Бобруйчанин Леонид Миронович, майор в отставке, уже лет 10 живет, что называется, на ощупь. Но с потерей зрения не забросил хобби всей своей жизни. По–прежнему покупает книги. Их в его домашней библиотеке более трех с половиной тысяч. Говорит, благодаря литературе познакомился с удивительными людьми.
Пробивной интеллигент
В город Горький Миронович приехал после школы. Поступил в элитное училище связи. С теплотой вспоминает:
— О выдающихся людях я узнавал на занятиях, из книг. На книги тратил полстипендии. После на Дальнем Востоке, где служил, — ползарплаты. Литература спасала от солдафонства. В Бобруйске, куда меня перевели в 1959–м, узнал, что недалеко от города, в деревне Телуша, жила и похоронена внучка Пушкина Наталья Воронцова–Вельяминова. Предложил полковнику Боровских — тогдашнему начальнику политотдела 5–й гвардейской танковой армии и по совместительству председателю совета книголюбов — организовать пушкинские вечера. Он как завопит: «Эти люди — враги советской власти!» Пришлось доказывать, что это не так.
Доказал. Пушкинские праздники в Телуше давно стали традицией. Свою точку зрения он умел отстаивать всегда. За что, признается, ему не раз доставалось:
— В 60–е годы вышло постановление: офицер, прежде чем наказать солдата, должен вынести вопрос на комсомольское собрание. Я был против, даже в партию вступать передумал. Мой командир, узнав об этом, со злости швырнул в меня тяжелым мраморным пресс–папье. Оно проехалось по уху и вышибло кусок двери. Постановление через 2 года отменили, а я еще долго ходил в старлеях, звания капитана мне не давали. Заявление все же написал, когда предложили ехать на службу в ГДР, — беспартийных из страны не выпускали.
Любовь без измен
Когда из ГДР Миронович прибыл в Бобруйск, сослуживцы первым делом интересовались: «Какую машину купил?» «Эрику» — хитро улыбался тот. Пишущая машинка была ему нужнее четырехколесной. На ней он сам печатал книги, ведь некоторых авторов в ту пору не издавали. Уволившись в запас, он создал в Бобруйске городскую организацию книголюбов. Из любви к литературе даже устроился кладовщиком в книжный магазин. Объясняет:
— Литература стала дефицитом, а я без нее жить не мог. Когда затихал дом и на город опускались сумерки, в одиночестве приходил на свидание к каждой новой книге. Теперь их читает мне вслух жена.
После первой операции на глазу доктора запретили Мироновичу читать при искусственном освещении. Ослушался. В итоге операцию сделали на втором глазу. Но Леонид Яковлевич любить книги не перестал.
Раки от Вознесенского
За творчеством Андрея Вознесенского Миронович следил пристально. Даже письмо ему написал о том, что притесняют его талантливого друга. Спустя время в одной из центральных газет СССР появилась публикация Вознесенского, в которой он упоминал «хорошего человека из Бобруйска». Ответ Мироновичу поэт отправил и лично. А когда Миронович был в Москве, пригласил его в ресторан. На память о той встрече Вознесенский подарил бобруйчанину свои книги с автографом: «Дорогому Леониду Яковлевичу с дружбой и любовью». А еще, узнав о том, что он любит пиво, — целую коробку раков.
«Из–за книги Высоцкого меня вызывали в КГБ»
В 1981 году на Ваганьковском кладбище в Москве, у могилы Владимира Высоцкого, Миронович разговорился с работниками погоста. Один обмолвился — у него есть раритетный сборник стихов поэта. За тот сборник Миронович заплатил 25 рублей — немалые тогда деньги. Вернувшись в Бобруйск, организовал литературный вечер памяти актера и поэта. После той встречи к Леониду Яковлевичу подошли люди в штатском. Попросили пройти с ними. Сотрудники КГБ долго расспрашивали земляка, где он взял книгу, кто разрешил ему проводить такие вечера. Заставили писать объяснительную. И он написал — гневную записку, подкрепленную убедительными цитатами из собрания сочинений Ленина. Больше его не беспокоили.
Тридцать лет дружил с Фаберже
Кроме книг, у Леонида Мироновича есть еще одна страсть — коллекционирование почтовых марок. Их он начал собирать еще в годы Великой Отечественной. С лучшим другом Мишкой разносил почту, просил земляков отдавать ему марки с конвертов. Позднее его марки демонстрировались на филателистических выставках, завоевывали медали. Координаты коллекционеров публиковали в журнале «Филателия СССР». Миронович обменивался марками с поляками, немцами. А однажды ему пришло письмо из Финляндии. От Олега Фаберже — внука знаменитого ювелира Карла Фаберже и его последнего потомка по мужской линии. Он узнал, что у Мироновича есть коллекция дореволюционных марок. А Олег Агафонович коллекционировал земские марки. Бобруйчанин отправил их Фаберже. Завязалась переписка. Обменивались не только марками. В семейном фотоальбоме Леонида Яковлевича — стопка писем из Хельсинки, уникальные фото из альбома семьи Фаберже, каталог с выставки Олега Агафоновича «Финляндия–88», где он впервые выставил часть своей коллекции марок, книга его воспоминаний. Они писали друг другу обо всем, как старые добрые друзья. Вот только свидеться им так и не довелось. Хотя Олег Фаберже в 1991 году приезжал в Россию. Об этом путешествии он так писал Мироновичу:
«Дорогой Леонид Яковлевич! Меня приглашали выставить мою коллекцию «земства» на выставке «Россика» в Москве. Но из–за тех малорадостных событий, что у вас произошли в конце лета, я не мог получить достаточно полную страховку коллекции и не решился взять ее туда. Участвовал в выставке как гость. Приняли меня в Москве чрезвычайно гостеприимно. Поместили на 27–й этаж гостиницы «Украина», везде возили, все показывали и так за мной ухаживали, что мне неудобно было. Все 10 дней были расписаны. В мое интервью в «Известиях», к сожалению, закрались ошибки. Самая существенная — что моя книга «Блестки» переведена на русский язык. Переговоры об этом только начаты. Когда это свершится, я Вас не забуду».
Те самые «Блестки», переведенные на русский язык, и шикарный глянцевый альбом прислала Мироновичу после смерти Олега Фаберже его жена Сиркка Лииса:
«Дорогой Леонид Яковлевич. Моя дочь Беа Вам писала, но, оказывается, письма Вы не получили. Олег Агафонович скончался у себя дома от инфаркта 5 мая 1993 года. Зима и весна были тяжелыми. Ему сделали две глазные операции, но один глаз ослеп. Корректирование книги, выставка «Норд–93» требовали от него слишком больших усилий. Олег написал список друзей, которым хотел бы отослать авторские экземпляры «Блесток». Ваше имя в нем значится. Я послала Вам книгу через Санкт–Петербург. Наша дочь Беатрис Фаберже–Страндман живет сейчас со своей семьей в нашей квартире. Я купила себе рядом маленькую квартирку — более подходящую для одного человека. Беа очень занята, поэтому письмо переведено чужим человеком. Наша дочь Францесс говорит, но не пишет по–русски. Я постараюсь воспитывать ее 4–летнего сына так, как вы воспитываете своего внука»...
На прощание я поинтересовалась у 79–летнего Леонида Яковлевича, что же это за принципы, которые так симпатичны семейству Фаберже. А он только улыбнулся в ответ:
— Любовь к книгам. Ее я прививал своим детям, теперь внуку. Ведь дом без книги — что человек без души.
Фото автора.
