Идешь по подземному переходу из метро к рынку и понимаешь, что все эти запахи, фактуры — прелюдия к чему-то удивительному. Вы замечали, что в этом переходе всегда сезонные запахи? Весной до головокружения пахнет ландышами. В июне — пионами. На выходе всегда котят продают, и дети дергают родителей, задерживая у корзинок с копошащимися пушистыми созданиями… Вот тут можно и слезами помочь делу, унеся котенка домой.
На «Комаровке», а я туда хожу с 1973 года, встречал своих преподавателей, учеников, родственников, начальников и подчиненных, врачей, художников и журналистов, бандитов и следователей… Земляков и тех, с кем служил в одной роте, бригаде…
В это воскресенье встретил, столкнувшись лицом к лицу, журналиста. Не виделись лет пятнадцать. Оба в масках. Уже готовы были сорваться с языка слова про безопасную дистанцию, но взамен я услышал сдавленный смех и вопрос: «Мне вот чеснок и зелень дочка с зятем заказали, а тебе?»
Я предъявил записку жены, состоящую из девяти пунктов с подчеркиваниями и уточнениями. Оказалось, мой знакомый журналист за эти годы не изменился. Полон иллюзий и надежд. Поговорили о прошлом и перескочили в будущее. Беззлобно поспорили и решили, что при следующей встрече, лет через пятнадцать, решим, кто был прав (если к тому времени не забудем, о чем спорили)…
На «Комаровке» так ярко пахнет ягодами, будто кто-то рядом варит варенье, помешивая его длинной деревянной ложкой. Ягод много: клубника всевозможных оттенков красного, малина и земляника, черника и голубика, похожие на крупный бисер… Господи, чего только нет в конце июня на рынке!
В тех рядах, где торгуют молодой картошкой, нахваливая ее, меня тронули за локоть. Над маской моргали темные глаза. Когда-то мы работали на телевидении. Она тут же, немного смущенно, вспомнила свою маму, которая настоятельно советовала дочке краситься, даже выходя во двор с пакетом мусора, а уж идя на рынок — обязательно! Отошли, чтобы не мешать покупателям. Она рассказала, что пандемия сломала ей все планы на лето и осень. Что ни она не может поехать к сыну, ни он не может прилететь к ней… Все ужасно-ужасно, но обед по расписанию. Вот картошки молодой купила, селедки вкусной. Приготовит, на стол поставит и будет радоваться тому, что имеет…
У высоких прилавков, заваленных зеленью, распространяющей терпкие и аппетитные ароматы, произошла еще одна встреча, с художником. Он шумный, бородатый, длинноволосый и беспечный. Маска торчит из кармана. Увидел меня, замахал пучками укропа и кинзы, попросил остановиться: «А знаешь, в моей жизни ничего не изменилось! Как сидел с утра до вечера в мастерской, так и сижу! Приходи, покажу новые работы. Знаю, что сейчас не до живописи, но надо же кому-то похвалиться. Вот смотри, сейчас траву спрячу и покажу в телефоне… Представляешь, художники и раньше друг к другу не очень ходили, а теперь… А я не боюсь! Своего отца пережил, так что…» — художник протянул мне большой смартфон с множеством мелких картинок.
Видно было плохо — ярко светило солнце. «Комаровка» двигалась, шевелилась, вкусно пахла. Мой приятель говорил про живопись и про то, как он радуется каждому прожитому дню.
ladzimir@tut.by
