К 75-летию со дня освобождения концлагеря Бухенвальд

Скелет номер 509 медленно приподнял голову и открыл глаза. Он не знал, что с ним было — обморок или просто заснул. Между сном и обмороком давно уже почти не было разницы, голод и истощение стерли эту грань. Сон ли, обморок ли — всякий раз тебя засасывала черная болотная муть, откуда, казалось, возврата уже нет.

Какое-то время пятьсот девятый лежал тихо — он прислушивался. Это было старое лагерное правило: покуда ты не движешься, остается надежда, что тебя не заметят или сочтут мертвецом, ведь никогда нельзя знать, с какой стороны грозит опасность; старый как мир закон природы, известный любой букашке.

Но ничего подозрительного он не услышал. Часовые на пулеметных вышках замерли в полусонной неподвижности, да и за спиной вроде бы тихо. Он осторожно повернул голову и посмотрел назад.

* * *

Хорошо думать, что сегодняшняя молодежь читает хорошие книги. Например, «Искру жизни» Эриха Марии Ремарка — немца по месту рождения, совсем не немца по образу мыслей и абсолютного космополита по местам жительства. Это произведение писатель посвятил своей сестре, убитой нацистами, и писал его пять долгих послевоенных лет. Писал — и перечеркивал, снова писал. Позже критики назовут «Искру жизни» сильным романом о людях и о том, как они умудряются выжить в адском страдании. Позже и навсегда в вымышленном концлагере Меллерн станет угадываться Бухенвальд.

Сегодня 75 лет со дня его освобождения. Но вот же — ухмылка коронавируса. Собирать людей ныне в Германии нельзя, а потому дату решили отметить не реально, а виртуально. Для этого в интернете выделили специальную страницу, на которой выжившие бывшие узники, общественные деятели и другие желающие смогут высказаться по этому поводу, рассказать о том, каким мучениям подвергались арестанты, сделать соответствующие заявления. Что они вспомнят, о чем скажут?

Тайна старого альбома

В начале марта интернет принес новость, как на одном из блошиных рынков Польши антиквар по имени Павел Крачковский обнаружил альбом для фотографий, сделанный из кожи узников нацистского лагеря смерти Бухенвальд. Этот альбом, как полагают историки, был подарен пожарной командой Бухенвальда баварской семье, которая управляла домом отдыха. По утверждению владельца, передавшего его мемориальному комплексу Освенцим-Биркенау, альбом находился в плачевном состоянии и издавал неприятный запах.

И тут же приводились напоминания экспертов, что Ильза Кох, жена коменданта лагеря Карла-Отто Коха, требовала убивать обладателей необычных татуировок и использовать их кожу для изготовления абажуров, альбомов и столешниц. Что Кох был повешен в 1944 году, а его жена, приговоренная в 1947 году судом Нюрнберга к пожизненному заключению, вошла в историю под именем Фрау Абажур.

Последний прокурор

До чего же все взаимосвязано в этом мире! Вот мы неустанно пишем о коронавирусе и заботе о стариках, а по другую сторону Атлантики в марте месяце столетие отметил Бенджамин Ференц — последний участник Нюрнбергского процесса.

Бенджамин Ференц (на переднем плане крайний слева) на Нюрнбергском процессе.

И это он в теплый день мая 1945 года почувствовал сильную простуду, когда увидел людей в одном из концлагерей. «Люди? Живые мертвецы повсюду лежали между казармами. Они умерли вокруг. Многие были еще живы, и американцы пытались сохранить оставшуюся бедную жизнь… Ведро с водой было установлено перед одной из казарм, где заключенные омывали больных. Это было нереальное зрелище. Несчастных, которые были только кожей и костями, носили в ванне, как маленьких детей. Если бы помощники пытались положить их вниз, они бы опрокинулись, как марионетки. Их головы болтались, а руки висели безвольно». Строки из письма девушке 25-летнего юриста Бена Ференца звучат сегодня сродни приговору.

Он родился в Трансильвании, но еще в раннем детстве был увезен родителями в Штаты. Он стал юристом, а в Нюрнберге выступал главным прокурором армии США на судебном процессе по делу об айнзацгруппах, одном из 12 военных процессов, проведенных тогда над нацистскими преступниками. В недавнем интервью телеканалу «Звезда» он вспомнил, что на процессе было 22 ответчика: все они были признаны виновными, а 14 из них — приговорены к смерти. Четверых из приговоренных казнили, а других впоследствии амнистировали по разным причинам: «Это все повлияло на меня и до сих пор влияет. Сейчас мне 100 лет. Я так и не смог пережить травму, что человеческие существа могут хладнокровно убить так много человеческих существ из-за их расы, цвета кожи или политических убеждений. Это было ужасающе, и всю свою оставшуюся жизнь я старался добиться того, чтобы слово закона защищало людей из всех стран, всех цветов и религий, чтобы они жили в мире без угрозы быть уничтоженными».

