Оба они — выходцы из полесской деревни Кончицы
…В заседании Военного совета, проходившем во вместительном зале Дома офицеров города Куйбышева, принимал участие руководящий состав Краснознаменного Приволжского военного округа. С интересом ждали выступления нового командующего.
К трибуне подошел высокий (около двух метров ростом), по-спортивному стройный генерал-лейтенант:
— Давайте знакомиться: Кончиц Владимир Николаевич, участник Великой Отечественной войны. Шестнадцатилетним курсантом 2-й специальной артиллерийской школы в 1941 году защищал Москву. В семнадцать лейтенантом сражался в действующей армии. В операции «Багратион» в боях под Полоцком был тяжело ранен. В конце войны — начальник артиллерийской разведки стрелкового корпуса. В 1950 году защитил диплом в Академии имени М. Фрунзе, а в 1966-м — в Академии Генерального штаба Советской армии имени К. Ворошилова. Командовал полком, дивизией и армией. К вам прибыл с должности начальника штаба Краснознаменного Белорусского военного округа…
Далее командующий конспективно изложил задачи, поставленные ему министром обороны перед новым назначением. Все было изложено без призывных лозунгов, по-деловому кратко и предельно ясно.
Офицеры и генералы сделали вывод: перед ними не «позвонковый» выскочка, а боевой генерал, любящий трудиться и умеющий ценить время. И они не ошиблись.
***
В Советской армии бытовало мнение, что военный человек находится на службе все 24 часа. Но существовал и распорядок дня. Вот его-то неуклонного выполнения и требовал Кончиц.
По установленному порядку в назначенный час я, как заместитель командующего округом, отвечающий за подготовку офицеров более чем в ста учебных заведениях, подробно доложил характеристику военных училищ, кафедр гражданских вузов, а также что делается по усовершенствованию учебного процесса.
Умные, проницательные глаза Владимира Николаевича испытующе смотрели на меня. Иногда он делал какие-то пометки в рабочей тетради. После небольшой паузы неожиданно прозвучало:
— Слушая и глядя на вас, я мысленно представил своего отца.
Что-что, но к такому повороту беседы я не был готов. К тому моменту ни о какой родословной Кончицов не только не знал, но и не слышал.
— Нет, внешне вы не похожи на моего отца. Но он когда-то генерал-майором служил здесь в той же должности, что и вы…
Значительно позже, показывая семейный альбом, Владимир Николаевич давал пояснения, откуда идут его родственные корни. Оказалось, с Пинщины, из одноименной деревни Кончицы. Дед его, Иван Кончиц, был статским советником, что по табели о рангах к февралю 1917 года приравнивалось к генерал-майору в армии. Отец, Николай Иванович, окончил юнкерское училище и в Первую мировую войну в чине поручика командовал батальоном. Под Лодзью тяжело раненного комбата немцы захватили в плен. В 1919 году его из лазарета переместили в тюрьму, а затем обменяли на офицера кайзеровской Германии.
А в России продолжалась война. На молодую Советскую республику обрушились интервенция и белая гвардия. Николай Иванович добровольно вступил в ряды РККА.
В Туркестане как начальник штаба бригады, а затем и ее командир воевал против басмачей. В конце 20-х годов совместно с В. Блюхером выполнял интернациональный долг. В 1937 г. испытал на себе «ежовые рукавицы» репрессий…
С первых дней Великой Отечественной войны комбриг Николай Кончиц — командир стрелковой дивизии. С болью в сердце он выдержал горькие месяцы вынужденного отступления Красной армии, затем насмерть бился у стен столицы великой страны, освобождал истерзанную Белоруссию, стонавшую от ига оккупантов Польшу… День Победы Николай Иванович встретил в Берлине заместителем командира 100-го гвардейского стрелкового корпуса.
