Степан Швец – о подвиге советских специалистов и белорусских МАЗов на афганских горных перевалах в составе легендарного АФСОТРа
Про эту войну написано уже довольно много. Особенно часто журналисты обращаются к теме Афгана в канун февральской даты очередной годовщины вывода советских войск из Афганистана. Кто-то совершенно справедливо пишет о героизме летчиков, самоотверженности десантников и верности долгу простой матушки-пехоты. Кто-то не менее справедливо вспоминает о загубленных жизнях зеленых наших пацанов и бездарном руководстве высшей военно-политической верхушки. Кто-то вообще (и тоже не без оснований) клеймит позором «преступную авантюру». Мы же решили вспомнить о людях, не носивших погоны, не бравших неприступные ущелья, но тоже с честью выполнивших свой долг перед Родиной на далекой чужой земле. Речь идет о гражданских автомобилистах, которые колоннами доставляли от границы с Союзом до Кабула самое необходимое. Одним из них был и Степан ШВЕЦ (на снимке).
Автослесарь в Пинском пассажирском автокомбинате, учеба в Белорусском политехническом институте, потом должность инженера в 11-м автокомбинате, впоследствии знаменитом, ордена «Знак Почета», директор автоколонны № 2418, заместитель управляющего трестом — таковы его жизненные дороги. И вдруг...
— Как-то пригласил меня на беседу Герой Соцтруда министр транспорта легендарный Анатолий Евгеньевич Андреев: «Засиделись вы в замах. Есть предложение. Москва уже несколько раз обращалась к нам с просьбой направить им хорошего специалиста на уровне руководителя для работы в Афганистане. Там есть большое совместное афгано-советское автомобильное предприятие с крупными филиалами. Техника – стопроцентно мазовская», — вспоминает Степан Швец. — Мне оформили документы, откомандировали в Москву в распоряжение Министерства внешней торговли СССР, в ведении которого находился АФСОТР – совместное афгано-советское автомобильное экспедиторское общество. Создано оно было, скорее всего, по политическим мотивам. Однако позже оказалось, что и экономическое выживание ДРА без него становилось весьма проблематичным.
В Кабуле я застал около 800 белорусских МАЗов. По мощности и по численности водителей и подвижного состава АФСОТР превосходил все афганское Министерство транспорта. Меня назначили техническим директором. Предприятие возглавлял и афганский директор — Джумадин Зазай. Но за весь транспорт отвечал я персонально. Кроме меня, на «фирме» трудились еще 22 советских специалиста. Основной задачей была доставка грузов от амударьинского порта Хайратон, куда они поступали по железнодорожной ветке или речным транспортом из Союза, до потребителей. В основном в Кабул.
– Не могу не спросить: а вы сами этой дорогой ездили?
– Обижаете. До меня, правда, как-то было не принято, чтобы директор подвергал себя опасности. Дорога — это только звучит так просто. На самом деле, что ни километр, то самое настоящее прик-лючение. И гололед, и камнепады, и лавины. Не говоря уже об обстрелах. И вы должны знать, что по инструкции запрещалось указанием из Москвы нашим специалистам выезжать в опасные места, дабы не отвечать в случае чего. Но как мне было организовать работу, не оценив самому обстановку, не побывав лично в «узких» местах, где стопорилось прохождение колонн?
– Еще раз извините, но мне знакомы некоторые «афганцы», ни разу за всю службу не выходившие за пределы кабинета, кроме как в столовую или поспать в жилой «модуль». И такие были…
– Были, наверное. Но мне в кабинете не сиделось. От Хайратона до Кабула – 456 километров дороги. И по всей трассе наши колонны. «Двигать» их от поста к посту, обеспечивать питание, заправку топливом, сопровождение бронетехникой, проход через тоннели на перевале Саланг – все это из кабинета не очень хорошо получилось.
Колонны двигались в среднем по 24 дня. Военные действия, нападения. Машины жгли. Водители местные, за три года моей командировки их погибло 150 человек, иногда вместе с машинами, грузами. Я занялся ускорением прохождения колонн (посол Казмадан Айранович Кабеев, бывший ректор Казанского университета, лично накладывал резолюции, чтобы меня выпустили на дорогу). Устанавливал пункты техпомощи и ремонта, создавал базы материального обеспечения в Пули-Хумри, Чарикаре, Килогае (где были наши склады 40-й армии), организовывал сеть контрольно-диспетчерских пунктов, налаживал в них радиосвязь. Трассу нашу без кавычек называли дорогой жизни. В Кабуле ведь нередко продовольствия оставалось только на один день.
– Наверное, не стоило бы об этом говорить сейчас, но ведь случалось, что войсковые колонны для ускорения выдвижения к назначенному рубежу сбрасывали в кювет расписные «барбухайки» афганцев-частников.
