— Тебе в нынешнем сезоне приходилось одновременно быть и игроком, и мамой. Сложно?
— Сашу привезли ко мне только за месяц до окончания чемпионата. До этого видела дочку только во время приездов в сборную да когда удавалось дня на три вырваться домой. Очень мало! Так что роль мамы я толком оценить не успела.
— Была возможность взять ее с собой в Турцию?
— Клуб предлагал, но дочке было бы очень сложно без общения с русскоязычными детьми. К тому же пришлось бы везти с собой и русскоязычную няню. В прошлом сезоне Саша была в Стамбуле месяца четыре и за это время никак не могла начать говорить. В садике не понимала, почему все дети говорят на одном языке, мы дома — на другом, а еще кто-то — на третьем. После того как Сашу все-таки отправили домой, она заговорила буквально через две недели. С другой стороны, в Турции детей, конечно, любят, и это проявляется буквально во всем. Там дочка всем машет, все с ней здороваются, улыбаются. В ресторане тарелку уронит — официанты чуть ли не спасибо скажут. Приезжает сюда, а на нее смотрят с непониманием: мол, девочка, ты чего? Раньше я эту разницу в менталитетах не замечала, но теперь, глядя на ребенка, чувствую.
— Сложно было сделать выбор между баскетболом и временем с ребенком?
— Конечно, но с другой стороны, в Стамбуле я ведь тоже провожу не так уж много времени. У нас постоянные разъезды, Евролига... Так что по большому счету от того, что дочка сидела бы с няней в Турции, ситуация едва ли серьезно улучшилась бы. К тому же рядом не было бы ни папы, ни бабушек с дедушками. У меня с “Фенербахче” контракт еще на год, возможно, в следующем сезоне попробуем найти какой-то компромисс.
— Ты в Турции играешь с 2012 года. Пять сезонов, учитывая декретный перерыв. Твой менталитет изменился?
— В команде говорят, что я уже наполовину турчанка. Даже начинаю понимать, что они говорят. Порой даже отвечаю на английском. Тогда подруги смеются: дескать, рядом со мной ничего обсуждать уже не получится. Хотя говорить по-турецки я не могу. Только отдельные элементарные слова и фразы. Но я по-прежнему не очень люблю турецкую манеру поведения. Они очень громкие, бывают навязчивыми, бесцеремонными. Хотя многое зависит от района. Я, например, живу в хорошем районе. Попрошайки там, конечно, тоже есть, но обычные люди, которые ходят по улицам, сидят в кафе или встречаются в магазинах, ведут себя совсем иначе. Разве что бабушки при встрече со мной могут воскликнуть: “Машалла!”
— Это что означает?
— Мне объяснили, что это что-то вроде нашего “Обалдеть!” или, скорее, “Боже мой!” — искреннее удивление. Бабушки-то эти ростом метр тридцать, а тут — я. Одна такая старушка живет в моем доме, и я уже стараюсь избегать встречи с ней в лифте. Станет, смотрит на меня в упор и рассказывает что-то на турецком. Как ни объясняю ей, что ничего не понимаю, — не помогает. Ждет, что я отвечу — даже как-то неловко.
— Они, конечно, своеобразные ребята. Если проигрываем, сразу начинаются комментарии в инстаграм: “Уезжай домой!”. У них ведь нет полутонов: или дикое обожание, или ненависть. Слов поддержки после поражения точно не дождешься. Особенно, если, не дай бог, проиграем “Галатасараю”. Хотя, с другой стороны, наши болельщики на трибунах сидят вроде тихо, а потом как начнешь читать в интернете комментарии... Я стараюсь не читать, но ведь рассказывают. Немного смешно, когда люди, не зная многих нюансов игры, начинают считать себя экспертами баскетбола. Хотя опять-таки белорусские болельщики, мне кажется, в баскетболе разбираются лучше турок. Те порой за игрой вообще не следят. Стоят, кричат что-то спиной к площадке, потом счет посмотрят — и понеслось... Хотя есть и настоящие фанаты, которые сидят за нашей скамейкой, поддерживают.
— Был удивлен, узнав, что контракт, который ты недавно заключила, стал первым персональным рекламным контрактом в нашем баскетболе. Неужели никто не предлагал?
— В Турции у каждой турчанки есть персональный контракт. Как минимум с “Найком” или “Адидас”. Девочкам по 16 лет, они еще в сборную не вызываются, а у них уже личный спонсор. А я для турецкого бизнеса неинтересна. Местному представительству “Найка”, к примеру, выгоднее привлекать своих. Другой вопрос, почему мы неинтересны условному белорусскому представительству “Найка” или другой подобной компании? Наверное, у нас просто не привыкли использовать спортсменов.
— Снытина, кстати, пробовала “продвигаться”, но пришла к выводу, что “продать” белорусский баскетбол довольно сложно.
