Прага. Ровно год назад. Шесть стран — Азербайджан, Армения, Беларусь, Грузия, Молдова и Украина — стали участниками программы Евросоюза «Восточное партнерство». К чему пришли?
Беларусь предложила больше десятка совместных проектов. В сферах энергетики, транспорта, таможенного контроля, охраны природы... Перечень длинный. Но дальше переговоров и их документирования дело пока не дошло. «Действительно, существуют достаточно серьезные организационные сложности, — разделяет мои сомнения пресс–секретарь МИДа Андрей Савиных. — Евросоюз до сих пор не завершил подготовку процедурных условий, необходимых для осуществления проектной деятельности даже странами ЕС. А реализацию проектов за счет бюджета Евросоюза планируется начать не раньше 2011 года. Получается, что пока проектная деятельность ограничивается достаточно общими, своего рода флагманскими инициативами самой Еврокомиссии...»
Посмотрим на детали. Финансовый фундамент «Восточного партнерства» (с расчетом на три года) заложен 600 миллионами евро. Предположу, что эта сумма — только орграсходы. На командировки, семинары, завтраки, обеды и ужины для их участников. Потому как на работу по конкретным проектам сверх этого бюджета предусматривается: для Азербайджана — 92 млн. евро, для Армении — 98,4 млн., Грузии — 120,4 млн., Молдовы — 209,7 млн., Украины — 494 млн... Беларусь может получить 20 млн. евро. Сопоставляя эти цифры, стоит предметно поразмышлять над тем, как они соотносятся, казалось бы, с серьезно задекларированными замыслами о совместном строительстве дорог, трубопроводов, создании логистической и энергетической инфраструктуры.
Это арифметика. А вот взгляд политолога. «Восточное партнерство» — это своеобразный политический и дипломатический зонтик, — считает эксперт Юрий Шевцов. — Ведь раньше любые наши двусторонние контакты, например, со странами Балтии или с Украиной Европа воспринимала настороженно. А сейчас в рамках программы «Восточное партнерство» развивать отношения и прежде всего с соседями гораздо проще».
В остальном же, будем объективны, дальше деклараций и общих обсуждений дело не идет. А практика показывает, что любая идея сотрудничества может быть похоронена неосторожным манипулированием экономических и политических категорий, подменой понятий равноправного диалога диктатом условий. Как, например, понимать особый взгляд на участие Беларуси в Евронесте? Решили изначально, что в него войдут 60 депутатов Европарламента и 60 депутатов национальных парламентов стран–партнеров (по 10 от каждой). А вдруг появившиеся «особые условия» для Беларуси не дают возможности эту структуру сформировать.
Возможно, виной тому евробюрократия. Может, она не успела отреагировать на заявления спикеров национальных парламентов стран — участниц «Восточного партнерства» о том, что ультиматумы в диалоге неприемлемы. О том, что здесь все равны. Ведь пока нет консенсуса, нет и полноценного парламентского измерения инициативы. «Отсутствие Евронеста, по сути, притормаживает и многие другие начинания «Восточного партнерства», — сожалеет председатель Постоянной комиссии Палаты представителей по международным делам и связям с СНГ Сергей Маскевич. — Ведь программа ценна своими экономическими проектами, упрощением визового режима. Но без парламентариев, которые должны принимать решения в том числе и по финансированию, процесс не пойдет».
Ожидание праздника оказалось лучше самого праздника? Год назад в оптимистичных мнениях о «Восточном партнерстве» недостатка не было. И, думается, этому хорошему проекту пока не хватает мобильности. Или решительности людей, от которых зависит его судьба. Я понимаю, что сегодня у Старого Света и без Востока дел невпроворот. То форс–мажор в Исландии, то очень недешевые греческие неурядицы. Но хотя и называют порой Европу старушкой, думаю, она все же еще далека от необратимых возрастных патологий. Ведь понимает, что в глобальной политике на склероз скидок не делается.