– Мне лично такого наблюдать не довелось. Но мне удалось подружиться с военными. Там был генерал, наш земляк из Борисова. У него в подчинении находились подразделения ПТО, комендантская служба на дороге, аналог нашей ГАИ. Благодаря этим личным связям стали выделять бронетехнику для сопровождения, передавали информацию о предстоящем прохождении наших колонн по постам на трассе. Мы осознали, что не одни, не брошены на произвол судьбы на этом серпантине. Жить стало веселее. По всей дороге информация детальная передавалась... Сократил я по своей части прохождение колонн с 24 дней до 13.
Конечно, и приключений хватало. Дважды кувыркался в пропасти за время командировки на БТР, два гипса носил.
Как-то наша колонна двигалась из Хайратона в Кабул. А тут непогода, все занесло снегом. На площадке перед Салангом собралось сотни полторы автомобилей афсотровских. Стоят две недели. Их не выпускают. И никакой помощи. Есть уже нечего, топливо в баках почти закончилось. Вот я взял БТР и поехал разбираться с ситуацией. Веду переговоры с нашими военными, объясняю: продовольствие возим, не барахло какое-нибудь, если колонна еще день-два простоит, в Кабуле люди умирать начнут...
А у военных свои проблемы: техники на расчистку дороги не хватает, за безопасность движения они головой отвечают, людей отвлечь нельзя по соображениям обеспечения безопасности тоннеля. Но сердца-то у ребят не чугунные. Вошли в положение, растолкали затор, пустили нашу колонну. И когда мои водители увидели такое, что САМ советский начальник явился, чтобы их выручить, такое началось! Проезжая мимо меня по узенькой дороге, где справа скала, а слева пропасть, они бросали руль, прикладывали руки к лицу, как при намазе (молитве. – А.Е.), и кланялись, кланялись... Каждый! Как сговорились. И все говорят: «Ташакур, ташакур (спасибо, спасибо)...» Разве такое забудешь?
– А среди наших военных ходила легенда, что «духи» колонны с продовольствием по приказу Ахмад-шаха не обстреливали. Дескать, все равно им достанется. Это правда?
– Не знаю. АФСОТР возил не только продовольствие, немало грузов было адресовано 40-й армии, поэтому мне удавалось договариваться о тех же бэтээрах сопровождения. И танки давали, кстати.
Жизнь человеческая «духами» не ценилась вообще. Вот пример. Был у афганцев какой-то религиозный праздник. Но грузы все равно надо везти. Из Пули-Хумри вышла большая колонна. От Союза недалеко, считалось, что там безопасно, и машины шли без сопровождения. Однако на 35-м километре трассы душманы подкараулили нашу афсотровскую колонну, остановили. Спрашивают одного водителя: «Знаешь, какой сегодня день, что Аллах велит? Почему работаешь? Сливай топливо из бака!..» И так со всеми. А потом подожгли колонну вместе с водителями... Так что не знаю, был ли приказ Ахмад-шаха колонны не трогать или не было такого приказа. Но люди, грузы и техника все равно гибли. Как советские, так и афганские. В том числе и под флагом АФСОТРа. В районе Саланга на каждом километре пирамидки на обочине, цветы, шоферская баранка.
– Точно. Едешь, как по кладбищу. А хотите, расскажу один случай, связанный с АФСОТРом? В баграмской 108-й дивизии был начальником штаба полковник Геннадий Кандалин. Его почему-то все за глаза звали по-панибратски – Гена. Хотя мужик был довольно суровый и боевой. Но никак ему не удавалось взять караван «духов» с оружием. Не только ему, но и десантникам из 103-й воздушно-десантной, и гээрушникам. Никому. Информация была, что караваны идут, а использовать ее не удавалось. У них ведь тоже разведка работала будь здоров! Каждый наш БТР, каждую машину отслеживали. И Кандалин вот что придумал. Договорился с афсотровцами, вывел разведбат наш из Баграма в Кабул в открытую перед закатом. В Хайра Хану (окраина Кабула, где размещались несколько частей 108-й дивизии. – А.Е.) прибыли. Там тихонько с брони спешились и загрузились в крытые афсотровские фуры. Колонна БМП пошла дальше в сторону Суруби, а фуры с разведчиками вернулись обратно в район Саланга (разведбатом тем, между прочим, командовал старший брат знаменитого Руслана Аушева – Адам. Но это отдельная история). Никто и внимания не обратил – фуры и фуры... А караван Гена тогда взял. За все время такого не брали: и оружие, и деньги «духам», и лазурит из Панджшера, который, как говорят, американцы использовали в радиоэлектронике...
