В редакции тема не отпустила. После публикации в «СБ» памятник Раевскому все же поставили. А до Чемодурова, увы, кажется, по–прежнему никому нет дела. Ни родственникам, ни последователям, ни почитателям (что уж говорить о бывших работодателях). Нет средств? Сил? Желания? Времени? Коллега укорила: «Нельзя сразу ставить памятник, земля должна отлежаться». Но позвольте, художник умер в 2006 году. Одиннадцать лет минуло. И сколько еще должно пройти дней, месяцев, лет?..
Впрочем, говорить о том, что Чемодуров позабыт вовсе, ни в коем случае нельзя. Одним январским вечером довелось присутствовать на дружеской вечеринке по случаю 100–летия со дня рождения художника. «Великий декоратор XX века», «чародей сцены», «ренессансный человек» — коллеги–театралы словно бы соревновались в придумывании самых забористых эпитетов и определений. Мастер! Маэстро! Человек! Педагог! Прогуливаясь по залу Музея истории театральной и музыкальной культуры, гости разбирали его, чемодуровские, костюмы и сценографию к «Борису Годунову» и «Пиковой даме», рассматривали сохранившиеся наброски и эскизы, которые он делал по самым модным советским и зарубежным журналам. Порой еще даже не успевавших дойти до минских кокеток и старлеток. Обсуждали эксклюзивный (!) контракт в парижской Гранд–опера, от которой Евгений Григорьевич в свое время отказался ради служения главным подмосткам БССР. И последнюю редакцию «Аиды», в основу которой легла сценография Чемодурова 1950–х, тоже обсудили. Мол, вот уважили память мастера к столетию, не забыли, почтили. Загибали пальцы: документальный фильм по ТВ показали, выставку эскизов провели, журналистов на открытие позвали. Не спорю: дело все это хорошее, нужное. Вот только увековечить память в гранитном надгробии даже в эти юбилейные дни почему–то не посчитали нужным... Отложили на «завтра», на «Пасху», «Радоницу», «очередной юбилей», до «лучших времен», в конце концов? Ведь мертвые не обидятся... А живым, получается, совсем не до этого.
Возникает и другой вопрос. А кто, собственно, в первую очередь должен озаботиться установкой памятника, когда дело касается мастеров культуры, выдающихся творческих деятелей? Семья или государство? А может, творческий союз? Или преемники, поклонники творчества? Частное это дело или все–таки государственное и общественное?
Не раз доводилось наблюдать, как в маленьких городах и районах ухаживают за братскими могилами и памятниками воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Их досматривают порой не меньше, чем иные святыни. Делают это отделы идеологии, патриотические и общественные организации, неравнодушная молодежь и пенсионеры. Считают ли они это своей святой обязанностью или все–таки обязаловкой — вопрос третий, но в стране, где даже спустя 70 лет Великая Отечественная война остается объединяющим и сплачивающим символом, по–другому в общем–то и нельзя. А забывать основоположников, учителей, мастеров, получается, можно? Равно как и изыскивать средства на вроде бы и красивые, но бесполезные памятники бобру, сгущенке, водопроводчику, букве «ў» и бытовым приборам...
leonovich@sb.by
