И вновь продолжается бой!

Эдуард Дубовский по обе стороны канатов

Жизнь, говорят, это те дни, которые запомнились. Те события, которые произошли, и люди, которые так или иначе оказались к ним причастны. Если следовать этой логике, то Эдуард ДУБОВСКИЙ уже прожил жизнь гораздо более долгую, чем многие из его ровесников. Недавно известному белорусскому боксеру, первому в стране мастеру спорта международного класса и победителю многих международных турниров, среди которых — два принципиальнейших матча СССР — США и не менее драматичная встреча СССР — ФРГ, исполнилось 55 лет. Сегодня, оглядываясь, Эдуард Иосифович вспоминает то, из чего складывалась эта непростая мозаика под названием жизнь.

Бокс

— Родился я в Столбцах. Мать оказалась там случайно — была на сессии. Очень скоро переехал в Минск, где и начался мой бокс. Начался он, как ни странно, с... футбола! В те времена мячом увлекались буквально все, я же оставался к нему совершенно равнодушным. Но зато уже к 14 годам успел оказаться на особом счету в детской комнате милиции. Что в общем–то неудивительно: практически ни дня у меня не проходило без драк. Зачастую мною же и затеваемых. От нечего делать. На тот футбольный матч я попал случайно, но увиденное меня впечатлило. Причем не сама игра, а то внимание, с которым зрители относились к футболистам. Они знали о них буквально все! И я захотел, чтобы меня точно так же любили и уважали. С такими мыслями на следующий день пришел на стадион записываться в спортивную секцию. Меня не взяли. Сказали: «Дедушка, ты уже опоздал!» А рядом набирали в секцию бокса... Вот так в ближайший же понедельник я и стал боксером.

Мама

— Она — строгая женщина. Помню, когда я сообщил ей радостную новость о том, что ее сын отныне будет драться не на улицах, а на ринге, она, почувствовав мое рвение, поставила условие: сперва подтянуть учебу. Так старательно я не учился, наверное, с первого класса! За два месяца исправил все «двойки», но был вынужден пожертвовать ради этого тренировками. Думал: все, обратно не возьмут. Но мой тренер даже вида не подал. Будто бы и не было этих двух месяцев! Говорит: «Эдик, ты чего стоишь? Переодевайся!» Вот тогда я действительно почувствовал, что в меня верят и что я буду тренироваться. После этого, кстати, и мама смирилась с положением дел.

Боксер Сапогов

— Этому человеку я обязан своей карьерой. С первых тренировок он меня нещадно бил. По лицу. Причем со всей силы и с каким–то странным, непонятным удовольствием. И я думал: вот только бы мне его когда–нибудь поколотить — и можно с боксом завязывать. Кому, скажите, нравится каждый день приходить домой, вытирая кровь с разбитого носа и едва волоча ноги? Многие бросали. Но у меня была цель — Сапогов! И я к ней шел. Бегал ночами кроссы (днем стеснялся), дома боксировал с подвешенным на веревке теннисным мячиком... А когда в конце концов одержал победу над своим постоянным обидчиком, оказалось, что я — без пяти минут чемпион города, у меня за плечами 50 побед в 50 боях и без бокса жизнь я уже не представляю. Так и остался...

Нокаут

Первый нокаут у меня случился... на улице. В роли пострадавшего оказался мой же давний дворовый приятель. Помню, возвращался с одной из тренировок. Вечер, темно. Подходят трое: ты, мол, что, друзей забыл? Боксером себя крутым возомнил? Ну и все в таком духе... А меня такая злость взяла — я и махнул рукой, как на тренировке учили. Попал. Товарищ упал на землю и лежит без движения. Как я перепугался тогда! Благо все обошлось, но после того случая претензий ко мне больше не было. Зауважали!

Евгений Абакумовский

— Второй соломинкой, удержавшей меня на ринге, был мой тренер — Абакумовский. Как он смог «заразить» нас своим видом спорта — загадка. Ведь по сравнению с теми условиями и возможностями, которые есть у нынешних ребят, у нас не было ничего. Это уже позже, когда в сборную попал, нам по два рубля в день на еду давали и как–то помогали. А тогда... И ведь конкуренция на место в сборной Союза была — не протолкнуться. Но все равно пробивались! Второй раз Абакумовский вернул меня в спорт в 1973 году. Я тогда почти на год ушел из бокса после того, как тренер Анатолия Левищева фактически заставил меня «слить» бой его подопечному. Евгений Васильевич уговорил меня вновь начать тренировки, но на Олимпиаду я так и не попал... Впрочем, Левищев на чемпионате Европы проиграл в первом же поединке и тоже не попал в олимпийскую сборную.

Поединок

— Как ни удивительно, но свои два поединка в рамках матчей СССР — США (1972–го и 1974 годов. — Прим. авт.) я почти не помню. Было и было. В первом, он проходил в Мариуполе, я проиграл (это был один из трех раз, когда сборная СССР не выиграла у американцев), второй раз — в Алма–Ате — выиграл. К тому времени я уже был автором уникального достижения — 5 побед в 5 боях против первых номеров сборной Кубы, которая тогда была одним из законодателей моды в мировом боксе, — и именами меня уже было не удивить. Мне гораздо больше запомнился матч СССР — ФРГ. Встреча была принципиальнейшей! Дрались мы в Германии, да еще накануне 9 Мая! Представляете, что для нас значило поражение? Мне довелось боксировать с выступавшим тогда за мюльгеймский клуб Мошей Василевичем. О том, что он — югослав, а значит, воспитанник тамошней сильной боксерской школы, я не знал. Поэтому и поединок рассматривал как проходной. А он с первых же минут пошел в атаку, и уже в первом раунде я... оказался в глубоком нокдауне. Даже голос судьи, открывшего счет, я услышал лишь со слова «шесть». С трудом встал на ноги... Для зрителей, и особенно для нашей команды, это был шок! Я прекрасно помню, как рефери, глядя в мои мутные глаза, обреченно спрашивал: «Ты стоять–то можешь?» «Это выглядело жутко, когда маленький русский пытался выстоять под ударами Василевича и победить», — писали тогда немецкие газеты. Со стороны это, наверное, действительно выглядело жутко. Во втором раунде я вжался в угол, закрылся перчатками и пытался перевести дух, пока соперник методично меня избивал. В результате он выдохся, а я собрался с мыслями. В третьем раунде условия диктовал уже я...

Семья

— С будущей женой меня познакомил товарищ. Помню, он позвонил мне и сказал: «Я такую девушку встретил — ты точно женишься!» Я не поверил. Тем более и поводов не было — первое время он за ней сам пытался ухаживать. Но безуспешно. А потом я пригласил Марину в кафе — она была не против... Сегодня это человек, которого я люблю больше всех на свете!

Иногда жалею, что мой сын Глеб так и не пошел по моему пути. Я пытался приобщить его к боксу, но он выбрал другой путь в жизни. Впрочем, главному — умению никогда не сдаваться и идти до конца — я его, надеюсь, научил!

Фото Артура ПРУПАСА, "СБ".