Фото skr.su— Я вообще не очень понимаю тех, кто на пенсии решает отдыхать. Что такое отдых? Для меня, например, лучший отдых — это ощущение, когда мои спортсмены побеждают.
— Тем более что работаете вы в основном с девушками, за которых берутся далеко не все тренеры.
— Самое интересное, что женский бокс при этом я не очень люблю. Просто так сложилась жизнь. Не я придумал женский бокс, но он сегодня существует. На Олимпиаде в Рио Анастасия Белякова даже завоевала первую в истории российского женского бокса медаль. И раз так складывается, кто–то должен тренировать спортсменок. Тем более что уже есть определенный опыт.
— Ваша воспитанница Наталья Рогозина до сих пор считается самой титулованной представительницей женского бокса!
— И таковой, полагаю, останется еще долго. И не потому, что нет сильных спортсменок. Просто им не хватает терпения. Чтобы выстроить в боксе серьезную, долгую карьеру, нужно методично работать над собой, а девушки по природе эмоциональны. Сегодня у них одно на уме, завтра — другое. А бывает, встанет не с той ноги, и у всех в зале день не задается. Хотя по своей природе женщины сильнее, чем мужчины. Я точно знаю: они могут выдерживать колоссальные нагрузки. Но характер постоянно их подводит, и мне в свое время стоило немалых усилий привыкнуть к этому.
— Причем намного. По сравнению с первыми поединками нынешние бои выглядят гораздо динамичнее. Но это, кстати, относится ко всему боксу. Я, например, очень рад, что бойцов заставили снять маски. Поначалу ведь все боксировали безо всяких шлемов, и это было зрелищно. Ты видишь лицо соперника, можешь читать его эмоции, зрителям тоже нравится. А потом кто–то решил сделать бизнес на масках. Каждый шлем стоил порядка сотни долларов, на него можно было прицепить какую–нибудь наклейку и сказать, что со следующего сезона все боксируют только в этой экипировке. Деньги крутились огромные, происходящее уж точно не было связано ни с безопасностью, ни со зрелищностью. Вообще, в своей жизни я уже не единожды убеждался, что самое страшное и для общества, и для спорта — это когда к руководству приходят дилетанты. Будучи не в своей тарелке, они начинают выдумывать всякие опасные вещи. А ведь бокс вдобавок ко всему еще и необъективный вид спорта. Вы смотрите с одного угла ринга, я — с другого, и один и тот же удар мы видим по–разному. В итоге возникают истории, как с боем Евгений Тищенко — Василий Левит на Олимпиаде в Рио или громким профессиональным поединком между Флойдом Мэйвезером и Мэнни Пакьяо. Все специалисты были убеждены, что тот бой выиграл Пакьяо, но Мэйвезер был более раскрученным персонажем, ему и отдали победу.
— Вам встречалось много дилетантов?
— В прежние годы бокс однозначно был и справедливее, и честнее, но дилетантов всегда хватало. Профессионалов ведь не любят. Они много знают, делают по–своему, мешают. Как в свое время говорил тренер Анатолия Березюка Леонид Аксельрод: «Им из подвала виднее, чем нам с балкона». Помню, как мне в 1996 году пришлось «спасать мировой бокс». Я тогда руководил белорусской федерацией и попал на международный конгресс. Там начался бешеный ажиотаж на тему присутствия бокса в олимпийской программе. Некоторые деятели предлагали его вообще упразднить из–за повышенного травматизма. Пришлось спорить, приводить статистику, напоминать, что география бокса уступает только легкой атлетике. В то время руководивший АИБА пакистанец Анвар Чоудри мне пытался объяснить, что, дескать, это жизнь, все меняется... Хорошо, что через полчаса слово взяла американка и начала говорить, что нужно развивать женский бокс. Впоследствии, правда, оказалось, что она хотела на этом построить свой бизнес, зато бокс не запретили.
— Ваш неуступчивый характер вам часто создавал проблемы?
— Я бы не сказал, что он неуступчивый. Просто я всегда говорю правду в глаза, а правда никому не нравится. Но я лишь смеюсь над теми, кто пытается меня задвинуть. В своей жизни я достиг всего, чего хотел, стал олимпийским чемпионом и знаю этому цену. Сегодня ко мне приходят спортсмены и тренеры и говорят: «Мы хотим добиться результата». Я отвечаю: «Вперед, работаем на результат». Но чаще всего дальше начинаются проблемы: это не то, это не так, это тяжело и долго. Но ведь вы хотели получить результат, а ради результата всегда приходится чем–то жертвовать. Я ради титула олимпийского чемпиона пожертвовал десятью годами жизни, а чем готовы пожертвовать вы? Мне, кстати, приятно, что в Беларуси бокс возглавляет Дмитрий Тихомолов — человек, который сам прочувствовал и знает этот спорт.
