Однако 9 Мая песни Якова Ярового будут исполняться так, как, возможно, и задумывались, устремляясь густым многоголосием прямо в небо из минских парков Победы и имени Горького. Народный вокальный ансамбль ветеранов Великой Отечественной войны, труда и Вооруженных Сил «Память сердца», который он создал 35 лет назад, во все праздничные дни нарасхват. Тем более в такую дату. Адресов для выступлений у коллектива могло быть гораздо больше, но, рассчитав свои силы, завершить этот день артисты–ветераны решили с концертом на площади Победы. В прежние годы участники ансамбля «Память сердца» праздновали 9 Мая не только с публикой. Когда–то собирались у домов по улице Козыревской, где жили участники войны и Яков Яровой. Столы выносили прямо во дворы — гостей собиралось много, и для большинства из них этот день был личным праздником. Но сегодня их осталось мало, уже очень мало. Тех, кто воевал и мог бы рассказать об этих искренних застольях, во время которых Яков Павлович порой доставал трофейную скрипку и, вернувшись в свое еще более далекое прошлое, воспроизводил пронзительную еврейскую мелодию или никому не ведомый вальс «Гибель «Титаника». Тех, кто мог бы вспомнить о самом Якове Яровом. На этой неделе ему исполнилось бы 95.
Выступление Ансамбля песни и пляски КБВО. Солисты — заслуженный артист БССР Борис Макаров и заслуженный артист Казахстана Тарас Лихошерстов. Дирижер-хормейстер — Яков ЯровойМаршруты
«Жизнь тасует нас, как карты, и только случайно мы попадаем на свое место», — сказал кто–то из классиков. Отец Якова Ярового, Павел Семенович, был видным украинским революционером, скрывался от самодержавия в Италии, потом в Англии, откуда, по семейной легенде, пытался переправиться в Нью–Йорк на борту «Титаника», а прибыл на «Карпатии» — вместе с немногими другими, кто уцелел в крушении. Много лет спустя, вернувшись на родину, он по памяти восстановил мелодию вальса, когда–то очень популярного у американской публики, обучил ей сына Якова, с ранних лет демонстрировавшего редкие способности к музыке. В последние годы жизни прежний председатель ревкома Павел Яровой стал регентом церковного хора. Но получить звание заслуженного артиста его сыну, написавшему песню, которой закрывали партийные съезды в Минске в конце 1950–х и позже, помешало не это. Ведь в годы войны Яков Яровой был не бойцом Красной Армии, а узником нацистского концлагеря. Заслуженным артистом БССР он стал 10 лет спустя и до сих пор остается единственным, кого удостоили этого звания в ранге старшины.
— Свой первый армейский хор отец создал еще в Германии, откуда его призвали на службу, — рассказывает сын Якова Ярового, заслуженный артист Александр Яровой. — Родился он в Старой Ушице, местечке Каменец–Подольского района, которое славилось не только своими мастеровыми людьми, но и музыкантами, особенно скрипачами — там жило много евреев. В школе играл в духовом оркестре на кларнете, но хороших учителей было много, и скрипку, гитару, домру, мандолину он освоил не хуже. Когда началась война, вместе с другими комсомольцами отцу поручили спасать колхозный племенной скот. Добрались до Винницы — а там уже фашисты... Несколько раз его пытались угнать в Германию — сбегал. Далеко уйти не удавалось — Каменец–Подольский был оккупирован еще в первые дни войны. Очередной поезд доставил отца в Бремен, в плавучий лагерь для военнопленных «Адмирал Броми», где он получил номер 7206. Там он освоил немецкий, французский — в лагере было много французов. А освободили их американцы.
Война для Якова Ярового закончилась почти так же, как и началась, — части, куда его определили на службу, доверили возвращать лошадей, вывезенных гитлеровцами в Германию. В Бресте лошадей распределяли по советским хозяйствам — так он и оказался в Беларуси. Чтобы остаться и создавать здесь свою музыку, которая сразу становилась общей.
