— Василий, вы пришли в Купаловский тогда, когда театр наполовину опустел, а на оставшихся актеров обрушился шквал ненависти от бывших коллег и «невероятной» публики. Как вы на это решились?
— Во-первых, я очень скучал по театру: по разным обстоятельствам мне с 2014 года пришлось уйти в бизнес, но я все время хотел вернуться. В конце 2019-го я приблизился к краю: все, больше не могу, хочу обратно на сцену! Но пандемия, а потом августовские события...
— Вы были готовы к такому противостоянию?
— Скажу, что был аполитичным человеком, но, слыша и анализируя, что происходит, задумался, к чему это может привести. Стал интересоваться, смотреть телевизор, брать информацию из интернета, телеграм-каналов, с сайтов, из газет и выстраивать свою точку зрения. Не понравилось, куда направляют все это движение, у меня сформировалось собственное мнение о происходящем, я спорил с людьми, ведь именно в споре рождается истина. Всегда говорил: переубедите меня, и я встану на вашу сторону. Но используйте факты и логику.
Меня добавили в телеграм-чат «Все артисты», где началось какое-то непонятное движение: давайте увольняться, давайте бастовать… Некоторые говорили, что так делать не нужно, их в ответ начинали оскорблять, и я не смолчал, стал за них вступаться. Они говорили правильные вещи, с которыми я был согласен: артист должен заниматься театром, выходить на сцену, это наше оружие и наша жизнь.
Сначала заступился за одну актрису, потом пытался отговаривать людей, которые хотели бастовать и увольняться, особенно из Купаловского театра. Написал им огромную эпистолу, что они предают и театр как искусство, и своих зрителей — тех, ради кого мы работаем, предают и все вспомогательные службы… За что меня бесцеремонно и жестко из чата удалили. Более того, даже пытались угрожать мне, моей семье и детям. Вот в этот момент я решил, что мне с такими людьми точно не по пути.Начал уже не просто интересоваться, а активно участвовать в общественной жизни. Услышал про первый автопробег «За единую Беларусь!», стал постоянно ездить и мирным путем, но открыто выражать свою точку зрения. И вдруг однажды в соцсетях увидел издевку: Купаловский театр объявляет кастинг, ха-ха-ха, кто туда пойдет. Вот тут у меня все сложилось — тоска по театру и безумное желание вернуться в искусство, моя позиция и то, что не должен национальный театр со 100-летней историей взять и кануть в Лету, этого нельзя допустить.
— То есть вы пришли в театр без блата, через прослушивание?
— Да, и начались дни ожидания. Прошел — не прошел, понравился — не понравился…
— Переживали?
— Очень переживал! Хотя у меня были кое-какие связи, я решил ими не пользоваться. На сцене во время кастинга показывал себя, а не свою политическую позицию. И если бы меня не приняли с первого раза, пошел бы повторно, я готовил дополнительный материал. Когда очень хочется, нужно добиваться своего!
— Времени хватает на общественную активность? В автопробегах продолжаете участвовать?
— Постоянно уже нет. Когда меня пригласили в театр, приехал к ребятам, сказал: «Сердцем и душой остаюсь с вами, но теперь занимаюсь творчеством». Мне кажется, так правильно, творчество — это моя основа. Я не меняю убеждений, но каждый должен заниматься собственным делом. Если ты актер, то свои чувства должен выражать на сцене.
— Тем более Купаловский сегодня на передовой…
— Да, нас рассматривают под лупой, да еще и все искажают, как это принято у «невероятных»… И хорошо, если тебе самому гадостей наговорят, но ведь обычно мало кто в лицо может что-то сказать, в основном задевают семью, близких. Один из моих педагогов донес до меня фразу, которая мне очень понравилась: «Искусство — это террариум единомышленников». В культурной среде и так жить непросто, а уж когда вмешивается политика… И мне очень приятно, что сейчас в театре имени Янки Купалы собрались подлинные единомышленники, люди, которые думают о творчестве. У нас могут быть разные точки зрения по самым различным вопросам, но мы занимаемся одним делом, именно для этого мы здесь. И это очень здорово, потому что было обидно и больно, когда громко уволившиеся актеры столетнюю историю театра просто скомкали и выбросили. Да, для восстановления разрушенного нужно время, это не сделать за месяц или год, в лучшем случае понадобится лет пять-десять.
