Их бросили в самое пекло. Без объяснений и предисловий. Ведь кто–то должен был исправлять чужие ошибки. Военным летчикам просто объявили приказ — лететь на север Украины для спецзадания. Теперь каждый год 26 апреля в памяти у всех ликвидаторов последствий катастрофы в Чернобыле всплывает одна и та же картина...Анатолию Евдокимовичу, сейчас уже командиру звена на вертолетах Ми–8 Государственного авиационного аварийно–спасательного учреждения «Авиация» МЧС, в середине 80–х годов довелось побывать в самых «горячих точках» планеты. Сначала вспыхнул Афганистан: перестрелки, боевые вылеты, гибель друзей... В отпуск вернулся на родину. На носу была очередная командировка. Однако в «Афган» он так и не попал. В начале мая 86–го рано утром его срочно вызвали. То, что полетит в Чернобыль, в тот момент даже не сомневался.
— Кто я? Да, по сути, обыкновенный таксист, — пожимает плечами Анатолий Иванович. — Как человек военный просто выполнял свою работу. Атомная электростанция напоминала потухший вулкан, из которого лава в любой момент могла выбросить новую порцию радиации. В кратер на вертолетах сбрасывали свинец, потом песок и каучук, чтобы усыпить реактор. Изо дня в день. Рейс за рейсом. Лишних вопросов никто не задавал. Был даже азарт. Молодые все–таки летчики. Паника? Да, случалось и такое. Один из шести наших летчиков вдруг написал рапорт с просьбой отправить домой. Ссылался на неотложные дела. Правду говорят: трусость опаснее радиации.
Конечно, у каждого были и страх, и тревога. Защитный комбинезон давил на спину, стояла невыносимая жара, тяжелыми каплями тек пот, а включать вентилятор в вертолете — значило получить лишние микрорентгены. Приходилось терпеть. У каждого летчика на поясе висел индивидуальный дозиметр. Правда, никто так и не узнал, какую дозу облучения на самом деле получил. Нет, официальные данные были, но им мало кто верил. Понимали ли ликвидаторы всю опасность? Разумеется. По обрывкам фраз, опустошенному взгляду медиков, химиков, ядерщиков, с которыми работали плечом к плечу почти месяц. Чувство напряженности испытывали даже, когда прилетали на аэродром. Техники старались как можно меньше прикасаться к вертолетам и сторонились летчиков.
Увы, радиацию не определишь на ощупь, она не отдает горечью на языке, как морская соль, ее даже увидеть через бинокль невозможно. Зато было гнетущее ощущение. Наверное, самые сильные эмоции испытали, когда приземлились в украинском городке Припять. Всех людей оттуда увезли в приказном порядке. Время будто застыло. Голая площадь с бездомными собаками. Тишина. И ни души! «Город–призрак», — мелькнуло тогда. Ликвидаторы — единственные в этом городе и во всей округе, кто спасал мир от мирного атома.
За профессионализм, проявленный при ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, Анатолий Евдокимович представлен к ордену «За службу Родине».
