Николай Гудень, можно сказать, всю жизнь охотился на шпионов. Начинал еще подростком в послевоенное время, когда выслеживал для милиции оставшихся на нашей территории немецких агентов и полицаев. Генерал госбезопасности в отставке рассказывает, что в 50–е годы в Западной Белоруссии можно было легко найти сюжеты для вестернов и боевиков. Банды, перестрелки, расследования были частью обыденной жизни. Факты из малоизвестной послевоенной войны 85–летний ветеран спецслужб даже сегодня раскрывает не полностью.
Смерть через дуло винтовки
Когда началась война, Николаю Гуденю было 13 лет. 22 июня он вместе с отцом наблюдал тучи самолетов, летевших на восток. Слышал взрывы бомбежки лидского аэродрома. Немцы в его родную деревню Морино Ивьевского района тогда еще Молодечненской области (она существовала до 1960 года) пришли уже 27 июня. Лагерь разбили на берегу Немана. Первой жертвой оккупантов в Морино стал местный парень, который плыл на лодке по реке. Скосили автоматной очередью.
85–летний генерал об оккупации вспоминает нехотя:
— В 41–м немцы еще не зверствовали, но вели себя безобразно: голыми ходили, за женщинами гонялись, продукты забирали... Все началось позже, когда почти все наши мужчины и молодые ребята ушли в партизанский отряд «Балтиец» в Налибокской пуще. У меня там был старший брат Петр. Очень многие в деревне помогали партизанам, каждый дом раз в 10 дней выпекал 2 пуда хлеба, передавали продукты, одежду, вязали носки и свитера. Немцы действовали наездами. Блокировали деревни, производили зачистки. Любого, кто пытался выйти из деревни, убивали. Отец как–то послал меня за лошадью, а я наткнулся на германский патруль. Как сейчас помню, немец поднял винтовку, уперся в забор и прицелился в меня. Я стою и вижу через винтовочное дуло свою смерть, а пошевелиться не могу. Тут его товарищ одернул: мол, не видишь, парень за лошадью пришел. Повезло, иначе не скажешь. В основном зверствовали подразделения литовцев, власовцев и особенно украинских националистов. Моя сестра Галя погибла в их засаде, когда несла передачу партизанам.
Задумавшись о прошлом, Николай Петрович вспомнил интересный факт из оккупационной жизни. От доносчиков деревня Морино избавилась необычным образом. Помог одноногий инвалид. Он был мужем директора местной школы и до войны хорошо ладил с односельчанами. Когда в бывшем панском имении развернулась германская комендатура, инвалид стал переводчиком. Один раз к коменданту пришли три женщины — жаловаться на коммунистов, партизан и соседей. Однако словесный донос инвалид перевел рыжему немцу–коменданту по–своему: мол, женщины пришли с претензиями к солдатам вермахта. Комендант плетью выгнал жалобщиц. С тех пор доносить немцам боялись.
Когда район освободили войска Красной Армии, все, кто мог носить оружие, отправились на фронт. Старший брат Николая Петр дошел до Берлина и расписался на рейхстаге. В это время в тылу стреляли не меньше. Западная Белоруссия превратилась в горячий котел, где между собой вели борьбу советская власть, немецкие диверсионные группы, националистические формирования и просто бандиты.
«Ястребки» против банд
Документы того времени свидетельствуют о размахе бандитизма. В отчете о работе ЦК Коммунистической партии большевиков Белоруссии с июля 1944–го по июль 1946–го отмечалось: «Бандитские формирования в первый год после изгнания немцев представляли собой крупные, хорошо вооруженные и экипированные воинские единицы, находившиеся под командой опытных конспираторов и офицеров. В ходе ликвидации банд... изъято у бандитов и в схронах 211 минометов, 195 противотанковых ружей, 3.587 пулеметов, 68.377 автоматов и винтовок, 2.979 пистолетов, 36.078 гранат и мин, 40 множительных аппаратов и 47 раций». Для подавления сопротивления в западных и северо–западных областях Белоруссии были созданы 6 оперативных центров МГБ (Министерства государственной безопасности). В 1945 году сюда было направлено 13 полков войск НКВД. Для поиска и ликвидации банд активно использовались «ястребки» — участники истребительных батальонов, среди которых было много несовершеннолетних ребят.
