Фото с сайта: http://allby.tv
— Не лапай чужое, слезай! — с характерным почмыхиванием, которое вошло у него в привычку, сказал дядька Стась.
То ли от удара по затылку, то ли от возбуждения у меня пошла носом кровь. Отец стоял на крыльце и видел, как дядя наказал меня за излишнее любопытство. Папа на секунду задержался, но не проронил ни слова, пошел на работу. При всей своей внешней строгости отец никогда за всю свою жизнь не тронул нас, детей, пальцем. Наказаниями в семье заведовала мама.
Последние три года я ходил в школу в Оздятичи, поскольку у нас в Черневке была семилетка. Дорога была неблизкая, километров десять с гаком. Чтобы не опоздать на занятия, приходилось вставать на час раньше и по морозцу бежать в школу. За время пути что только не придет в голову. «Вон впереди семенит по тропинке моя одноклассница Людка Саковец. Догнать, что ли? Ну и что я ей скажу?» Мысли путались, а вокруг стоял застывший в снегу лес и... тишина. Вдруг послышался шум машины. Редкие попутные грузовики никогда не подвозили нас. Видимо, водители считали, что знания должны даваться с трудом, в том числе и через ноги. Если догонишь грузовик, успеешь ухватиться за борт и залезть в кузов, считай, повезло.
Инцидент с дядькиным «моциком» я давно забыл. Однажды летним днем отец подъехал к дому на грузовике. Из прицепа выгрузил мотоцикл. Это была «Макака», совсем новенькая.
— Забирай, — коротко сказал отец, сел в машину и уехал.
От избытка чувств я не знал, как подступиться к байку. Не верил своим глазам. Потрогал его, наконец понял, что это — мой мотоцикл! Затащил его в дом и долго разглядывал мотор, колеса, фару. Он был зеленого военного цвета, и называть его «Макакой» просто язык не поворачивался. Я очистил мотоцикл от заводской смазки, и он стоял посреди комнаты, сверкая, как на выставке.
— Хватит тут вонять, тащи его в сенцы, — добродушно ворчала мама.
Я ее не послушал и оставил мотоцикл в хате. Вечером пришел с работы отец, сел ужинать.
— Это за какие такие заслуги ты ему сделал такой подарок? — допытывалась мама у отца. — Видать, уйму денег стоит эта цацка!
— 312 рублей, — ответил папа, не отрываясь от ужина. — 300 — мотоцикл и 12 рублей — зеркало.
— Это ж 3 тысячи 120 рублей на старые! — не унималась мама.
Дело было в 1961 году, когда только что прошла денежная реформа и вместо «простыней» появились новые купюры. В ту ночь я спал плохо. Рано утром вскочил, наскоро попил чаю и побежал в гараж к Виктору Мурашко, который заведовал леспромхозовским бензином. Мурашко дал мне бензина, масла, и я побежал домой заправлять своего «коня». Сделал все по инструкции, но мотоцикл не заводился. Я несколько раз прочищал свечу, подкачивал в карбюратор бензин — но он не подавал признаков жизни.
— Чертова «Макака»! — невольно вырвалось у меня.
Вокруг меня собрались друзья: Петька Бузо, Толик Фролов, Валерка Зубович.
— А давай попробуем с толчка! — посоветовал кто–то из них.
Я сел за руль, и ребята стали меня толкать. Метров тридцать мотоцикл утробно ворчал, вдруг чмыхнул сизым дымком, и я поехал. Бесполезно описывать тот восторг, с которым я гонял по деревне на своем мотоцикле. Часто мы катались на моей «Макаке» вчетвером. Кто–то сидел впереди меня на бензобаке и еще двое — сзади на багажнике. Все оставшиеся летние дни мы, четверо друзей, давали моей «Макаке» копоти. В десятый класс я поехал на мотоцикле.
Окончив школу, я уехал в город, и мой железный друг остался бесхозным. Как–то, приехав домой на побывку, нашел его в сарае под клочьями сенной трухи. У него был жалкий вид. Я очистил его и еще раз прокатился по своим любимым местам.
Недавно, роясь в старом родительском буфете, нашел зеркало от моего мотоцикла. «300 — мотоцикл и 12 рублей — зеркало», — вспомнил слова отца. Сердце дрогнуло. И это все, что осталось от моей «Макаки».
omr@tut.by
Советская Белоруссия № 106 (24736). Суббота, 6 июня 2015