— Разрушать всегда легко…
— А вот восстановить, вдохнуть жизнь, создать не так просто. Мы пытаемся. Для этого требуется много сил. Честно говоря, когда сюда шел, то не думал, что у меня будет настолько плотный график. Мне уже дети говорят: папа, мы тебя редко видим. Сложности переживает и мой бизнес — собственно, они начались еще в связи с коронавирусом, но теперь не могу уделять делам столько же внимания, как раньше. Но речь идет о служении театру, и тут без жертв нельзя. Мне пока еще не очень привычно ощущать себя актером Купаловского, но я понимаю, что без этого уже не жить.
Что касается тех, кто ушел из театра, то сама ситуация абсурдна. Кстати, многие из них сожалеют о своем поступке. Мне хочется думать, что этих людей просто обманули. Наверное, кто-то хотел, скажем так, выиграть в лотерею, подняться на волне хайпа. Для Латушко это в принципе был единственный шанс занять положение выше, чем то, которое он занимал когда-то. Почему актеры на это повелись? Наверное, слишком многое было обещано, слишком много было лжи и уверений, что вот сейчас все станут народными артистами, получат дачи в Дроздах, а все деньги с заводов отдадут в их личный карман…
Возможно, дело в том, что некоторые оказались слишком ленивы и жадны. А другие, быть может, просто не выдержали прессинга и буллинга, не вынесли оскорблений и угроз или вовсе пошли митинговать просто за компанию с друзьями.— Вы сразу включились в работу, во все спектакли — и «Павлинка», и «Вечер», и «Черная панна Несвижа». Ожидали, что будете настолько востребованы?
— Хотел этого.
— То есть мечта сбылась?
— Еще не сбылась, но уже сбывается. Я по жизни мечтатель, и у меня много надежд.
— Самая серьезная роль у вас в спектакле «Вечер» по пьесе Алексея Дударева…
— «Вечер» — тоже мечта с того момента, как я вообще познакомился с пьесой. Но это была мечта из разряда «когда-нибудь, когда мне будет шестьдесят, семьдесят». Очень хотелось пожить в этом материале. И тут вдруг понимаю, что заявку-то на роль можно подать: «Павлинку» сделали, сейчас будет восстанавливаться «Вечер»… Я просто спросил: а можно, я похожу на репетиции, посмотрю? Мне ответили: почему бы и нет. Потом попросил: а можно чуть-чуть порепетировать? И вот так постепенно все сложилось. И не переживаю, что мне досталась не роль Василя, которую я все равно мечтаю сыграть когда-нибудь в далеком будущем. Мне кажется, роль Гастрита даже в чем-то интереснее, разнообразнее: моего героя бросает из крайности в крайность, плюс его человеческая боль… Да, мне несимпатичен такой человек в жизни, но очень интересно в нем разбираться. И очень хочется передать зрителю: а вот так поступать не надо, можно жить по-другому, по-настоящему, не просто существовать. Как говорит мой Микита: «Дапамагаў, працаваў, казалi iсцi — iшоў, казалi рабiць — рабiў…» А ведь можно было просто жить, дышать и радоваться этому. Мне кажется, проговаривать такие вещи очень важно.
И конечно, большое счастье — жить в таком спектакле с режиссурой Раевского и с такими мастерами. Никогда не думал, что выйду на сцену с Геннадием Овсянниковым! И сейчас самое главное для меня — не ударить в грязь лицом, не подвести. Не просто работать, а служить от начала до конца.ovsepyan@sb.by
