Во время напряженной политической борьбы, которая разворачивается между республиканцами и демократами в ходе избирательной кампании в США, возникает повод осмыслить далеко не рядовой факт: американцы могут выбрать своим президентом Хиллари Клинтон. Но если этого не произойдет, впечатляет сам факт того, что женщина смогла подняться до таких высот в политической борьбе. Как такое стало возможно? Что в этом позитивного и негативного? Исключение или правило? Об этом мы беседуем с директором Центра гендерных исследований, кандидатом филологических наук преподавателем кафедры социологии Western Michigan University Еленой ГАПОВОЙ.— Елена Ильинична, участие Хиллари Клинтон в президентской кампании — это прорыв для женского движения?
— Да, это значимое событие. Конечно, женщины в политике были и раньше, но если говорить о новейшем времени, почти всегда это происходило на волне национально–освободительного движения. Они были дочерьми или женами первого поколения национальной буржуазии, потому что иной путь был невозможен. Хиллари Клинтон, очевидно, как и Ангела Меркель, и Маргарет Тэтчер, — наследница другой политической системы. Америка, наверное, единственная в мире страна с такой политической борьбой как между партиями, так и между индивидуальностями, эти партии представляющими. И это абсолютно либеральная политическая борьба. Судя по тому, как ведет себя Хиллари Клинтон, что она говорит и кем она является на политическом небосклоне, это, безусловно, яркая личность. Но для того чтобы даже она могла дойти до этого момента в политической борьбе, должны были произойти некоторые изменения в обществе.
— Какие именно изменения?
— Очевидно, в принципе, нужно говорить о том, что это возможно в обществе, где есть к этому предпосылки. Ведь политический рынок — борьба идей и партий. Кроме того, должны были произойти изменения в системе образования. То, как рисуются в учебниках мужчины и женщины — «мама мыла раму, а папа читал газету», — должно было замениться на что–то другое. В системе продвижения наверх должны были произойти изменения. В массовом сознании. В политике репрезентаций женщин–профессионалов и женщин–политиков в СМИ. Должна была стать возможной вертикальная социальная мобильность, связанная с личными качествами, а не приписанным «статусом». Общество должно было осознать, что ему выгодно продвижение наверх способных людей и что, наоборот, оно многое теряет, если система такого продвижения не обеспечивает. Кроме того, должно было измениться распределение домашних ролей, по крайней мере, для образованной части общества.
— Все мы помним скандал с Моникой Левински. Что об этом думают избиратели? Является ли этот инцидент социальным капиталом для Хиллари Клинтон? То есть работает ли в США женская солидарность по принципу разделения «нелегкой женской доли»?
— Во–первых, с того времени прошло уже почти десять лет и та история осталась связанной с Биллом Клинтоном. Что касается Хиллари, то, как сказала одна моя студентка, в той истории она показала, что умеет держать удар, знает, как вести себя в сложной ситуации, и на первое место ставит интересы дела. То, как она вела себя тогда, сейчас работает на нее. Сама же Хиллари — настолько мощный игрок на политической сцене, что ни о каком сочувствии не может быть и речи. Борьба за власть — штука очень жесткая и жестокая. И тут никто никого не жалеет.
— Есть ли недовольные среди избирателей тем, что один из лидеров политической борьбы в сверхдержаве — женщина?
— То, что Хиллари Клинтон — женщина, обсуждается постоянно, как и то, что Барак Обама — «цветной» мужчина. С одной стороны, американцы гордятся преобразованиями в обществе, позволившими дойти до самого верха в политической борьбе представителям ранее маргинальных групп, пусть они и не происходят из самых социальных низов. С другой стороны, обсуждается, насколько эти кандидаты смогут получить поддержку других групп и насколько смогут выражать их интересы в случае победы. Когда альтернатив белому мужчине не было, такой вопрос не вставал.
Известно, что Хиллари поддерживает значительное количество работающих женщин. Кроме того, за нее выступает значительная часть мужчин среднего класса. Также большая часть «цветного» населения, полагая, что Клинтон сможет представлять их интересы наилучшим образом, готова голосовать за нее. Хотя все это постоянно колеблется в ту или другую сторону. Выступление Хиллари, которое я слышала на прошлой неделе, касалось, например, введения системы всеобщего медицинского обслуживания и обращалась она к рабочим: к тем, кто занят физическим трудом и чьи нужды, по ее мнению, американская система обеспечивает далеко не лучшим образом.
— В своем интернет-блоге вы часто пишете о новом способе говорить в политике, языке тела в том числе, который демонстрирует Хиллари. Что вы имеете в виду?
— Дело в том, что для того чтобы в той страстной и жесткой политической борьбе, которая существует в Америке, быть заметным, нужны физическая сила, выдержка, интеллект. Выступать перед избирателями надо каждый день, по телевидению и «живьем», переезжая из штата в штат, встречаться с тысячами людей и делать это необходимо так, чтобы у них не возникало сомнения в социальной позиции лидера, которая исторически принадлежала мужчинам. Женщин–лидеров, по известным нам всем причинам, было там мало. Встать в эту позицию и сказать: «За мной! Вперед!» — и оставаться при этом естественной довольно сложно. Общество ожидает от женщины другого поведения. Когда женщина говорит: «За мной», — она как бы перестает быть женщиной, а этого допустить нельзя, потому что общество, даже продвинутое, таких трансформаций не принимает. Поэтому надо найти ту позицию, из которой тебе удобно произносить лидерские речи и которую массовое сознание сможет принять.
