190 лет назад издан роман «Франкенштейн, или Освобожденный Прометей»
Странная вещь произошла с этим героем... Хотя каждый знает его имя, но оно принадлежит вовсе не ему, а сюжетному антиподу...
Ну вот что вы скажете, увидев на Хэллоуине или в мультике серый громадный персонаж с прямоугольной головой с винтами, собранной из кусочков? Конечно, Франкенштейн! А на самом–то деле Виктор Франкенштейн — не серомордый монстр, а красавец доктор, молодой и талантливый, упомянутого монстра создавший... А монстра в романе Мэри Шелли зовут вообще безымянно — Создание, Чудовище, Существо, Тварь... Вообще, исследователи утверждают, что первоисточник, то бишь упомянутый роман, настолько оброс аллюзиями, интерпретациями и толкованиями, что они сами по себе давно превратились в «неомиф». В данное время переживающий новый период актуальности.
Роман, написанный 18–летней девушкой, стал одним из самых таинственных, «конспирологических» и фатальных произведений мировой литературы.
Почему?
Бедная Мэри
Удивительна уже история его написания. В Европе — страсти по Наполеону, а на вилле Диодатти в Швейцарии жирует изысканная компания — Байрон, его друг поэт Перси Биш Шелли в компании со своей юной любовницей Мэри, сводная сестра Мэри по имени Клер и личный доктор Байрона Джон Полидори. Начинается непогода (дожди, грозы), и, дабы скрасить времяпровождение, Байрон предлагает гостям литературное состязание. Наверное, Мэри и доктор Полидори в расчет не брались, но именно они и стали героями сезона дождей на Диодатти: Мэри написала историю о Франкенштейне, Полидори — классический хоррор «Вампир». (Кстати, этот случай подробно описан и интерпретирован в романе современного писателя Андахази «Милосердные».)
Ко времени своего появления на вилле Диодатти Мэри пришлось уже через многое пройти. Ее отец — философ и писатель Уильям Годвин, автор таких книг, как «Жизнь Чосера» и «Права женщины», мать — Мэри Уоллстонкрафт, романистка и страстная защитница прав женщин. То есть гены что ни на есть литературные... Но мать Мэри рано умирает, а вторая жена отца оказалась дамой сварливой, свободомыслящую падчерицу не терпящей... Поэтому, когда 16–летняя Мэри получила от поэта Перси Биш Шелли предложение бежать, терять ей было нечего. Тем более она уже была беременна от возлюбленного. Вот только за два года до этого он уже бежал подобным образом с одной 16–летней красавицей, на которой женился и которая была теперь от него тоже беременна.
Мэри это не остановило, более того, она прихватила с собой сводную сестру Клер, с которой очень дружила.
Беременная жена Шелли покончила с собой, утопившись. Мэри тоже потеряла ребенка: дороги в XIX веке были не столь комфортны, как ныне. Так что настроение было — сами понимаете какое... Тем более Шелли начал уже подумывать об очередной смене впавшей в депрессию музы... Нет, он все же женится на Мэри, но заведет любовницу, а Мэри начнет сводить с Байроном... Но того «оккупирует» сестра Мэри Клер, тоже желающая обзавестись «своим поэтом»... А доктор Полидори тем временем безответно сохнет по Мэри...
Как вам клубок страстей английской аристократической богемы? И будущее мрачно. Шелли в 1822 году утонет, его двое детей от Мэри умрут. Мэри напишет еще несколько романов, будет заниматься переводами, публицистикой... Но из бедности не выбьется. Ей больше никогда не познать такой славы, такого взлета вдохновения, какие принесла ей история Франкенштейна.
Кстати, не отозвалась ли сложность отношений с Шелли в сюжете романа? Франкенштейн оживляет свое Создание, но тут же проникается к нему отвращением, бросает его, жаждущего хоть проблеска дружеского участия... Шелли тоже «создал» и бросил свою Мэри (как и ее предшественницу).
Прототип
Откуда же возник образ Виктора Франкенштейна, пытающегося взять на себя роль Бога — создать идеального человека из частей трупов? Сама Мэри уверяла — ей приснился страшный сон: «Воображение властно завладело мной, наделяя являвшиеся мне картины яркостью, какой не обладают обычные сны. Глаза мои были закрыты, но я каким–то внутренним взором необычайно ясно увидела бледного адепта тайных наук, склонившегося над созданным им существом. Я увидела, как это отвратительное существо сперва лежало неподвижно, а потом, повинуясь некоей силе, подало признаки жизни и неуклюже задвигалось. Такое зрелище страшно; ибо что может быть ужаснее человеческих попыток подражать несравненным творениям Создателя?» Но есть и другая версия. В начале осени 1814 года Мэри и ее возлюбленный отправились в путешествие на лодке. Им случилось проплывать мимо замка Франкенштейн, о котором им рассказали мрачную историю. В XVIII веке там жил сын пастора Йохан Конрад Диппель. Он учился в университете, увлекся алхимией. Вернувшись домой, продолжил работу над философским камнем, делал опыты, для которых выкапывал трупы с местного кладбища, что вызывало ужас и возмущение в окрестностях... И в 1734 году Йохан таинственно исчез. Скорее всего, именно эта история и вдохновила Мэри Шелли. Теперешние жители силезского города Замбковице, который раньше назывался Франкенштейн, вовсю делают бизнес на известном герое. Экскурсии по франкенштейновским местам, бал монстров, музей...