В 1960 году генерал Кончиц-старший уволился в запас, а спустя пятнадцать лет его не стало…
— Моему отцу, — говорил Владимир Николаевич Кончиц, — досталось больше, чем мне: одни войны. Первая мировая, Гражданская, походы и бои в Китае, Великая Отечественная. В произведении «Разные дни войны» К. Симонова о боях под Ельней летом 1941 года написано: «Комбриг Кончиц возглавил нашу созданную оперативную группу из 355-го стрелкового полка 100-й стрелковой дивизии и нескольких отдельных батальонов. С 24-го по 30 июля 355-й стрелковый полк действовал в направлении Ушакова, которое несколько раз переходило из рук в руки. Действиями 355-го стрелкового полка было уничтожено до трех рот пехоты противника, шесть танков и четыре миномета…»
Кончиц-младший в 53 года, благодаря ревностному отношению к армейской службе, стал командующим одним из самых старейших военных округов Советской армии.
За доблесть, проявленную при защите Отечества, заслуги перед государством по укреплению его обороноспособности Владимир Николаевич награжден орденами Ленина, Октябрьской революции, тремя орденами Отечественной войны I степени, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, двумя орденами «За службу Родине» I и II степеней. Правительства ГДР, ВНР, ПНР, Афганистана, Северного Йемена удостоили его боевых орденов, а Республика Никарагуа — золотой медали. Он заслужил 39 медалей СССР и иностранных государств, золотую медаль лауреата на Всероссийском конкурсе на лучшую специальную научно-исследовательскую работу 1989 года.
Однажды Владимир Николаевич показал фотографию обыкновенного обелиска с надгробной плитой. Беглым взглядом я скользнул по отчетливо написанным на памятнике званиям, фамилиям, инициалам погребенных воинов. Присмотревшись внимательно, не веря в увиденное, прочитал: «Капитан Кончиц В.Н.».
— Если это вы, значит, жить будете долго. Примета такая.
— Да, меня уже «увековечили». Произошло это как раз в том районе, где, действительно, могла закончиться моя жизнь...
В один из небольших периодов фронтовой офицерской службы он воевал в должности начальника летно-подъемной части дивизиона аэростатов артиллерийского наблюдения. Таких дивизионов в Красной армии было тогда три.
— Так вот, подняли меня в очередной раз, как полагается, при полной экипировке, с парашютом за плечами. Видимость была, как говорится в авиации, «миллион на миллион». И тут произошел редкий случай: осколком снаряда перебило трос, соединяющий аэростат с лебедкой на земле. Освобожденный шар взмыл в небо, набирая высоту. Дышать становилось все труднее и труднее. Я не мог остановить его подъем, к тому же возникла опасность попасть в воздушный поток, который мог унести меня к немцам со всем секретным и несекретным оборудованием наблюдательного пункта и документами.
Естественно, что попытка бросить все, а самому спасаться прыжком исключалась. По существовавшей конструкции аэростата корзина, где находился корректировщик, подвешивалась под шаром на 8-метровых тросах. Оставался единственный выход: по тем тросам добраться до оболочки шара и выпустить из него газ с помощью финского ножа. Риск оказался оправданным.
Возможно, в один из моментов борьбы за спасение аэростата я и потерял медальон, который выдавался каждому военнослужащему, с краткими сведениями о нем на случай тяжелого ранения или гибели... Вскоре фронт переместился дальше на запад, мы сменили позицию. А одна из похоронных команд, шедшая за наступающими войсками, нашла мой медальон…
…По армейской дороге длиной в четыре с половиной десятилетия я шел со многими командующими. Владимир Николаевич — профессионал самого высокого класса. Он состоял членом коллегии Комитета СССР по народному образованию, избирался членом ЦК Компартии Белоруссии, депутатом Верховного Совета БССР и СССР.
Аналитический ум, разноплановая компетентность и принципиальность принесли ему признание и уважение не только в Советской армии, но и за рубежом. Четыре года, отданные плодотворной деятельности на Кубе в качестве главного военного советника, — особая страница в его биографии. Правительство республики удостоило Владимира Николаевича ордена Че Гевары I степени в золоте за № 1. Случай уникальный.
После командировки на далекий Остров свободы начальник прославленной Военной академии имени М. В. Фрунзе профессор В.Н. Кончиц приглашался читать лекции в военных академиях ГДР, Польши, Болгарии, Чехословакии, Венгрии, Франции, Австрии и в военном колледже Республики Йемен.
В последние годы его жизни я несколько раз встречался с Владимиром Николаевичем в разных условиях, в том числе в академии и на его московской квартире. В основном то были воспоминания о службе в армии, разговоры о литературе и филателии… Он умер в возрасте 78 лет.
