Нефтяной рынок сегодня меньше всего ассоциируется с тихой заводью. Скорее это бурлящая горная река. У специалистов есть даже соответствующий термин — “волатильность”. Когда взрываются ценовые торосы, а ситуация в целом характеризуется непредсказуемостью и изменчивостью, как октановое число в старом бензине.
Наша страна чутко реагирует на биржевые колебания черного золота. И это не только заинтересованный взгляд потребителя. Беларусь за последние годы вложила большие средства в модернизацию Мозырского и Новополоцкого нефтеперерабатывающих заводов. Техперевооружение идет и сейчас. Поэтому загрузка производственных мощностей — задача первостепенная. Беларусь прорабатывала варианты доставки легкой нефти из Венесуэлы, закупки у других стран. В том числе это касается и Азербайджана. Диверсификация поставок — веление времени. Но в качестве стратегического партнера рассматривается в первую очередь Россия. И тому есть ряд объективных причин.
С Россией, Казахстаном, Кыргызстаном и Арменией мы входим в Евразийский экономический союз, что подразумевает создание единых рынков для товаров и капитала. Но пока этот процесс далек от завершения. Идет отладка механизмов. При открытии же общего энергетического пространства наша страна значительно расширит возможности обеспечения сырьем отечественные заводы. Ведь, кроме Москвы, появится возможность более тесного взаимодействия с Астаной. Россия — это сегодня одна из крупнейших нефтедобывающих стран (в тройке лидеров еще Саудовская Аравия и США). Казахстан же входит в международный топ-20 с более чем 80 миллионами тонн в год.
Наши два НПЗ обеспечивают полностью страну топливом и дают солидные поступления в бюджет от экспорта. Но углеводородная ситуация осложняется рядом моментов. Москва, поэтапно убирая экспортную нефтяную пошлину и выравнивая внутренние цены с мировыми, закладывает все же для своих производителей существенные скидки — так называемые отрицательные акцизы. У Беларуси финансовых возможностей для удешевления горючего не столь много. В конце концов, надо понимать, что есть такой показатель, как себестоимость: сколько затрачивается на производство чего-то. А все, что выше этой суммы, может, как регулятор громкости, двигаться в зависимости от необходимости в сторону увеличения или уменьшения. Министр энергетики России Александр Новак неоднократно озвучивал цифру себестоимости добычи в России — 10—15 долларов за баррель. Сюда, конечно, следует добавить затраты на транспортировку. Но все равно это сильно отличается от биржевых котировок. К тому же нужно учитывать, что прокачка углеводородов, например, из Сибири в ЕС, идет в том числе и через нашу территорию. Беларусь всегда была надежной транзитной страной и взятые на себя обязательства строго выполняла.
Кстати, цены на наших заправках долгое время были ниже, чем в большинстве постсоветских стран, не говоря уже про Запад. Но работа на уровне минимальной рентабельности, а то и убытков для наших переработчиков чревата торможением экономического развития. Именно поэтому сегодня идет выравнивание стоимости бензина на АЗС Беларуси и России. Все должны быть в одинаковых условиях. Иначе за счет разницы в энергозатратах продукция одной страны будет в заведомо проигрышной ситуации. И о справедливой конкуренции говорить не придется. Беларусь и Россия, понимая важность нынешнего момента, прилагают усилия для разрешения сложных вопросов. И если здесь общая установка на результат дает уверенность в будущем, то ценовая кривая за мировой баррель заставляет экспертное сообщество с замиранием ждать каждый новый день открытия торгов.
О том, что впереди непростые времена, ясно из лаконичных и предельно точных формулировок Трампа в Твиттере: “Монополия ОПЕК должна сейчас же снизить цены. И все же она продолжает стремиться к все более и более высоким ценам на нефть. Мы это запомним!” Свой гнев президент США выплеснул на этой неделе и во время выступления на 73-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке: “Мы хотим, чтобы они прекратили поднимать цены. Мы хотим, чтобы они начали снижать цены на нефть. Мы не будем больше мириться с этими ужасными ценами. Страны ОПЕК рвут на части остальной мир”.
Пороговый уровень — 120 долларов за баррель Brent: если цены поднимутся выше — начнется критическое разрушение спроса на мировых рынках, предупреждают аналитики Bank of America Merrill Lynch в обзоре Global Energy Weekly: Oil supply shock deepens. Страны будут вынуждены сокращать закупки сырья и бороться с инфляцией, неизбежной из-за дорожающих энергоносителейИнтрига разворачивается в основном вокруг Ирана. Он экспортирует более 2 миллионов баррелей в день. Но из-за введения Соединенными Штатами санкций в отношении Тегерана с ноября углеводородное русло на эти 2 миллиона баррелей в день и обмелеет. И если сегодня спрос и предложение отрегулированы, то возникновение иранской пробоины в глобальном танкере неминуемо может привести к взрывоопасным последствиям.
По мнению соучредителя крупнейшего трейдера Mercuria Energy Group Ltd. Даниэля Йегги, нефть может подняться выше 100 долларов за баррель уже в IV квартале этого года, сообщает Bloomberg. Глава же нефтяного трейдинга компании Trafigura Бен Лукок считает, что к Рождеству нефть будет стоить около 90 долларов, а в начале 2019 года — 100. На призывы Трампа увеличить нефтедобычу страны ОПЕК+ в минувшие выходные на саммите в Алжире никак не отреагировали и принятые в 2016 году квоты не пересмотрели. Саудовской Аравии или Кувейту это надо? Они понимают, что нынешний ценовой всплеск не может быть долгим. Тренд мира уже вполне определен: идет перекройка энергетической карты. Вместо автомобилей с двигателями внутреннего сгорания на дорогах будет все больше электрокаров. Растет доля зеленой экономики. Да и новые сланцевые технологии ведут к глубинным изменениям на топливном рынке. Поэтому многие эксперты и озвучивают цифру 50 долларов за баррель как перспективную и наиболее реальную. Но это в перспективе. А сейчас время легкой нефти и легких денег?
Сегодня ситуация выглядит так: выталкивание Ирана с энергетического международного поля вряд ли пройдет без последствий. Но США могут не ограничиться призывами к ОПЕК, а открыть свои стратегические резервы и начать распродавать пусть и не в день, а в неделю по 2 миллиона баррелей. Тем более что запасов у них предостаточно. К тому же США в этом году, похоже, выйдут на первое место по нефтедобыче. И они намерены в ближайшие несколько лет и дальше идти только вверх. Более того, экономика во всех этих вопросах играет все-таки второстепенную роль. На первый план выходит политика. Не зря Трамп в Твиттере написал, грозя пальцем расшалившимся трейдерам: “Мы защищаем страны Ближнего Востока, без нас они не долго оставались бы в безопасности”. И действительно: где сейчас Ливия с ее 400 тысячами баррелей в день?
Для нас же в переменчивой (волатильной) глобальной ситуации важным остается посыл, что Россия не сокращает нефтедобычу и дефицита углеводородов пока в мире не предвидится. А значит, можно прогнозировать с большой долей вероятности действия партнеров и рассчитывать бюджет, держа в уме все же, что не нефтью единой экономика прирастает.
Семен ФРОЛОВ.
infong@sb.by
