Нынешней осенью Германия отмечает две крупнейшие годовщины: 60-летие образования ФРГ и 20-летие падения Берлинской стены
Символ «холодной войны» — Берлинская стена пала 9 ноября 1989 года. Безусловно, это одно из самых значимых, поворотных событий XX века. Сегодня, по прошествии 20 лет с момента крушения коммунизма, все больше людей задается вопросом: почему же это произошло? Интересно, что ответ на этот вопрос будет у каждого свой. Так, американец скажет, что в результате грамотной политики США, поляк отдаст должное «Солидарности» и Валенсе, а русские вспомнят (кто каким словом) о Горбачеве и перестройке. В Берлине же говорят, что закат коммунизма – результат разумной «восточной политики», заставившей СССР говорить о вещах, о которых раньше он говорить не решался.
Профессор Клаус Шредер из научно-исследовательской группы Берлинского свободного университета по истории ГДР и СЕПГ уверен, что крах коммунизма, а значит, и падение Берлинской стены были неизбежны, что бы кто ни говорил сегодня. «Все усилия, которые прилагались для реформирования социализма, не давали ожидаемого результата. ГДР безнадежно отставала от ФРГ в экономическом развитии, и восточные немцы все решительней смотрели в сторону Запада. К тому же с начала 80-х ФРГ начала активно кредитовать ГДР – восточные немцы все более попадали в зависимость от западных», — говорит доктор Шредер. Но главный сигнал поступил, по его мнению, из Москвы. «Горбачев сказал, что сейчас каждое государство будет самостоятельно решать, как развиваться дальше. Он верил, что в соцстранах люди думают по-социалистически. Но это была ошибка – народ и партийная элита были очень далеки друг от друга», — уверен Клаус Шредер. Все последующие события подтвердили эти слова…
Мирная революция в ГДР вызревала долгие годы. Но реформы Горбачева в Союзе и демократические движения в Венгрии и Польше в одночасье создали атмосферу, в которой многие жители ГДР выразили свое недовольство страной. Оно началось в виде бегства на Запад через Венгрию и Чехословакию и «демонстраций по понедельникам» в Лейпциге.
18 октября 1989 года генеральный секретарь СЕПГ Хонеккер уходит в отставку, а уже 9 ноября член Политбюро Шабовски неожиданно объявляет о смягчении условий для частных поездок за рубеж. Тысячи жителей ГДР этой же ночью устремляются к границе с Западным Берлином, где пограничники ГДР открывают многие переходы, – Берлинская стена падает. Все действо обходится без советских танков. Органы безопасности СЕПГ ожидали чего угодно, только не свечей, молитв и ненасильственного сопротивления…
В Кремле приветствовались немецкие перемены, однако вопрос объединения Германии на повестке дня не стоял. Но это в Москве… А в Бонне канцлер ФРГ Гельмут Коль уже в конце ноября представляет свой план преодоления раздела Германии. Предпосылкой к созданию единого германского государства становятся парламентские выборы в ГДР в марте 1990 года. С большим отрывом побеждают восточно-германские христианские демократы. Их лидер Лотар де Мезьер становится главой правительства ГДР. В середине мая 1990 года Коль и де Мезьер подписывают договор о создании единого экономического пространства.
Сегодня бывший премьер-министр ГДР работает адвокатом. Наш с ним разговор происходит в его офисе в районе Кюрфюрстендамм в Берлине.
— Передо мной в тот момент стояла очень странная задача – обеспечить то, чтобы мы – правительство ГДР – были никому не нужны, – вспоминает господин де Мезьер. – Конечно, очень сложно было трансформировать плановую экономику ГДР в рыночную. Ведь предприятия Восточной Германии и близко не могли конкурировать с западными: 90 % их продукции шло на экспорт в СССР и страны СЭВ. Кроме того, почти невозможно было обеспечить гармонизацию правовых систем…
По словам Лотара де Мезьера, осень 1989-го была очень жаркой в ГДР. Ярость народа не знала границ. «Германская революция была бескровной, но в ней есть одна не самая лучшая страница», — признается бывший премьер-министр ГДР. Он имеет в виду отношение к Хонеккеру.