Николай Гудень в то время был одним из «ястребков». Он со своими товарищами выслеживал бандитов и сообщал сведения в милицию:
— Время было очень непростое. Только из польской Армии Крайовой у нас в лесах было около 10 тысяч человек. Надо понимать, что, помимо националистических формирований, были люди, недовольные советской властью, полицаи и агенты, да и просто бандиты, которые под маской идейной борьбы грабили, убивали и насиловали. Поймать их было сложно, потому что днем они честные крестьяне — ходят за плугом, а ночью занимаются разбоем с оружием в руках. У нас в деревне такие «борцы» ограбили магазин и убили глухонемого сторожа. Потом пришли к моему другу «ястребку» Зигмунду Шемяке и застрелили его во дворе собственного дома. В память врезалась деталь: пуля разбила зеркальце, которое было у парня в кармане.
Николай Гудень был активным «ястребком», и в 1950 году его направили учиться в школу МГБ СССР в Могилевскую область. В 1952 году он окончил ее с отличием и приступил к оперативной работе.
Свадьба с литовским акцентом
Боевое крещение будущего генерала произошло в Витебске. Здесь разрабатывали операцию по ликвидации главаря одного из отрядов литовских «лесных братьев». Невеста бандита училась на четвертом курсе в Витебском мединституте, ее подруги — на третьем. По оперативной информации, скоро должна была состояться бандитская свадьба в лесу.
Николай Петрович вспоминает, чтобы попасть на лесное торжество, нужно было очаровать подруг невесты:
— По легенде, меня и Виктора Бондаренко перевели на третий курс в Витебский мединститут из Ростова–на–Дону. Мы парни были красивые, бравые. Поэтому за две недели понравились девушкам и получили официальное приглашение на свадьбу. Задание было такое: взять главаря банды живым, а если не получится, ликвидировать его и соратников. Праздник был запланирован в лесу с участием нескольких десятков боевиков, поэтому реально мы отправлялись на верную смерть. Упаковали в сумки по два рожковых автомата, пистолет, нож, со всеми попрощались. А мне ребята и говорят: «Ты, Коля, вернешься, ты — везучий». В лицо главаря бандитов никто не знал, должны были ориентироваться на невесту. Приехали мы с девчонками на вокзал, тут подлетает милиция, меня с Витей заломали — и в машину. Оказалось, бандитский главарь попал на станции Гудогай в засаду и был убит. Признаюсь, тогда вздохнул с большим облегчением.
Поездка в Витебск для молодого сотрудника МГБ стала поистине судьбоносной. Там он познакомился с девушкой Ольгой, женился. Она подарила ему троих сыновей. Вместе они уже 62 года.
Охота на Жихаря
В 1953 году Николай Гудень стал оперативным сотрудником МГБ в Островецком районе Молодечненской области. Районные отделения госбезопасности были упразднены, остался один оперативник. Под видом агронома он ходил по деревням — собирал информацию. Неожиданно расставленные силки сработали. В них попался известный в этих краях пособник немцев, запятнавший себя кровью невинных — Евгений Жихарь. В 1944 году его взяли в немецкую разведшколу СС «Дальвиц», где он прошел полный курс обучения. После расформирования десантного батальона «Дальвиц» Жихарю удалось скрыться и даже вступить в ряды Красной Армии. С июля 1945 по 1946 год он работал школьным учителем в Поставском районе Витебской области. Когда сотрудники МГБ пришли его арестовывать, Жихарь скрылся в лесах. Там из бывших полицаев и пострадавших от коллективизации крестьян он сформировал антисоветский партизанский отряд. Убивали партийных активистов, милиционеров, проводили диверсии на железной дороге.
Генерал вспоминает детали операции, когда пытались взять бандитов:
— Мы выяснили, что Жихарь с группой будет на одном хуторе у своей знакомой праздновать ее день рождения. На операцию выехало все областное управление, взяли еще войска. За 5 километров до цели пошли пешком, чтобы не было слышно шума машин. Окружали в три кольца. В доме на хуторе шумели, смеялись, пели песни. Мы решили их брать, когда погаснет свет. Четверо оперативников застыли у дверей, я постучал и по–польски, а язык знал хорошо, попросил «показать дорогу». Долго никто не открывал, потом дверь отворилась и мы ворвались внутрь. А там одни женщины, ругаются на нас... Подошло подкрепление, мы обследовали дом, чердак и после долгого поиска обнаружили в сенях подземный ход, который выходил далеко в лес.