Репетиция хора Ансамбля БВО (1963 г.). В центре — Виктор ВуячичЗнаки
Александр Яковлевич вспоминает свои визиты на родину отца. Горы, серпантин дорог, ширину Днестра на Подолье — и вместе с этим его картины. Сложись судьба иначе, Яков Яровой, пожалуй, мог бы стать еще и неплохим художником. Даже икона, перед которой молились его родные в Старой Ушице, была нарисована им. Но с тех пор как написал свою первую песню — «Шли солдаты» для солдатского хора в Слуцке (после реформирования Красной Армии он остался на сверхсрочную службу и создал коллектив, который очень скоро признали лучшим в Белорусском военном округе), времени на картины почти не было. В 1954 году, когда ансамбль песни и пляски Слуцкой танковой дивизии занял очередное первое место на окружном смотре художественной самодеятельности, в Минск он приехал уже с семьей. Поселили их тогда в балетном зале Центрального Дома офицеров, в чем его сын видит теперь особый знак: почти 40 лет своей жизни Александр Яровой провел с Академическим ансамблем песни и танца Вооруженных Сил Беларуси. Но такие знаки, если угодно, можно было видеть повсюду. Даже в Слуцке семью Яровых поселили не просто в доме по улице Комсомольской, где когда–то располагался штаб маршала Жукова, а в ту самую комнату, где когда–то был его кабинет...
Но вскоре Якова Ярового перевели в Минск — создавать ансамбль суворовского училища. Одновременно он поступил в музыкальное училище, о чем давно мечтал. Однако новому руководству суворовского хор оказался не нужен, и Яков Павлович вернулся в Слуцк. Ненадолго. Не окончив училище, он поступил в консерваторию, после которой его пригласили дирижером–хормейстером в Ансамбль песни и пляски БВО. И это он открыл Виктора Вуячича, будущего солиста белорусской оперы Виктора Стрельченю и других известных исполнителей.
Народный ансамбль ветеранов «Память сердца»Скрипка
Правда, на всесоюзном конкурсе Вуячич победил с песней не Ярового, а Лученка. У Якова Павловича была своя, другая «Память сердца». Причем не только песня. Выйдя на пенсию, он организовал не менее успешный народный хор «Серебрянка» при ДК тракторного завода, объездивший с гастролями, пожалуй, весь Советский Союз. А в 1983–м певцы–ветераны (и войны, и сцены — до пенсии одни пели в ансамбле БВО, другие — в хоре радио и телевидения, капелле имени Григория Ширмы и даже в опере) объединились в новый ансамбль, пригласив руководителем Ярового. Назвать свой коллектив по одной из его песен также было общим решением — у ветеранов–фронтовиков не возникало ощущения фальши, когда они исполняли его сочинения. И публике их пафос не казался чрезмерным, а позже и «Черная быль» — песня Якова Ярового на стихи Николая Полякова, участника ансамбля и одного из его постоянных авторов, вызывала в зале такие же слезы. Все это они также видели своими глазами: совсем скоро после аварии в Чернобыле ансамбль «Память сердца» отправился туда с гастролями.
В сборник, составленный сыном, вошло только 56 песен Якова Ярового. Но написал он их гораздо больше. Военных и лирических, о друзьях и Беларуси, о Минске. «Хороша Германия и Франция, Украина и Россия хороши. Для меня же, для меня же Белоруссия — все равно что песня для души», — мелодия на эти слова стала одной из его последних. Возникла, вспоминает сын, почти сразу... Во многих библиотеках, где есть этот сборник, подтвердят: песни Якова Ярового востребованы. Возможно, еще будет звучать и его личная реликвия — немецкая мастеровая скрипка, найденная на одной из улиц Бремена в 1945–м.
— Скрипка уникальная, старинная, поет все так же, как в те годы, когда на ней играл отец, — заверяет Александр Яковлевич. — Хочу подарить ее кому–нибудь из юных скрипачей — у этой истории должно быть продолжение.
cultura@sb.by
Фото из семейного архива.
