— Ты в какой школе учишься?
— В десятой.
— А, тогда иди, иди.
Забегая вперед, скажу, что лет через семь после школы, когда рассказывала, что один твой одноклассник работает в прокуратуре, другой — хирург, третий — учитель в школе, а есть еще и те, кто работает в МИД, вопрос был тот же:
— Ты в какой школе учился?
— В десятой.
— А, ну тогда все понятно.
И чувствовалось в этом «понятно» уважение. Ну и, может быть, немного зависти. Потому что хорошая школа — это навсегда.
Но какой бы хорошей ни была наша десятая, самым радостным днем все равно был последний майский, когда мы всей школой проходили по главной улице города Советской (она и сейчас Советская) — от школы до кинотеатра им. Калинина. Кинотеатр шефствовал над нашей школой и закрывался на полдня специально для того, чтобы мы могли собраться, подвести итоги учебного года, вручить и получить похвальные листы, грамоты и благодарности, а потом посмотреть кино. Ни у одной другой школы такого не было, только у нас. Мы гордились. Для нас перекрывали часть Советской, а возглавлял наше шествие школьный оркестр, которым руководил учитель пения Михаил Яковлевич Брегвадзе, в отличие от многих других школьных учителей пения игравший не на пианино и даже не на баяне или аккордеоне, а на трубе. Ругался он на нас, не попадавших в ноты, страшно, и в такие моменты из–под мундштука его трубы слюна летела в разные стороны, а мы замолкали испуганно. Уроков пения мы побаивались, но школьный оркестр любили и гордились им. Он ведь, само собой, был лучшим в городе. И не только потому, что у него была прекрасная — синяя с золотыми позументами — форма (ее шили на фабрике «8 Марта», которая тоже шефствовала над нашей школой), но и потому, что много лет подряд выигрывал городские и областные конкурсы. Так что все объективно.
Тридцать лет спустя (страшно не только сказать об этом вслух, даже подумать об этом страшно) мы встречаемся в том же кинотеатре им. Калинина: у нас вечер встречи выпускников. Собрались 25 человек: немало. Причем половина — мальчики (хотя какие они уже мальчики, один с замиранием в голосе рассказывает о внуках). И это первый удар по моим стереотипам о том, что девочки всегда, а в таких случаях особенно, активнее. Или просто это у нас мальчики такие особенные? Да, именно! Мальчики у нас особенные: они, не стесняясь показаться сентиментальными (сколько–сколько лет мы знакомы, говоришь? 40? Ого! Ты ж мне как родной!), говорили о любви к женам и об их понимании: не каждая, знаете ли, жена, отпустит мужа (да и не каждый муж отпустит жену) на встречу со школьной любовью. Кого–то и не отпустили.
Зато никто не опоздал. Ну только Серега. Но, может, он просто внимание к себе хотел привлечь? Если так, это ему удалось. Ну и отработал потом: как он пел! Потому что кинотеатр хоть и называется до сих пор им. Калинина (спросить бы у нынешних выпускников десятой, знают ли они, кто это такой?) и хоть показывают в нем кино, аншлаги и выручку приносят не фильмы, а ночные дискотеки (от горячих тел, желаний и адреналина в соседнем с нами зале было жарко) и караоке–холл. Вот в нем–то мы и пели. Потом. После того как каждый встал и рассказал, чем он занимался все эти тридцать лет. Больше всего у нас преподавателей английского (что с учетом углубленного изучения языка в школе неудивительно), врачей и инженеров. Есть парочка продавцов, парочка военных и даже Герой России Дима Полковников. А мы его помним обычным пухлощеким мальчиком — какая такая морская пехота? Как это — «в бою вызвал огонь на себя»? А все потому, что мы расстались в самое интересное время — когда жизнь только начиналась. Мы прожили ее отдельно друг от друга и лучшей школы в городе. Мы встретились, чтобы посмотреть друг на друга теми — детскими почти — глазами и удивиться тому, как сильно мы изменились за эти годы: повзрослели (нет, не постарели еще), поседели, погрузнели и погрустнели. Мы открываем друг в друге новые таланты, и оказалось, что караоке — самое место для открытий: складываются неожиданные и прекрасно звучащие дуэты, а Оля, организатор всего этого действа и учитель английского, кричит: «Разве мы не десятая школа?» — и требует англоязычный репертуар. Леня, которого тридцать лет назад никто не подозревал в наличии голоса, сегодня оправдывает свою королевскую фамилию и поет, поет, поет...
Мы смотрим друг на друга теми — детскими почти — глазами и удивляемся тому, какими неизменными мы остались: Тома так же замедленна, как и в десятом классе, когда один только ее величавый выход к доске мог довести до кипения любого учителя. Сегодня это выглядит особенно женственно: женщина, которая никуда не спешит. Олег такой же заводной с полуоборота и громкий, у одного Сереги такая же застенчивая улыбка, а другой Сережа не изменил фотоаппарату (и спасибо ему за это большое!).
Мы рады, мы флиртуем, мы смеемся, мы расспрашиваем друг друга о жизни (все–таки столько лет порознь!), но не рассказываем о проблемах: им здесь не место. Нам жаль, что наши одноклассники, живущие в США, Канаде, Японии и Израиле, не приехали. Мы печалимся, потому что шесть человек не приедут к нам уже никогда. Но сегодня мы — вместе. Выпускники школы, которая для нас навсегда останется лучшей в жизни. И через пять лет мы соберемся снова.