— А несколько лет назад пыталась Лена Левченко. И тоже без особого успеха. Сейчас я понимаю, что меня ждет новый интересный опыт. Надеюсь, найдутся способы, чтобы задействовать меня максимально эффективно. Большую часть времени я ведь нахожусь за пределами Беларуси, в инстаграм у меня тысячи три с половиной подписчиков, из которых 3 тысячи — турецких. Тоже, кстати, показатель. Я не заявляю, что меня на каждом углу должны узнавать, но мне кажется, что в Беларуси баскетболом интересуется больше чем 500 человек. И почти у каждого есть аккаунт в инстаграм. Хотя у меня турчанки тоже постоянно спрашивают, почему я не подписываюсь на чьи-то группы и почему у меня за последние два месяца появилось лишь три новые фотографии. Есть над чем поработать. У турчанок-то в среднем от 10 тысяч и более подписчиков. Бризель Вардарли инстаграм открыла только в начале нынешнего сезона, и у нее уже под 30 тысяч.
— А смотришь чемпионат Европы — на многих матчах полупустые трибуны...
— Все объяснимо: женский баскетбол не самый популярный и не самый зрелищный вид спорта. В сравнении с мужским. Я была в Турции на матчах мужского чемпионата — атмосфера совершенно другая. Зал на 15 тысяч, на Евролигу всегда аншлаги, все — в желтом. За три часа до игры идешь по району — уже компании болельщиков видны. Так что разговоры о том, что Минск — крупный город и люди здесь избалованы зрелищами, не совсем верны. В Стамбуле на футболе и баскетболе всегда аншлаги. Однажды мы попали на стадион перед матчем. Выиграли какой-то кубок и ходили вокруг поля, показывая его болельщикам. Там так принято. 50 тысяч человек, нереальный шум, все кричат, вокруг все желто-синее... Я тогда посочувствовала арбитрам. Они же если малейшую ошибку во время матча допускают, в них столько всего летит. Причем как в переносном, так и в прямом смысле слова. Да и играть в такой атмосфере непросто.
— В этом смысле белорусский чемпионат — оазис спокойствия.
— Я давно не была на матчах, но буквально недавно Катя Снытина написала сообщение: “Сижу на финале чемпионата Беларуси и понимаю, что это — лучший стимул для работы над собой. Отличная мотивация до последнего бороться за контракты в Европе и как можно дольше не приезжать сюда играть”. А я как раз недавно говорила ей, что, может, скоро закончу, пойду играть в какие-нибудь “Цмокi”... Катя утверждает, что мне полезно было бы сперва посмотреть, что такое “Цмокi” и чемпионат Беларуси.
— Неудивительно, что будущее нашей сборной напрямую связывают с карьерными планами Насти Веремеенко и Лены Левченко. Нынешнее лето у тебя спокойное — матчей у национальной команды нет, а осенью Веремеенко стоит ждать в сборной?
— В ноябре собираюсь присоединиться, дальше — не знаю. Долго играть я не планирую — год, может, два. Если честно, уже порядком устала. Но я не сказала бы, что перспективы сборной зависят лишь от двух игроков. В последних матчах, например, ни я, ни Лена не выглядели незаменимыми. Просто заменить пока некому. Из белорусского чемпионата за границей сейчас смогла бы заиграть разве что Вика Гаспер, но она не хочет уезжать. А если бы появилась еще одна центровая, которая могла бы на тренировке толкнуть меня или сдвинуть с места Левченко, сборной уже было бы гораздо проще.
— Боятся?
— У кого-то лишний вес, кто-то просто слаб. В этом смысле мне очень показательным видится пример Келси Плам в “Фенербахче”. Когда она впервые к нам приехала, я думала: “Зачем ее вообще подписали?” Но потом, наблюдая за ней, я была в шоке. За сезон Келси тренировалась, кажется, больше, чем я за всю карьеру. У нее нет ни одного выходного. Плам приходит за час до тренировки и остается на час после ее окончания. Учитывая, что у нас две тренировки в день, она просто живет в зале. Нашла каких-то тренеров из Америки, которые занимались с ней индивидуально. К концу сезона, когда игры проходили через каждые три дня, тренер уже в прямом смысле выгонял Плам из зала. Отдыхать. Но та ехала в другой зал и все равно бросала по кольцу. С собой в Америку на матчи сборной в США стащила из нашего зала “европейский” мяч, чтобы не терять времени: “Вы правда думали, что я 10 дней не буду бросать по кольцу таким мячом? Я же потом буду промахиваться!” Я спрашивала у нее: “Зачем столько тренировок?” Она объясняла: “Я понимаю, что я не суперталантливая, что еще молодая, и если я не буду так работать, то так и останусь никем”. И действительно, за этот сезон Келси добилась просто невероятного прогресса и буквально вытащила нас в полуфинале и финале. Почему, спрашивается, наши молодые игроки этого не понимают и не работают точно так же? Я не фанатка тренировок, но все равно остаюсь побросать сверхурочно, потому что знаю: в игре я должна буду забить. В сборной же из молодежи я могу вспомнить лишь Арину Масько, которая действительно старается. Остальные после тренировки убегают из зала быстрее меня. А потом удивляются, почему наш баскетбол никому не интересен.
komashko@sb.by