– История АФСОТРа еще ждет своего исследователя. Много чего интересного случалось. Однажды мне потребовалось охрана для колонны, чтобы продвинуть машины ночью. И я обратился в штаб 40-й армии за помощью. Мне выделили пару танков из части, что стояла в Килогае (район Пули-Хумри). Колонна прошла благополучно, но танки вернуть я не успел. А часть килогайскую в пять утра по тревоге подняли на операцию. Танки стоят в районе Саланга, а я как раз приехал объяснить ситуацию. Стою на КПП в полпятого утра, мимо бронетехника идет. Командир части прямо из люка мне кричит: «Где танки, танки где?!» Так и ушли без танков. А я до сих пор вину чувствую, хотя и не знаю, чем все закончилось.
Когда я, так сказать, на четвертом году «демобилизовался», то выходить на работу раньше не собирался ни на один день! Сидел дома, смотрел телевизор, ловил себя на мысли о совершенной нереальности жизни в Минске: никто не стреляет, все без оружия. Трамваи ходят!.. Страшно становилось, когда видел на телеэкране нашего знаменитого телеведущего, который на фоне знакомых пейзажей эмоционально рассказывал: «...Вот только что отсюда ушли душманы. И мы преследуем их...»
— А белорусов много доводилось встречать за время афганской командировки?
— Много. И рядовых, и офицеров. Довелось, например, подружиться с Николаем Ивановичем Чергинцом, когда он советником в царандое (афганская милиция. — А.Е.) служил. У меня до сих пор его книги с дарственными надписями хранятся. Начинаются, между прочим, со слов «Боевому товарищу...». Тоже, бывало, помогал мне своим царандоем. А когда Николая Ивановича контузило, я его в госпитале навещал...
Мне хочется, чтобы вы обязательно написали о Викторе Ивановиче Козлове. Он был в свое время заместителем министра транспорта Беларуси. Потом его отправили в Москву. В Афганистан он попал в качестве советника министра транспорта — Масдарьяра. Я приехал в Кабул — Виктор Иванович уже был там. Уехал, а он еще остался. Немного не дотянул до пяти лет. Это Козлов руководил теми тремя автобазами, что были оснащены КамАЗами и подчинялись Минтрансу ДРА. Мудрейший человек, очень горжусь своим знакомством и совместной работой с ним. Между прочим, люди, которые были там до меня и после меня, тоже вспоминают его исключительно тепло. Дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни! Вот фотография на фоне уазика — он крайний справа.
— Кого еще из белорусов хотите вспомнить?
— Многих. Некоторых уже даже и по имени-отчеству затрудняюсь назвать. Годы берут свое. Но некоторые фамилии навсегда остались в памяти. Например, заместитель командующего 40-й армией по тылу генерал Жуков (он потом возвратился обратно в Борисов, откуда в Афганистан уезжал), начальник автотранспортной службы армии полковник Быстров (после Афгана служил в Уручье), очень много помогали начальник штаба тыла армии полковник Михалко (потом служил в штабе БВО), заместитель по тылу бригады в Пули-Хумри полковник Митясов, но он, по-моему, не из Беларуси…
— А того, кто танки давал, которые вы не вернули, не помните?
— Как не помню, это же был начальник штаба армии генерал Сергеев.
А вот, смотрите, какая реликвия. Этот плакат я увидел на стене Министерства торговли Афганистана. Мы еженедельно там отчитывались о своей работе. Захожу как-то, а охранник мне показывает: смотри, шурави, не твоя ли фотография? Присмотрелся — и правда, моя. Вот тут и Бабрак Кармаль, и колонна наша афсотровская, и лицо чье-то знакомое. Тут и министр Джалаллар подключился. «Инджибиу (подойди. — А.Е.), — говорит. — Тут и про тебя есть». Я взял и содрал плакат со стены. Там справа, за кадром, пять КамАЗов догорают. Снимал все это фотокорреспондент Агентства печати «Новости». Охранник сделал вид, что ничего не заметил. Этот плакат у меня и остался.
— А что было после возвращения, после отпуска?
— Так сложилось, что мое место в тресте оказалось занятым. Министру об обещанных перспективах напоминать было неудобно. И я оказался не у дел. Спасибо Николаю Ивановичу Боровому. Его как раз назначили начальником «Белмагистральавтотранса». Вот он мне и сказал: «Степан Степанович, предлагаю вам возглавить автобазу международных перевозок АТЭК-7». Она такая была одна-единственная в Беларуси, называлась «Минскинтертранс». Так я стал ее директором.
Но об этом как-нибудь в другой раз. Жизнь-то еще длинная. Да и внучек надо воспитать!..
— Ну что ж, удачи вам, Степан Степанович, на этом поприще. Спасибо за откровенный и интересный разговор.