Готовя этот материал, я несколько раз вчитывался в сегодняшние сообщения из Нью-Йорка, где бушует другое зло. Слава богу, не нашел свежих упоминаний о Ференце. Здоровья вам, мистер Бен!

Восстали и победили

11 апреля 1945 года отчаянные и изнеможенные узники Бухенвальда подняли восстание. Они воспользовались тем, что в те дни из лагеря вывезли большую группу узников, сопровождать которую уехала значительная часть охраны. По сигналу лагерного колокола тысячи людей бросились на охрану. Узники отбирали у охранников оружие, стреляли по вышкам, проламывали проходы в заграждениях. Бухенвальд восстал и победил. Узники захватили контроль над концлагерем. Через два дня в освобожденный лагерь вошли американские войска…

Сегодня, 11 апреля, отмечается Международный день освобождения узников нацистских концлагерей. Эту дату невозможно перечеркнуть, как невозможно выбросить из памяти ни Бухенвальд, ни другие злодеяния нацистов. Как бы кому-то ни хотелось переписать историю, даже сегодня она стреляет в упор. Стреляет, когда в Польше находят альбом со старыми фотографиями, сделанный из кожи узника Бухенвальда. Стреляет, когда в интернете начинает становиться вирусным старое фото, на котором был запечатлен самый юный выживший узник Бухенвальда — четырехлетний польский еврей Джозеф Шлайфстайн. Снимок был сделан сразу после освобождения лагеря, и сегодня мы знаем, что отец спрятал 2,5-летнего сына в большом мешке с инструментами и одеждой, благодаря чему мальчик не попал в группу узников, которых признавали негодными к труду и убивали. Позже другие заключенные помогали мужчине прятать маленького ребенка.

Фрау Абажур и медведи

В Бухенвальде и его филиалах погибло 56 тысяч человек. Кого-то убили, кто-то умер от болезней, голода и проводившихся на них медицинских экспериментов. Немецкий журнал «Фокус» недавно рассказал еще одну историю из жизни Бухенвальда.

Если выдавалась свободная минута, то Ильза Кох охотно отправлялась с детьми в их маленький зоопарк. Больше всего им нравился вольер с медведями: малыши стояли у ограды, наблюдали за животными, иногда им даже разрешали их кормить и гладить. О том, что прямо за зоопарком находится еще одна ограда, за которой также в неволе содержались живые существа, Ильза Кох, как она утверждала позже, никогда не думала. Это был странный провал в восприятии, о котором она говорила офицерам-дознавателям союзных войск после конца Третьего рейха, и чистая ложь. Ведь Ильза Кох была женой Карла Коха, коменданта концентрационного лагеря Бухенвальд, находившегося недалеко от Веймара.

За оградой находились люди — узники конц­лагеря, которые содержались в значительно худших условиях, чем животные в зоопарке. Карл Кох, убежденный нацист и эсэсовец, любил животных. Он любил их настолько, что приказал заключенным своего лагеря оборудовать для него маленький зоопарк. Его любимцами были медведи, и если он хотел их побаловать, то запирал в клетке пару заключенных и смотрел, как звери разрывают их на части. Животные для него, как и вообще для убежденных национал-социалистов, имели большую ценность, чем объявленные «недочеловеками» другие люди.

* * *

«Искра жизни» Ремарка непросто пробивалась к читателям. В Германии книгу вообще чуть ли не подвергли бойкоту, она многих раздражала, унижала, выводила на свет. Позже «Искру жизни» назовут, конечно, историей о самой жизни, о немыслимой способности выжить и преодолеть все на этом пути. В то же время это история о человеческом достоинстве, которое не может быть разрушено внешними истязаниями, если того не допустит сам человек.

И раз уж вначале мы привели отрывок, с которого роман начинается, то логично будет вспомнить и его последние строки…

…Вечер был необыкновенно тихим. Они молча смотрели в разбитое окно. До их сознания только сейчас по-настоящему дошло, что они одни. Они уже почти забыли, что это такое. Вокруг всегда был лагерь, толпы заключенных, переполненные бараки — даже уборная всегда была битком набита людьми. Иметь товарищей было хорошо. Но иногда угнетала невозможность побыть одному. Она давила, словно уличный каток, который раскатывает каждое отдельное Я, как асфальт, превращая его в некое общее, «братское» Я.

— Странно — вдруг оказаться одним, правда, Рут?

— Да. Такое чувство, будто мы — последние люди на земле.

— Нет, не последние, а первые.

Один из матрацев они положили так, чтобы, сидя на нем, можно было смотреть наружу через открытую дверь. Они открыли консервы и не спеша поужинали. Потом они сели бок о бок на пороге покосившейся двери. Из-за груды обломков проглядывали последние лучи заходящего солнца.

Максим РОЖДЕСТВЕНСКИЙ.