Люди и знаки

Когда-то вместе по этой улице гуляли. Уточняли, обсуждали, вспоминали… Вернее, вспоминал главным образом он. Меня вполне устраивала роль благодарного ассистента, «пьющего вино» его импровизированных монологов. И меньше всего посещали мысли о том, что шагаем как бы по виртуальному будущему. Разве не назовут после его ухода этот участок улицы Социалистическим бульваром Граховского? А напротив горпоселкового кинотеатра воздвигнут памятную стелу имени поэта. Место, ставшее одним из дорогих и знаковых для глусчан. Не раз и не два прихожу сюда, чтобы уточнить некоторые нравственные позиции, разобраться, в какой точке жизненного графика нахожусь. Спросить, мысленно посоветоваться, просто помолчать… В очередной раз подумать о том, как все же неумолима мельница времени! Кажется, только вчера извлекал из почтового ящика его умные и добрые письма, слышал в телефонной трубке редкую по нынешним временам родниковую, сочную белорусскую «мову». А сегодня встречаешься только со знаком — чистым и прекрасным следом на земле.

Кстати, почти рядом, метрах в пятидесяти, еще один дорогой нам знак. Именно здесь 105 лет назад расстрелян член Глусского ревкома, секретарь волостного Совета, а в 1918-м подпольщик, проводивший работу против польских легионеров корпуса Довбор-Мусницкого. Теперь вот мемориальная доска на улице, носящей его имя.

Однако признаюсь, в контексте разговора мне еще более интересны люди, которых знал. А с некоторыми из них даже долгие годы дружил.

…Около двух лет прошло, а почти до мельчайших деталей помню: она подвела меня к пианино, давно стоявшему на даче. К тому самому инструменту, где когда-то он знакомил с фрагментами из мюзикла «Алые паруса». А теперь вот слышу:

— Посмотри...

Посмотрел. Над несколькими рядами нотных записей как бы нависло диагонально написанное название: «Прощание». Если учесть, что через пару лет он ушел из жизни, то воспринималось все несколько мистически. Откуда такое предчувствие, коль имелось в виду именно прощание?! Да, видимо, следует уточнить, что она — многократная олимпийская чемпионка по фехтованию Елена Белова, а он — ее муж, народный артист Беларуси, композитор Валерий Иванов. Нынче тоже знак, тоже мемориальная доска на здании местной музыкальной школы, которую окончил. А потом многие десятилетия так успешно вел «битву нот с безмолвностью пространства».

Ветер творческой удачи, пользуясь той же аналогией Грина, плодотворно дул в музыкальные паруса народного артиста. И это здорово! Написал же кто-то, что в нашем бренном мире «одной любви музыка уступает».

Квинтэссенция подобного ощущения была и в тот момент, когда в день 70-летия композитора родная вторая школа райцентра пригласила его на специально организованную юбилейную встречу. Приехал не один, а с супругой и другим народным артистом Анатолием Ярмоленко. Боже мой, как они оба зажигали! Зал, полный благодарных зрителей, буквально взрывался аплодисментами…

Теперь уже можно смело сказать, что это был для юбиляра своеобразный момент истины. Все радовалось, ликовало, сливаясь в единой благодарной реакции. Гость выглядел так, будто помолодел на несколько десятков лет. Но, увы, у жизни свой пасьянс, произошло то, что произошло. И вот на моей родной земле еще один памятный знак, еще один дорогой след. На церемонии открытия мемориальной доски опять Елена Белова, но уже в трагическом качестве вдовы, опять Анатолий Ярмоленко, но уже в трудно предвиденной несколько лет назад роли скорбящего друга.

А разве не щемило сердце, когда 1 сентября этого учебного года в той же второй школе открывали мемориальную доску в честь первого ее директора Ивана Ивановича Захаренко? Заслуженного учителя БССР, ветерана войны, бывшего фронтового разведчика. Как говорится, количество «знаков» приплюсовало. И это наверняка не точка, а многоточие на историческом марше нашего глусского землячества…

Уверен и в другом. Сколько ни говори о знаках, а на первом месте были и остаются люди.

Слов нет — есть немало людей, чье достоинство чаще всего сочетается с частицей «не». Не подличали, не воровали, не предавали, не изменяли, не трусили в нужный момент… Но памятники, бюсты, мемориальные знаки, разумеется, не о таких. Принципиально о других. О тех, кто противостоял всему негативному или творчески внедрял доброе, гуманное, прекрасное. О тех, кто самоутверждался через поступок, активную гражданскую позицию.

И действительно, масштаб человека — понятие не абстрактное. Все это люди по преимуществу высочайшего личностного магнетизма.