К декабрю 1954 года практически вся банда была уничтожена в боях с МГБ. Летом 55–го Жихарь был окружен на хуторе возле Постав и убит в перестрелке с сотрудниками госбезопасности.
Письма от «Карла»
Еще одна шпионская история в жизни генерала Николая Гуденя случилась в 80–х, когда он был начальником Гомельского областного управления КГБ. Это стало эхом из тех далеких послевоенных лет, когда молодой «ястребок» Коля выслеживал нацистских агентов в Молодечненской области... Но обо всем по порядку.
В 1941 году 18–летний рядовой Тимофей Остриков после окружения его части попал в немецкий плен. Из лагеря военнопленных ему удалось бежать и добраться до оккупированной родной деревни Борщевка на Гомельщине. Осенью 1943–го при отступлении немцев Остриков попал в зондеркоманду СС и развернулся — на его черной совести было немало преступлений перед белорусами. В последних обозах вермахта он удрал от Красной Армии в Германию. В 1948 году уже в Лондоне он вступает в Объединение белорусов в Великобритании. И здесь знакомится с небезызвестным гитлеровцем Борисом Рогулей. В январе 1952 года Остриков под кличкой «Карл» уже курсант американской разведшколы. Его учат прыгать с парашютом, искусству тайнописи, иностранным языкам, навыкам агентурной работы, основам конспирации, фотографии, подрывного и саперного дела, тактики ведения партизанского боя в лесной местности. Курсантов готовили к диверсионно–подрывной работе, антисоветской агитации и совершению террористических актов.
В августе 1952 года группу из четырех человек американским самолетом забросили на территорию СССР. Четверка удачно приземлилась вблизи деревни Клетище Ивенецкого района. «Карл» отправился в Минск за документами для устройства на работу. Однако рекомендованный ему тещей Бориса Рогули знакомый оказался агентом органов госбезопасности. Спустя два дня Острикова задержали на минском вокзале. Остальных диверсантов обезвредили в условленном месте сбора. После допроса в МГБ «Карл» добросовестно рассказал о цели их выброски и согласился сотрудничать с органами ГБ. Было решено завязать оперативную радиоигру с разведцентром ЦРУ. Она оказалась успешной. Уже в апреле 1953 года американцы забросили на территорию БССР шпиона Зорина. При задержании у него был изъят пакет, предназначавшийся «Карлу» и его «коллегам». В нем находились документы, печати, около 20 тысяч рублей и инструкция. В течение двух лет советская контрразведка вела радиоигру с ЦРУ, снабжая американцев от имени провалившихся шпионов дезинформацией.
Когда надобность в Острикове исчезла, ему предъявили обвинение за прошлые преступления. 15 ноября 1955 года военный трибунал Белорусского военного округа приговорил его к 25 годам исправительно–трудовых лагерей. В 1975 году он освободился и приехал жить в Гомель. Устроился на работу стропальщиком. Через три месяца женился. Родился сын Илья... Но это только половина шпионской истории. О том, как удалось сконструировать ловушку для американской разведки, Николай Гудень вспоминает с улыбкой:
— Американцы даже в 80–х интересовались бывшими немецкими агентами, а тем более своими. Мы договорились с «Карлом» о сотрудничестве. Операция была согласована с союзным руководством. Под нашу диктовку он написал письмо, где рассказал о себе, и попросил о встрече. «Карла» доставили в Москву. Это письмо он незаметно отдал атташе посольства США, когда тот прогуливался с собакой в одном из столичных парков. Спустя несколько месяцев пришел ответ: «Дорогой друг! Давай встретимся поскорее. Обещаю тебе долгую разлуку компенсировать гостеприимством. Мы хорошо помним тебя, помним дорогого нам «Карла». Американцы заглотнули наживку.
Операция получила кодовое название «Возмездие». На начальном этапе ее готовили гомельские чекисты. В назначенное время Остриков прибыл в Москву. В условленном месте к нему подошел незнакомец и спросил по–английски: «Вы «Карл»?» Услышав yes, передал коробку конфет, в которой находились инструкции. В этот момент американский разведчик был задержан, им оказался атташе американского посольства Луис Томас. В инструкциях ЦРУ были подробные указания по поиску тайника со шпионскими материалами. Позже был найден контейнер, изготовленный американскими умельцами в виде булыжника. Луиса Томаса выслали из СССР, а «Карл» дожил до 84 лет. Он умер в Гомеле в 2006 году.
