С пристрастием потому, что Беларусь — единственная страна Европы, где смертная казнь не отменена. С разочарованием потому, что докладчик не озвучит весть о ее отмене. Волеизъявление народа, а, как известно, на референдуме 1996 года за сохранение смертной казни выступило около 80 процентов наших граждан, одним словом в докладе не отменяется. Тем более за истекшие годы радикальных перемен в общественном сознании не случилось — в 2017-м, например, число сторонников смертной казни составило 60 процентов населения, что даже на 8 процентов больше, чем в предыдущем году.
В Европе о настроениях в нашем обществе осведомлены. Но жизни учить все равно будут. Хотя тоже знают — учиться мы всегда готовы, а вот давления, принуждения к чему-то не терпим. Надо признать: применительно к проблеме смертной казни его в последнее время стало меньше, наши аргументы стали слышать, но ведь все равно более полная интеграция в общеевропейские процессы увязывается именно с этим вопросом.
Почему, спрашивается, свет клином сошелся на Беларуси, если 58 стран мира применяют смертную казнь в рамках закона. В том числе и такой светоч демократии, как США. Один из столпов мировой цивилизации Китай. Такая высокотехнологичная и интеллектуальная страна, как Япония, Саудовская Аравия, Кувейт, Малайзия, Сингапур. И что-то я не слышал, чтобы эти и другие страны подвергались такому давлению, как наша. На таких надави, глядишь, нарвешься на какой-нибудь ассиметричный ответ.
Бесполезно давить и на нас. Наши нравственные ценности, традиции, обычаи, ментальность в данный момент не вступают в противоречие со статьей 24 Конституции страны, гласящей, что «смертная казнь до ее отмены может применяться в соответствии с законом как исключительная мера наказания за особо тяжкие преступления и только согласно приговору суда». Возможно, придет время, когда мы ее изменим, исключим вовсе. Но сделаем это сами, без давления и принуждения. Аргумент типа того, что вся Европа идет в ногу, а Беларусь нет, неубедителен — как раз нам однажды и пришлось спасать континент от желающих заставить его шагать в строю коричневого цвета.
Да, цену жизни мы, за всю историю своего существования находившиеся в центре конфликтов, ни один из которых, кстати, сами не инициировали, знаем лучше многих других. Слишком много и беспощадно нас убивали во времена оные, чтобы позволить это делать теперь в мирное время. Своим же согражданам. В которых не осталось ничего человеческого. Именно таким государство и отказывает в дальнейшем существовании. В прошлом году было отказано четверым, в этом — уже одному.
Убийцы, лишающие жизни человека, убивают и будущее. Альберта, Стасю, Доминика, Реню, Степу и Юзика Иотко из Хатыни, которым было от 2 до 13 лет, настоящего и будущего лишил в том числе и Владимир Катрюк. И разве справедливо, что этот нелюдь подох, извините, своей смертью в теплой постели только несколько лет назад, а убитые им дети взрослыми не стали. Не вышли замуж, не женились, не имели детей, внуков и правнуков, среди которых вполне мог быть какой-то гений, открывший в человеке ген доброты.
Возможно, наши дети, наши беды для кого-то европейского интеллектуала и эстета абстракция. Но не думаю, что родственники жертв «лионского мясника» Клауса Барбье были слишком рады тому, что гестаповец, на руках которого кровь тысяч людей, в том числе и детей, дважды приговоренный к смертной казни французским судом, все же умер своей смертью. Только из-за того, что ко времени его депортации во Францию смертная казнь там была отменена. Ну а Брейвика, убившего семьдесят человек и теперь отстаивающего свои права в комфортабельной тюремной камере, просто вспоминать неприлично. Да и брейвиков таких, причем в самых разных обличьях, легион — они взрывают европейские, и не только, города, проливают реки крови. Но их жизнь, получается, дороже жизни их жертв. И, выходит, прав французский гуманист Ромен Роллан, заметивший: «Жалость к палачам становится жестокостью по отношению к жертвам».
mihailkuchko@mail.ru
