«Высказывание абсурдно, если оно противоречит доводам рассудка. Закон абсурден, если он оскорбляет здравый смысл. Но утверждение, что все кругом абсурдно, — абсурд. Мир таков, каков он есть. Он не подчиняется ни доводам рассудка, ни здравому смыслу. Мир — исходная точка, некая данность. А как же иначе? Трудно предположить, что мир создан единственно для удовлетворения наших потребностей. Это было бы чудом из чудес. Мир нейтрален. Он не дружествен и не враждебен человеку». Каждый раз, когда начиналась мировая война, Эмиль Саломон Вильгельм Эрзог бросал все дела и отправлялся на фронт. В 1914 году он стал офицером связи при командовании английских сил во Франции и служил военным переводчиком в Британском экспедиционном корпусе. В 1939–м вместе со своим другом Антуаном де Сент–Экзюпери он оставил работу в министерстве информации и записался в действующую армию. Позже воевал в Алжире. О его жизни стоило бы написать занимательную книгу, но он всю жизнь только тем и занимался, что писал о других.
«Нет в мире большего преступления, чем разжигание войны между народами. Нет больших преступников, чем поджигатели войны. Когда–то совесть людей возмущало преступление библейского Каина, убившего своего брата. Но что такое мифический братоубийца Каин в сравнении с современными цивилизованными проповедниками и поджигателями новой войны — черчиллями, трумэнами, ачесонами, поуджами и разными бредовыми бредлями? В сравнении с нами Каин — невинный младенец, ибо он убил одного человека. Современные же цивилизованные каины напрягают все свои усилия, всю мощь своих средств на организацию убийства сотен миллионов мирных людей — детей, стариков, женщин. Они угрожают обратить большую часть земли в безлюдную пустыню. «Смиренный» христианин, псаломщик Уолл–стрита, он же президент Трумэн не стесняется угрожать людям атомной бомбой. Он сбросит ее, «когда сочтет нужным». Во имя каких же целей выступают эти четверорукие звери, апостолы войны, с непомерно развитыми челюстями человекообразных горилл? Цель у них одна: узко индивидуалистические утробные интересы — алчное стремление беспрепятственно грабить, обманывать, мошенничать, эксплуатировать труд народных масс, обрекая их на нищету и голод, на хроническое вымирание» (Я.Колас, «Долой поджигателей войны», 1.07.1950).
Кроме Якуба Коласа и Андре Моруа (а Эмиля Эрзога каждый просвещенный читатель должен знать именно по этому псевдониму), в ряд литераторов, боровшихся за мир во всем мире, сегодня стоит обязательно записать и Луи Арагона. В Первую мировую он познал окопную правду, будучи санитаром. Во Вторую мировую его голос стал голосом всего французского Сопротивления. Ну а позже в своем лучшем прозаическом произведении под названием «Страстная неделя» Арагон рассказал о девизе всей своей жизни: «Чтобы изменить мир, нельзя оставаться одиноким». Арагон и не был никогда одинок.
«Дорогие товарищи, друзья! Всякий раз, когда я вспоминаю о Хатыни, — сердце кровью обливается. Среди бела дня нагрянули каратели, окружили ее, разграбили, а всех жителей согнали в сарай и подожгли его. Люди рвались на улицу, а их в упор расстреливали. Я хотел спасти своего сына — его прошила автоматная очередь и он умер на моих руках. Стреляли фашисты и в меня. Пуля попала в плечо. В огне погибли четверо моих детей и жена. От деревни остались лишь печные трубы да пепел. Люди, не допустите больше такого!» («Речь И.И.Каминского», 6.07.1969).
Если бы Андре Моруа однажды довелось написать биографию человека, которому при жизни открыли памятник (а Иосифа Каминского, ставшего прототипом знаменитого «Непокоренного человека» в мемориальном комплексе «Хатынь», стоит отнести к таким), он бы обязательно следовал своим знаменитым правилам, согласно которым любой биограф должен избегать сухости и, ни на йоту не отступая от истины, вместе с тем приближаться к искусству романиста. Уверен, Моруа написал бы и про сформированный из украинцев и русских 118–й полицейский батальон, который принимал непосредственное участие в гибели жителей белорусской деревни, и про начальника штаба этого батальона Григория Васюру, который столь умело зачистил свои хатынские следы, что КГБ сумел изобличить его только в середине 80–х, когда он уже был заместителем директора крупного совхоза под Киевом. Обязательно вспомнил бы Моруа и о том, что в хатынской трагедии выжили несколько ребятишек, но... Сперва выяснилось, что две девочки — Мария Федорович и Юлия Климович нашли приют в соседней деревне, а ее тоже сожгли оккупанты. А через несколько месяцев после открытия мемориального комплекса трагическая новость пришла из Оренбурга — там загорелся барак, в котором жил выживший в Хатыни Антон Барановский, и мужчина умер от удушья. А еще Моруа, который, будучи писателем, прожил жизнь Дюма, Байрона, Бальзака и Тургенева, я уверен, никак не прошел бы мимо того факта, что вскоре после хатынской истории 118–й батальон был переброшен во Францию, где в 1944–м практически в полном составе перешел на сторону французского Сопротивления. И убийца Васюра там тоже был...
