Уставшая после работы плюхнулась на своей остановке на единственное свободное место и через пару минут обнаружила, что сижу рядом с мужичком в кепчонке. А на коленях у него примостилась пластмассовая корзинка, из тех, что предлагают для продуктов в магазинах. Накрыта белой тряпицей, а под ней, как мне показалось, что-то шевелится. “Не змей везете?”, — спросила осторожно и почти не шутя, ведь информация о появлении ползучих гадов то на крыльце магазина, то на чьем-то балконе, а то и в квартире время от времени появляется в СМИ.
В ответ на мой вопрос мужчина расхохотался и приоткрыл тряпицу. А там... Один в один, крепенькие, молоденькие, с коричневыми шляпками и белыми ножками. Боровики! Или белые грибы, если вам угодно. Увидев мой изумленный взгляд, мужчина с удовольствием уточнил: 258 штук.
Всю дорогу до дома, а оказалось, что мы живем на одной улице в одном микрорайоне, мой попутчик рассказывал мне про свое грибное счастье. Как бродил вместе с отцом по борисовским лесам. Как любовно, стоя на коленях снимал на мобилу лучшие экземпляры белых, а только их и брали...
Конечно, маршрутное такси — не купе поезда, в котором люди попадают в поле некоего психологического эффекта и начинают рассказывать друг другу о своей жизни честно и без утайки. Но в наполнившейся свежим грибным духом вечерней столичной маршрутке произошло нечто похожее. Незнакомый грибник вдохновенно поведал, что служил в ГАИ, времени на грибные забавы практически не было. И только сейчас, выйдя на пенсию (подрабатывает немного, ведь молодой еще), может, наконец, покайфовать в лесу на полную катушку. И гордо так: мы с отцом оба грибники. А еще о дорогах к заветным грибным местам, по которым после дождей лучше на отцовской “Ниве”... О грибах: лисички и маслята лучше жарить, белый сковородки не любит... Богатство из этой корзинки отварят со специями и в морозилку: зимой как свежие достанут...
Зацепил-таки грибник. Весь вечер вспоминала свое грибное детство на Гомельщине. Подростком уходила в лес одна. Лисички, маслята жарили с картошкой сразу, зеленки мариновали на зиму, а белые чаще всего сушили и посылали бабушке в степное Оренбуржье, где грибов, как и лесов, не водилось сроду. Папа иногда сам мариновал боровичков-малышей, чтобы с таким гостинцем ехать потом к своей казацкой родне на Урал. А какие песни пела я тогда в лесу, какие стихи сочиняла! И ничего не боялась: зверья страшного в наших краях, кажется, и не водилось, а люди были сплошь все добрые.
Теперь, замотанные городской жизнью и дачными делами, вроде как и забыли про нечаянные радости осеннего леса. Про то, что можно ощутить небывалую свободу и счастье даже “убив ноги и время”.
А вы согласны, что счастливым может называться тот, кто чувствует себя таковым?
Встречаемся по субботам.
Поговорим!