Просто попробуйте сами встать перед аудиторией и убедительно сказать: «За мной!» Окажется, что это непросто. И руки не поднимаются, как надо, и голос недостаточно громок, и все вокруг над вами смеются. А Хиллари нашла свой способ говорить. Нашла содержание и форму и выглядит при этом очень убедительно.
— А как вы думаете, готов ли мир к тому, что сверхдержавой, возможно, будет руководить женщина?
— Западный мир уже принял женский профессионализм, потому что это более модернизированное, постиндустриальное общество. А вот постсоветское пространство после развала СССР становится чрезвычайно патриархатным, стремясь к возрождению «домодерных» социальных отношений. Занявшись переделом власти, оно не беспокоится о том, что отсутствие равных возможностей для способных людей из разных групп означает потери для всего общества. Кроме того, на просторах СНГ до сих пор нет в общественных дискуссиях тех слов и категорий, при помощи которых можно обсуждать такие вещи. Мы в этом плане безъязыкие, а раз нет языка, слов, чтобы назвать соответствующие понятия, то и осмысливать их невозможно. Я вот припоминаю одну из передач «К барьеру», в которой принимал участие Михаил Барщевский. И говоря о Путине, он сказал: «Я уважаю Президента как профессионала и как мужчину». Мне было странно это слышать. Возможно, господин Барщевский имел в виду личные качества Путина — такие, как честь, достоинство и т.д. Но профессионализм, как и честь, бывает или не бывает у людей обоего пола. На постсоветском пространстве власть мыслится как нечто связанное с полом и кому–то принадлежащее. Не как некая категория, а как чья–то собственность.
— Но есть и другие примеры. В белорусском Парламенте сейчас работает много женщин, и, по мнению аналитиков, они вносят в деятельность инициативу, педантичность, усердие — т.е. сугубо женские качества. Но вернемся к теме нашей беседы. Если допустить, что Хиллари выиграет президентские выборы, скажется ли это обстоятельство и на роли женщин на постсоветском пространстве?
— Каким образом в СМИ репрезентируются женщины, какие роли им отводятся? Почему те немногочисленные статьи, которые я читала о Хиллари по–русски, отражают не ее политическую концепцию, а бытовое сознание их авторов? Они обсуждают ее одежду, мимику, жесты, ошибки, выражая насмешку или даже отвращение по отношению к самому тому факту, что за президентское кресло борется женщина. Мне кажется, если бы она оступилась и упала на сцене, это описывали бы со сладострастием. Я думаю, что это от низкого журналистского профессионализма: у нас очень мало журналистов, которые владеют темой и могут писать о сложных социальных изменениях, а приход женщин в большую политику — это серьезное изменение, это результат трансформации общества.
СМИ занимаются конструированием реальности для миллионов людей, предоставляют им способы осмысления мира. Они участвуют в формировании наших ценностей, взглядов, представлений о мире, о любви, о семье, о желаемом: они говорят, что является нормальным и какими надо быть. Многие считают, что они не подвержены влиянию СМИ. Но это не так. Никто из нас не свободен от того, что мы читаем и видим каждый день. Какие женские образы и роли продвигает наша пресса. Реальным женщинам, невымышленным чрезвычайно трудно пробиться через это. Поэтому я считаю, что борьба Хиллари Клинтон представляет интерес для всех женщин. Дело еще и в том, что гендерное равенство на постсоветском пространстве в очень малой степени имеет в виду возможности для индивидуального успеха женщин — возможности проникновения в сферы высокой политики, большого бизнеса и т.д. Оно сейчас подразумевает социальную защиту женской репродуктивной функции. И социальную поддержку того, что связано с воспроизводством и материнством. Но защита эта организована так, что делает женщин зависимыми от традиции, она забирает у них возможность выбора своей судьбы. У нас не ведется никакой, насколько мне известно, хотя бы информационной политики, которая была бы направлена на равномерное распределение обязанностей между мужчинами и женщинами в сфере воспроизводства. Женщины не сами детей рожают. Мужчины тоже каким–то образом участвуют, это их дети тоже. Но все заботы по уходу за детьми делятся далеко неравномерно и ожидается, что все отпуска и льготы, — это женская доля. У нас нет мужчин среди учителей младших классов. У нас это просто непредставимо. Мне кажется, что это в каком–то смысле попытка воспроизвести социалистическую концепцию равноправия. А мир уже другой. Много ли мы знаем о том, какой должна быть социальная защита в обществе, где есть рынок, соревновательность, борьба за достижение высокой позиции в условиях, когда работодателю невыгоден работник с маленькими детьми? Равноправие заключается в том, чтобы дать мужчинам и женщинам возможность участвовать на равных условиях в этой борьбе за продвижение. У нас женщина, которую стимулируют на рождение большего количества детей и оставляют на 3 года на социальном обеспечении, вряд ли сможет конкурировать на профессиональном рынке с мужчинами. Равноправие возможно, если и мужчины, и женщины воспринимаются работодателями как работники, имеющие семейные функции. Мы даже не думаем о новой концепции социальной защиты и о том, как она могла бы быть организована. Продолжается стремление воспроизвести систему, ориентированную на общество, которого больше нет. Хотя репродукция — одна из главных забот общества. Дети нужны всем, потому что никто из нас не хочет остаться последним человеком на Земле. Возможно, наш разговор станет поводом для начала читательской дискуссии?
Фото Александра РУЖЕЧКА, "СБ".
