Известные картины «Женатый холостяк», «Миллион в брачной корзине», «Зимняя вишня», «Сукины дети» и многие другие, в которых снялась Лариса Удовиченко, появились позже. До этого был фильм Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя», в котором Удовиченко сыграла небольшую роль Маньки–облигации, принесшую актрисе огромную популярность. Кстати, Лариса действительно не знала, как правильно писать: облигация или аблигация. Когда она спросила об этом у Высоцкого, все сильно хохотали. Именно этот момент режиссер и решил оставить в картине.Роман с кино у Удовиченко длится вот уже 35 лет. Сейчас, как и прежде, она много снимается, играет в театре. В свои 52 года актриса выглядит просто сногсшибательно, даже как–то язык не поворачивается называть ее Лариса Ивановна. Встретиться с любимицей публики мне удалось на Ялтинском кинофестивале, где она была членом жюри. Поздней ночью, уединившись с кинозвездой в одном из ресторанчиков на набережной, мы поговорили «за жисть»...
«Лучше опоздаю куда–нибудь, но высплюсь»
— Лариса, выглядите потрясающе! И как только удается всегда оставаться такой шикарной женщиной?
— (Смеется.) Как оставаться? (Вздыхает.) Для начала надо родиться со светлой душой, радоваться жизни и доставлять удовольствие окружающим. Наверное, поэтому я и выбрала актерскую профессию. Если вы заметили, я чаще играю положительных героинь, большей частью снимаясь в комедиях. Будете смеяться, но два года назад я получила на кинофестивале «Улыбнись, Россия», проходившем в Астрахани, приз за вклад в кинокомедию. Из мужчин награду дали Владимиру Зельдину, которому исполнилось уже 92 года, и посмертно — Евгению Леонову. Я вышла, как девочка, с хвостиком, с бантиком, говорю: «Не знаю даже, как чувствовать себя в такой команде». Было очень смешно! Профессия обязывает хорошо выглядеть, следить за собой.
— Мужчины вами восхищаются, а женщины делают комплименты?
— И женщины. Все говорят одно и то же: «Боже, как вы хорошо выглядите». Как–то подошли ко мне в магазине: «Мы вас буквально преследуем, вы так похожи на одну артистку. Правда, на много лет моложе ее...» Я киваю головой в ответ, потому что, если начну говорить, точно признают. Это, кстати, минус нашим операторам, которые не умеют, да и не хотят снимать женщин бальзаковского возраста. Для того чтобы на экране получались красивые крупные планы, женщину надо любить. Есть, конечно, операторы — дамские мастера. Я с такими сразу же начинаю кокетничать, заигрывать. Всю жизнь кокетничаю со съемочной группой, всех веселю, и работа спорится. Профессия у нас такая, что непременно должен быть кураж.
— А стимулы какие для этого куража?
— Тут не нужны никакие стимулы. Просто включается профессионализм, когда ты не имеешь права быть кислым, уставшим, озабоченным. А вообще, меня мобилизует... одиночество. Когда ты остаешься наедине с собой. Я дома, когда ложусь спать, отключаю все телефоны, даже мобильный. Самое лучшее лекарство для любой женщины — сон. Если я не выспалась, не могу работать, жить не хочется. Лучше опоздаю куда–нибудь, но высплюсь. Если устала и не могу заснуть, а завтра нужно работать или ехать на гастроли, пью успокоительные чаи, травы, полтаблетки снотворного. Особенно тяжело во время переездов. Вечером спектакль и нужно садиться в поезд, чтобы ехать в следующий город. Вот сейчас отправляюсь на Дальний Восток на 10 дней. Ох! Разница во времени, расстояние и каждый день новый город. Везем новую антрепризу «Похищение Сабинянинова». Моя партнерша — гениальная Людмила Гурченко.
«Такого человека, как Садальский, нет в моей жизни»
— Я смотрел потрясающую антрепризу, где вы с Садальским играете.
— С Садальским теперь не работаю. И даже не общаюсь, несмотря на то, что одно время мы были очень дружны. Даже не могу назвать это скандалом. Просто нет уже такого человека в моей жизни! Разошлись, и больше не хочу о нем говорить.
— Стас большой скандалист, а вы способны устроить шумиху? Говорят, женщина из ничего может сделать три вещи: салат, шляпку и скандал!
— Ни–ког–да! Мне, в отличие от многих других, пиар не нужен. Я и так боюсь на пляж выйти. Жизни нет никакой. Поэтому и ношу темные очки, кепку, чтобы никто не узнал. Конечно, приятны доброе отношение, признательность человеческая. Но растаскивают же на кусочки. К тому же бывают и очень навязчивые поклонники. Тяжело.
— С Гурченко вы сошлись характерами?
