Эту книгу надо прочитать всем. Будущим и состоявшимся родителям, людям, сомневающимся в правильности своих взглядов на воспитание и любовь к детям. Потому что эта книга учит любви. Настоящей любви – без систем и специальных методик.
«Не обобщайте, не абсолютизируйте, нет детей вообще… В процессе воспитания мы имеем дело с конкретными индивидуумами. И поэтому каждый из них нуждается в индивидуальном подходе», — считал автор, изложивший главные принципы воспитания в своей замечательной книге «Как любить детей» (
Врач-педиатр, психолог-практик, педагог и писатель Януш Корчак (настоящее имя – Генрик Гольдшмит), основатель и руководитель знаменитого «Дома Сирот» в Варшаве, во время Великой Отечественной войны погиб в газовой камере вместе со своими воспитанниками в лагере смерти Треблинка. Говорят, ему подготовили побег, но он предпочел остаться вместе со своими подопечными…
Предлагаем вниманию читателей некоторые выдержки из великой книги великого человека.
------------------------------
Всякий раз, когда, отложив книгу, ты начнешь плести нить собственных размышлений, — книга достигла цели. Если же в поисках точных указаний и рецептов, лихорадочно листая страницы, ты досадуешь на их скудость, знай, что если и есть в этой книге советы и предписания, они появились не по авторской воле, а вопреки ей.
-------------------------------
Ребенок, которого ты родила, весит
В нем восемь фунтов воды и горстка угля, кальция, азота, серы, фосфора, калия, железа. Ты родила восемь фунтов воды и два фунта пепла. Каждая капля твоего ребенка была дождинкой, снежинкой, мглой, росой, водой, мутью в городском канале. Каждый атом угля или азота связывался в миллионы разных веществ или разрушал эти соединения. Ты лишь собрала воедино то, что было…
Среди миллионов людей и ты произвела на свет нечто. Что же? Стебелек, пылинку — ничто.
Оно такое слабое, что его может убить бактерия, которая, если увеличить ее в 1000 раз, предстанет глазу как точка...
Но это ничто — плоть от плоти морской волны, ветра, молнии, солнца, Млечного Пути. Эта пылинка обнимет мыслью звезды и океаны, горы и пропасти, все.
Что есть содержание души, как не целая вселенная, только в иных масштабах? Таково извечное противоречие человеческой натуры, которая возникает из праха и в которой живет Бог.
---------------------------
Мы видим детей в бурных проявлениях радости и горя, когда они отличаются от нас, и не замечаем спокойных настроений, тихих раздумий, глубоких впечатлений, болезненных удивлений, мучительных подозрений и унизительных сомнений, в которых они схожи с нами. «Настоящим» бывает не только ребенок, скачущий на одной ножке, но и ребенок, разрешающий тайны удивительной сказки жизни… Я рассказываю сказку: волшебники, драконы, колдуньи, заколдованная принцесса, вдруг раздается наивный на первый взгляд вопрос: «А это правда?»
Я не знаю и не могу знать, как неизвестные мне родители в неизвестных мне условиях могут воспитывать неизвестного мне ребенка, подчеркиваю — могут, а не хотят, могут, а не должны. «Не знаю». Для науки это туманность, из которой возникают, из которой рождаются новые мысли, все более и более приближающиеся к истине. «Не знаю» — для ума, не приученного к аналитическому мышлению, это пугающая пустота. Я хочу, чтоб поняли и полюбили чудесное, полное жизни и ошеломляющих неожиданностей творческое «не знаю» современной науки о ребенке. Я хочу, чтоб поняли: никакая книга, никакой врач не заменят собственной живой мысли, собственного внимательного взгляда.
------------------------------
Любовь. Ее взяло в аренду искусство, приделало крылья и набросило смирительную рубашку, попеременно то становилось перед ней на колени, то било по морде, усаживало на трон и выгоняло на панель, совершало тысячу бессмыслиц обожания и посрамления. А лысая наука, водрузивши на нос очки, признавала ее достойной внимания лишь тогда, когда могла изучать ее гнойники. Физиология любви знает только одностороннее: «Служит для сохранения рода». Этого слишком мало, слишком убого. Астрономия знает о солнце больше, чем то, что оно светит и греет...
----------------------------
Неправда, что ребенок хочет звезду с неба, что его можно подкупить лестью и уступчивостью, что он врожденный анархист. Нет, ребенок обладает чувством долга, не навязанным насильно, тяготеет к порядку, не отказывается от правил и обязанностей. Он только хочет, чтобы бремя не было непосильным, чтобы оно не ломало ему хребет, чтобы он встречал понимание, когда зашатается, поскользнется, усталый, остановится, чтобы перевести дух.
-----------------------------
Ребенок — сто масок, сто ролей одаренного актера. Наивный и хитрый, послушный и высокомерный, добрый и мстительный, благовоспитанный и проказливый, он так умеет спрятаться до поры до времени, так затаиться в себе, что с успехом вводит нас в обман и ловко пользуется нашими заблуждениями в своих целях. В области инстинктов ему недостает только одного, да и тот есть, только нечеток, как туманность эротических предчувствий. В области чувств он превосходит нас, потому что не знает тормозов. В области интеллекта, по меньшей мере, равен нам. У него есть все. Ему только не хватает опыта. Поэтому взрослый так часто бывает ребенком, а ребенок — взрослым человеком…
Мы обрядили детей в мундир детства и верим, что они нас любят, уважают, доверяют, что они невинны, доверчивы, благодарны. Мы с упоением играем роль бескорыстных опекунов, умиляемся при мысли о принесенных нами жертвах, и, можно сказать, до поры до времени нам с ними неплохо.
--------------------------------
Ребенок вносит в жизнь матери чудную песнь молчания. От долгих часов, проведенных возле него, когда он не требует, а просто живет, от дум, которыми мать прилежно окутывает его, зависит, какой она станет, ее жизненная программа, ее сила и творчество. В тишине созерцания с помощью ребенка она дорастает до озарений, которых требует труд воспитателя. Черпает не из книг, а из самой себя. Ничего не может быть ценнее.
И если моя книга убедила тебя в этом, значит, она выполнила свою задачу.
Будь же готова к долгим часам вдумчивого одинокого созерцания...