— Я обеспечил ему убежище у одного протестантского священника. Позже Хонеккера переправили в Москву, но правительство Ельцина выдало его Германии. Я считал, что надо было издать закон об амнистии, ведь Хонеккер был тяжело болен. Была у меня и встреча с Горбачевым, но тот отказался защитить бывшего руководителя ГДР. Позднее, как вы знаете, Хонеккер эмигрировал в Чили.
На внешнеполитической арене путь к германскому единству шел через согласие четырех держав — победительниц во Второй мировой. В 1990 году в Москве подписывается договор «Два плюс четыре» (ГДР, ФРГ плюс СССР, США, Франция и Великобритания. – М.Ш.) – объединенная Германия обретает полный суверенитет.
Берлинская стена рухнула, но «стена в головах» у некоторых немцев еще осталась. Правозащитник профессор Йенс Райх, современник событий 20-летней давности, вспоминает, как сложно было восточным немцам устроиться на работу. В Институте биологической медицины, где трудился Райх, из 25 руководящих должностей 23 заняли специалисты с Запада. «Западность происхождения особо подчеркивалась, как некий знак качества», — улыбается профессор. Похожая тенденция сохраняется кое-где и сейчас. А понять, кто откуда, очень просто, стоит только спросить: «Вы родом с Запада или Востока?» Западный немец ответит с гордостью: «С Запада». Еще и город или землю назовет. Улыбчивый ответ восточного будет примерно таким: «Я из Германии».
Все это, думается, еще оставшиеся в сознании пережитки прошлого, а факт настоящего таков: вот уже 20 лет на политической карте мира есть одно европейское государство – Германия. И все опасения специалистов в области политического анализа по поводу того, что с объединением начнется «германизация» Европы, напрасны. Напротив, идет активная «европеизация» Германии. Кстати, эту немецкую миссию — «не онемечивание Европы, а европеизация Германии» — сформулировал еще писатель Томас Манн во время Первой мировой войны.
Германия сегодня — активный участник европейской интеграции. И несмотря на то, что немцы опасались замены дойчмарки на евро, новогодняя ночь с 2001-го на 2002 год (когда и произошла эта замена) вылилась во всенародный праздник. Немцы, как, впрочем, и французы, бельгийцы, голландцы, вдруг открыли для себя, что Европа всегда оставалась оплотом их надежд. Это даже при том, что все ошибки национальных правительств автоматически списываются на Брюссель. Вступить в Евросоюз страны стремились не только из-за экономических преимуществ. Европейский союз стал неким новым образованием как в политическом, так и в международно-правовом смысле. Даже государства-члены из Восточной Европы готовы примирить свое традиционное понятие о нации с европейским самосознанием. Ибо понимают, что суверенитет – основа национального государства — сегодня может обрести хоть какой-то реальный смысл лишь в приложении к европейскому единству.
Конечно, 20 лет по историческим меркам – небольшой отрезок времени. А для старшего поколения восточных немцев падение Берлинской стены – это своего рода жизненная драма. Нет, не потому, что они не хотели воссоединения страны. Скорее наоборот. Видимо, все дело в том, что стена была для них не просто границей. Она была своего рода компасом, подсказывающим, кто они – «весси» или «осси», победители или проигравшие. Стена помогала им найти свое место как в прошлом, так и в настоящем и будущем.
Долгий путь германского единства продолжается. Крушение Берлинской стены открыло новые страницы истории Германии, поставило непростые задачи. Воплощать в жизнь которые будут сами немцы. Без деления на западных и восточных…
P.S. Редакция «Р» и автор благодарят Посольство ФРГ в Беларуси и Федеральное министерство иностранных дел ФРГ за организацию поездки.