От теста до клона
Во времена Мэри Шелли наука рвалась вперед со страстью тинейджера, получившего в подарок новый байк. Казалось, человек вот–вот сравняется с Богом. Об искусственном создании новой жизни, равно как и об оживлении трупов, разговоры шли повсеместно. Еще в XVIII веке Жюльен де ла Метри в трактате «Человек–машина» написал: «Человек — всего лишь животное или соединение пружин». Гренобльский механик Вокансон в 1741 году предложил академии Лиона свой проект по созданию искусственного человека–автомата, «чьи движения, кровообращение, сокращение мышц будут имитировать человеческие». Дед Чарльза Дарвина Эразм как–то поместил в пробирку кусочек теста. Через несколько дней в нем обнаружилось шевеление... «Новая жизнь зародилась!» — ликовал Эразм Дарвин.
А его внук дал нам в предки обезьяну.
Сегодня человек вновь пытается подменить собою Бога. До клонирования человека осталось, по–видимому, не так много времени... Дискутируют все — от теологов до биологов. Мэри Шелли уже в начале XIX века показала, что получится в результате. Наука не существует в отрыве от этики. Иначе гибнет цивилизация.
Три «плана» повествования
Во–первых, полярный исследователь Уолтон, который подбирает во льдах изможденного Франкенштейна, убегающего от Существа. Корабль Уолтона затерт во льдах, команда на грани гибели, но капитан героически собирается пожертвовать жизнями и своей, и членов команды (их мнение его вообще не интересует). «Одна человеческая жизнь — сходная цена за те познания, к которым я стремлюсь, за власть над исконными врагами человечества», — говорит он.
Далее — Виктор Франкенштейн, добившийся успеха и ужаснувшийся ему. И из–за того, что не захотел взять на себя ответственность за порожденную Тварь, теряющий всех дорогих людей и в конце концов убитый своим же созданием.
И, наконец, само Создание. Поначалу открытое для любви, оно встречает только отвращение. Монстр просит Франкенштейна создать ему спутницу. Но доктор в последний момент отказывается — не в силах вновь переступить нравственную черту. В отместку Существо убивает невесту Франкенштейна, его друга и его самого.
Мораль — если ради пресловутого прогресса ученый приносит в жертву невинных людей, значит, он пошел по ложной дороге. О том же писал Достоевский, когда говорил о невозможности построения царства всеобщего счастья, если в фундаменте его — хотя бы одна слезинка ребенка. Как формулирует в романе сам Франкенштейн: «Если ваши занятия ослабляют в вас привязанности или отвращают вас от простых и чистых радостей, значит, в этих занятиях есть нечто не подобающее человеку. Если бы это правило всегда соблюдалось и человек никогда не жертвовал бы любовью к близким ради чего бы то ни было, Греция не попала бы в рабство, Цезарь пощадил бы свою страну, освоение Америки было бы более постепенным, а государства Мексики и Перу не подвергались бы разрушению».
А было ли проклятие?
«Назавi сваю мянушку. Тэрмiнатар? Франкенштэйн?»
А варона: «Нiхт фэрштэйн!»
Это постмодернистское перетолкование стихотворения Эдгара По о вороне, который кричал «Никогда», авторства поэта Андрея Хадановича.
Действительно, Франкенштейн (а точнее, Создание) у нас прочно ассоциируется с готикой.
Нужно сказать, мрачная атмосфера романа словно затрагивает судьбы тех, кто с ним сталкивался на творческой почве. Ходят слухи, как вокруг «Мастера и Маргариты». Одна из экранизаций так и называлась: «Проклятие Франкенштейна». О печальной судьбе Мэри Шелли мы уже говорили... Попыток экранизации ее романа было более тридцати. Самый известный монстр — Борис Карлофф из фильма 1931 года. Именно он придумал ставший популярным грим: квадратная голова, вскрытый череп со скобами. На съемках Карлофф сломал плечо... Режиссер Джеймс Уэйн, после того как снял продолжение фильма «Невеста Франкенштейна», отошел от дел, через 22 года его нашли мертвым в бассейне, предположительно он совершил самоубийство. Впрочем, авторы бесчисленных римейков и интерпретаций, исполнители роли монстра с гайками в черепе вряд ли заморачиваются вопросами о проклятии. Хотя за роль Твари обычно берутся крайне неохотно вроде Питера Джексона, который до сих пор не любит вспоминать эту свою работу...