Уже прощаясь с Николаем Петровичем, вспоминаю о фото. Ветеран контразведки не без удовольствия застегивает галстук на белой рубашке и надевает генеральскую форму с наградами. А потом, подмигивая мне, говорит: «Ну так я похож на «ястребка?»
Бесславный конец Филистовича
В 1958 году белорусский писатель Макар Последович написал повесть «Па воўчых сцежках». В основу этого (достаточно прямолинейного!) произведения легла история охоты советских контрразведчиков за присланным из ФРГ диверсантом бывшим полицаем Филистовичем. В книге был крутой сюжет и немало небылиц — автору было предложено показать, какую большую птицу взяли тогда органы на крючок. В действительности все было проще. Филистович был всего лишь мелкой пылью большой холодной войны и особой угрозы СССР не представлял... Шпионские страсти разгорелись в Молодечненской области. К сегодняшнему дню жизнь расставила иные акценты. Иван Филистович во время Великой Отечественной войны добровольно пошел в 13–й полицейский батальон при СД, где служили самые отпетые немецкие прихвостни. Филистович конвоировал, убивал, закапывал. Отметился зверствами и в Тростенце. Вместе с немецкими войсками при подходе Красной Армии съехал из Минска в рейх... После войны этим сбежавшим от возмездия подонком заинтересовался такой же негодяй Борис Рогуля, один из бывших руководителей разведшколы СС «Дальвиц», формировавшей на американские деньги (холодная война!) «отряды сопротивления» на территории БССР. Затея была мошеннической. «Отряды» числились на бумаге, а доллары Рогуля, Абрамчик и прочие коллаборационисты в Мюнхене просто пропивали. Лавочка существовала вплоть до смерти Сталина, а потом, когда началась хрущевская оттепель и холодная война пошла на убыль, «вербовщики» весело уехали в США, вспоминая в своем кругу как интересно жили в Минске, холуйствуя немцам, сдирая сапоги с повешенных подпольщиков... Но это потом, а в сентябре 1951 года после трехмесячной подготовки в разведшколе ЦРУ Филистовича американцы на парашюте забросили в БССР. Основными задачами агента «Джона» были: шпионаж, диверсии и организация подпольной типографии для печати антисоветских листовок. Поскольку белорусские чекисты были предупреждены об этой затее, то и контролировали процесс. Через некоторое время Филистовичу для солидности чекисты «подбросили» «нелегальную» группу Микулича из 6 человек, которая с 1949 года находилась в лесах. Филистович дал «отряду» очень звучное и весьма нелепое название «Национально–освободительные вооруженные силы». Ему казалось, что возглавляет какое-то войско, хотя на самом деле вся его компания была в поле зрения советской контрразведки и вообще наполовину состояла из агентов и доверенных лиц МГБ. Некоторое время задерживать Филистовича не спешили. Наблюдали. Но поскольку Филистович праздновал труса и ничего не делал, то терпение Цанавы лопнуло и ночью 5 сентября 1952 года сотрудники МГБ окружили лагерь в лесу. Из окружения «удалось» вырваться только «Джону», поскольку контрразведке хотелось посмотреть, есть ли у Филистовича еще сообщники. Таковых не оказалось и незадачливого шпиона решили брать...
В операции принимал участие и молодой офицер Гудень.
Филистович скрывался у своего знакомого еще по войне. В доме между чердаком и потолком была сделана специальная полость–тайник, где находилась теплая лежанка, поскольку Филистович простыл на болоте. Поэтому и отлеживался. Хозяин дома, также информатор МГБ, вышел на сотрудников областного управления. Доложил. Арестовывать Филистовича решили без помпы... В чай ему было подмешано снотворное. Проснулся Филистович уже в подвале МГБ, где вскоре стал энергично каяться и рассказывать, что знал и не знал...
Военный трибунал приговорил Филистовича к расстрелу, некоторых участников группы — к различным срокам тюремного заключения.
Кстати, в 90-е годы из отъявленного мерзавца Филистовича пытались слепить «идейного националиста» и чуть ли не борца за «белорусские идеалы». Но как примитивный убийца из Тростенца мог быть идейным «борцом»? Он был гитлеровским приспешником, палачом и другим быть не мог...
Фото автора и пресс-службы КГБ Беларуси.
Советская Белоруссия №81 (24464). Среда, 30 апреля 2014 года.