«Президиум Верховного Совета и правительство Белорусской ССР дали завтрак в честь Президента Соединенных Штатов Америки Ричарда М.Никсона и его супруги... На нем выступил Р.Никсон. Поблагодарив за радушный прием, он сказал: «Я хочу, чтобы вы все знали, что, когда генеральный секретарь Л.И.Брежнев выбирал республику и город, куда, по его мнению, следовало бы мне поехать, я теперь понимаю, почему он избрал город Минск. Я раньше думал, что Минск и Белоруссия вообще знамениты только тем, что в республике выросла одна маленькая девочка Ольга Корбут. Но сегодня, сидя здесь и беседуя с моими соседями, я узнал, что женщины Белоруссии не только красивые, они еще и сильные, и смелые. Трудно понять, что такое война, пока не соприкоснешься с ней лично... И когда я спрашиваю себя, почему же этому городу присвоено звание «Город–герой», то ясно, во–первых, потому, что этот город столь много выстрадал вместе со всей республикой. Во–вторых, наверное, потому, что сражались здесь во время войны не только мужчины, но и женщины. И, в–третьих, потому, что после всех бедствий войны, после всех страданий этот город и вся республика были восстановлены и теперь впереди у них период наивысшего расцвета. Поэтому Минск — это действительно город–герой и Белоруссия — это действительно герой–республика» («В честь высокого гостя», 2.07.1974).
Раз про сюрреалистов говорят, что они умудрялись совмещать сон и реальность, то точно так же можно сказать и про всю биографию Луи Арагона. Его творчество началось с сюрреализма, продолжилось социалистическим реализмом, а закончилось реализмом открытым, настоящим. Сегодня есть все основания утверждать, что муза Арагона встала под знамена коммунистической партии не без влияния женщины. Точнее, двух. Обе они были дочерьми присяжного поверенного при Московской судебной палате Юрия Кагана, однако в историю вошли под совершенно иными фамилиями. Старшую сестру, о совершенно безумном романе которой с поэтом Маяковским написаны тонны книг, звали Лилей Брик. А младшей, которая, как следует полагать, не без влияния партии стала женой Арагона, досталось имя Эльза Триоле. Пройдут годы, и этот клубок из коммунизма и женщин изменит мировоззрение французского писателя еще раз, но прежде он успеет написать цикл стихов «Ура, Урал!», поэму «Красный фронт», романы «Богатые кварталы» и «Базельские колокола». За свое служение делу мира в 1958 году Арагон получил Ленинскую премию.
«В результате беседы г–на Бевина в бытность его в Москве с И.В.Сталиным было решено приступить к переговорам по вопросу расширения торговли. В частности, было обусловлено, что Советский Союз поставит Великобритании лес, а Великобритания, в свою очередь, поставит Советскому Союзу необходимое количество рельсов, подвижного состава и других средств для механизации лесоразработок. Для ведения переговоров обе стороны, в принципе, согласились на расширение торговли, причем с советской стороны это было обусловлено необходимостью одновременного достижения соглашения об изменении обременительных условий кредита, предоставленного Советскому Союзу во время войны Великобританией по Соглашению от 16 августа 1941 года. По вопросу об изменении условий кредита 1941 года советское предложение заключалось в снижении процентной ставки по кредиту до 0,5 процента годовых и пролонгации платежей до 15 лет с началом погашения с конца четвертого года 12–ю ежегодными равными долями, т.е. в предоставлении Советскому Союзу условий по кредиту военного времени не хуже тех, которые Великобритания не так давно предоставила Франции по пролонгации долга военного времени... Британская сторона отказалась принять компромиссное предложение советской стороны по этому вопросу» («Сообщение ТАСС к англо–советским торговым переговорам», 29.07.1947).
Биографии Моруа, Арагона и СССР незримо пересекутся в 1962 году, когда французские писатели выпустили в свет «Параллельную историю» Советского Союза и Соединенных Штатов Америки, с 1917 по 1960 год. Арагон в ней рассказывал о жизни СССР, Моруа исследовал США, однако вскоре после первых публикаций этот труд был «забыт» по идеологическим причинам. Все началось с того, что в советской прессе появились первые откровенные публикации о жизни семьи Брик и Маяковского. Арагон пытался защищать честь сестры своей супруги, но после того как француз открыто встал еще и на защиту Синявского и Даниэля, то из большого друга превратился в заурядного клеветника. Позже история сделает еще один кувырок, когда в 1977 году к 80–летию писателя его наградят советским орденом Дружбы народов, и нам останется только понять, что имел в виду этот незаурядный человек, когда говорил, будто функция гения заключается в том, чтобы доставлять мысли, которые через 20 лет станут достоянием кретинов.