— С Людмилой Марковной работалось великолепно, она замечательный партнер, такая живая, жизнерадостная. Я на нее смотрела и думала: чем–то мы с ней похожи. Наверное, в умении объединить вокруг себя людей. Она никогда не приходила на репетицию в дурном настроении. А как быстро Гурченко учит текст. Только начали репетировать, а она уже все знает. Я говорю: «Людмила Марковна, как это вы столько текста запомнили с ходу?!» Она, видимо, чтобы не обидеть меня, отвечает: «Ну, быть может, потому, что я музыкальная, мне легче запомнить». Думаю, Боже, а я учу–учу, и все никак. А сериалы — это вообще безумие. Возьмите «Дашу Васильеву», которая снималась 9 месяцев. У нас рабочий день составлял 12 часов. 15 книг было снято, а это значит — 15 сценариев. И каждый день надо было учить...
— Продолжение сериала о Даше Васильевой планируется? Вам эта героиня очень идет.
— Возможно, будет. Мне Даша тоже очень нравится.
— А о Маньке–облигации из «Места встречи изменить нельзя», говорят, терпеть не можете вспоминать?
— Здравствуйте! Никогда в жизни я такого не говорила. Первый раз слышу. Это Садальский ненавидел роль Кирпича, которого он там сыграл. Я, наоборот, говорила Стасу, что это наши лучшие роли с ним.
— Вы сразу на нее согласились?
— Это была целая история. Говорухин сперва пригласил меня на роль Вари Синичкиной. Я прочитала сценарий, и мне очень понравился эпизод с Манькой. Я попросила режиссера, чтобы он меня попробовал. Но Говорухин отказал: «Нет, ты не подходишь, да и чисто внешне никак». «А на Синичкину я даже не хочу пробоваться!» — ответила я. Так мы и расстались. Прошло время, и вдруг я получаю телеграмму: «Утверждена на роль Маньки–облигации без проб!» Страшно перепугалась, но потом как–то так с Божьей помощью справилась. По–моему, неплохо. Меня до сих пор дразнят Манькой–облигацией, а я радуюсь.
— С Владимиром Высоцким на съемочной площадке впервые увиделись или были знакомы?
— Во время съемок. Я никогда не была его поклонницей, потому что не люблю бардовскую песню. У нас в институте, в общежитии, мальчики слушали кассеты Высоцкого. Но тогда я была юной милой барышней и мне его мужская лирика была не по сердцу. А теперь понимаю и люблю. Даже книжку его стихов купила. Сейчас, когда читаю, совсем по–другому Володю воспринимаю.
«Долго не забирала свой первый гонорар, говорила: «Я в кино
не ради денег снимаюсь»
— В вашей биографии, Лариса, написано: родилась в Вене. А мне казалось, вы одесситка...
— Папа был военным врачом. Я прожила в Вене до года и с тех пор ни разу так и не была на исторической родине (улыбается). Папа служил то в одном гарнизоне, то в другом, а потом демобилизовался и мы остались в Одессе, так что мои осознанные детские годы (с семи лет) связаны с этим городом. В детстве меня вообще никак не воспитывали, я как–то так легко жила с родителями. Не досаждала, не хулиганила, хорошо училась. Так хотела быть артисткой, что все свободное время проводила в драматических кружках. Сперва в школьном, потом училась в театре–студии киноактера при Одесской киностудии. Ведь моя мама — несостоявшаяся актриса. Война помешала ей окончить Институт музыки и кино. А потом, выйдя замуж за моего отца, она колесила по белу свету. Видимо, ее страсть к кино перешла ко мне. Я, кстати, наполовину украинка — по папиной линии.
— Москву долго покоряли?
— Мне очень повезло. Я без проблем поступила и прямо со второго курса стала сниматься. У меня всегда было очень много предложений.
— Говорят, режиссеры на вас экономят, ведь в кино вы снимаетесь в своих нарядах.
— Очень часто, если только не надо падать в грязь или рвать платье. Это не режиссеры экономят, а продюсеры, которые не дают достаточно денег на костюмы. А я обожаю дорогую одежду. Шитых вещей не ношу, они не сидят так, как фирменные. Поэтому покупаю только наряды проверенных марок. Они носятся долго, их очень легко сочетать между собой.
— И много денег тратите на себя любимую?
— А кто вам сказал, что я сама себе любимая? Я как раз себя–то и не люблю. Много трачу! Я должна быть модно одета. Не выискиваю скидок и не жду, когда начнутся распродажи. Если мне что–то нужно, иду и покупаю. Есть, конечно, определенные магазины, где я постоянно одеваюсь. Естественно, мне звонят, когда начинаются скидки: «Приходите, купите туфли не за тысячу евро, а за 500». Это приятно.
— Свой первый гонорар тоже на наряды истратили?
— А как же! Мне было 15 лет, когда я снялась в фильме Александра Павловского «Счастливый Кукушкин». Получила тогда аж 300 рублей. Это были огромные деньги, и я не хотела их брать из кассы. Мне звонили из бухгалтерии: «Приезжайте, получите деньги», а я отвечала: «Нет, я снимаюсь не ради денег, а ради искусства». Стеснялась получать эти несчастные 300 рублей. А потом, когда все–таки взяла их, пошла на знаменитый одесский толчок, где продавалось все. Купила высокие модные сапоги, привезенные моряками из–за рубежа, какой–то плащ. Я всегда была модницей!
Фото Итар-тасс.