— Как вам, кстати, белорусские боксеры?
— Есть очень хорошие ребята, но им не хватает подготовки. В боксе очень многое зависит от базы, которую закладывают тренеры, а в Беларуси многие специалисты уехали. Теперь приходится заново собирать то, что было разрушено, но для этого тренерам нужно платить. Не должен тренер думать, где заработать дополнительную копейку. Он должен тренировать и обучать. Причем не только боксера, но и человека. Я, например, своих девчонок, которые приходят тренироваться, заставляю читать. А то ведь доходит до того, что молодежь ставит в тупик даже вопрос «Зачем Тургенев убил Муму?»
— Вам часто вспоминается сеульская Олимпиада?
— Сейчас уже не очень. Все–таки без малого тридцать лет прошло. Но зато появился интернет. Иногда, бывает, найду запись своего чемпионского боя, посмотрю и начинаю объяснять: вот так работать нельзя, так — тоже... Мне возражают: но вы ведь в итоге победили, стали олимпийским чемпионом! Это так. Но всегда можно найти, к чему стремиться и что можно сделать еще лучше. И в боксе есть более высокая ступень — профессиональный бокс.
— Считаете, что на профессиональном ринге вам не удалось в полной мере реализовать свой потенциал?
— Как сказать: все пояса, за которые мне доводилось боксировать, я завоевал, что хотел заработать — заработал и в 40 лет ушел на покой.
— В то время на профессиональном ринге можно было хорошо заработать?
— Это во все времена зависело только от того, как ты боксируешь. Я боксировал хорошо и заработал большие деньги. По тем временам — просто огромные. Которые, к счастью, меня не испортили. Деньги портят тех, кто теряет голову, а я всегда был сконцентрирован на деле, которым занимался. Я и сейчас помогаю людям, и раньше. Сборную Беларуси был готов взяться тренировать, но в то время, к сожалению, для многих оказывалось откровением, что в боксе для достижения результата нужно очень тяжело работать. По щучьему велению только в сказках бывает.
— А сейчас бы взялись?
— У меня есть планка, ниже которой я не готов опускаться. Меня много куда звали, но я отвечал: мне нужна определенная сумма. На этом переговоры обычно заканчивались.
— Большая сумма?
— Мне нужно 10 тысяч евро, но я готов разложить по полочкам, на что пойдут эти деньги и какая будет отдача. Треть — на переговоры, еще часть — на поездки, чтобы не ходить и не выпрашивать каждую копейку. Все должно быть четко спланировано и расписано, но это понимают, к сожалению, не все. Хорошо выстроена подготовка боксеров в Казахстане, Узбекистане, поэтому у них и чемпионы появляются. А жадность чаще всего приводит к бедности.
— Единственное поражение в вашей профессиональной карьере — нокаут против Эдвина Мурилло из Панамы, который в итоге завершил карьеру с показателем 23 победы, 28 поражений и 16 нокаутов. Что пошло не так в том бою?
— В то время я уже заканчивал карьеру, мне было 40 лет, и результат сам по себе мне был уже не очень интересен. Если кратко, то на финише карьеры все хотят заработать. И я не жалею: я тогда получил двадцатилетнюю зарплату среднестатистического гражданина нашей страны. Таков профессиональный бокс: в нем решают деньги. Вот сейчас все ждут боя Флойда Мэйвезера и Конора МакГрегора, но это ведь тоже не бокс, а деньги. Больше там ничего нет.
— Мэйвезер называет себя лучшим бойцом всех времен...
— Мэйвезер — раскрученный боксер, у которого хорошая медийная служба. Она создает необходимую шумиху вокруг сражения с МакГрегором. Если же говорить о лучшем бойце на сегодняшний день, то это однозначно Мэнни Пакьяо. А если мы рассуждаем о лучшем на все времена, то это, конечно, Мохаммед Али. Потому что он был не только великолепным бойцом, но и сильной личностью. Сравнивать его с Мэйвезером, на мой взгляд, это как смешивать балет с брэйк–дансом: совершенно разные вещи...
komashko@sb.by
