Однако в жизни Николая Дучица было столько счастливых совпадений, что объяснить их одной только случайностью невозможно. Бесспорно, судьба благоволила к нему не раз, но лишь до той поры, пока его талант не развился в полную силу. Потом другой защиты уже не требовалось. Талант помог ему выжить в годы советско–польской войны, в страшные 1930–е. Пережить оккупацию Минска, спасти свою и несколько чужих семей и стать одним из самых уважаемых советских художников.
Даже когда в выставочных залах советский «суровый стиль» царил повсеместно, пейзажи Дучица были не просто востребованными — популярными. Их охотно печатали на календарях, демонстрировали на зарубежных выставках вплоть до Японии, подделывали. К Людмиле Дучиц, его внучке, случается, и сегодня обращаются за профессиональным советом. Она не искусствовед — археолог, возможно, поэтому в первую очередь обращает внимание на фактуру холстов. Картины деда Людмила Владимировна опознает даже с закрытыми глазами. Хотя за свою долгую жизнь он успел написать тысячи полотен, живопись Николая Дучица хорошо знают не только наши, а и зарубежные коллекционеры.
Минск, 1942 г.Есть в истории его жизни разные моменты. Надо было как–то выживать, а он мог только писать картины... В годы войны офицеры вермахта из Смоленска специально приезжали в Минск, чтобы купить его работы. Кроме мастерства, у Дучица было имя, с которым считались даже оккупанты. Пейзажи с его автографом ценились. Накануне войны о советских вернисажах часто сообщали за рубежом, где–то в немецких библиотеках наверняка еще можно разыскать рецензии авторитетных искусствоведов того времени с лестными оценками картин Николая Дучица на московской выставке в 1940 году. Стоит вспомнить и то, как последовательно и настойчиво нацисты во главе с Кубе и затесавшимися коллаборационистами создавали в Минске имидж «власти высокой культуры». Открывали храмы, школы, театры, разрешали выставки. И строили виселицы в центре города, устраивая публичные казни...
На рисунках Николая Дучица, подаренных музею истории Великой Отечественной войны, — Минск, каким он был в те страшные годы. Все, что происходило с городом, он рисовал с натуры и хранил до освобождения Минска. Но сберег не только рисунки.
В оккупированном Минске осталось много художников. Эвакуироваться успели далеко не все, некоторые вернулись после бомбежек. Николая Дучица назначили экспертом для отбора работ на выставки. Эти выставки давали право на получение продуктовых карточек и стараниями Дучица проходили часто. Он был уже немолод, не особенно здоров, не борец по натуре, и главная цель у него была одна: помочь выжить как можно большему числу людей. Одним пристраивал картины на выставки, других спасал от голода и болезней своими пейзажами, которые писал для немцев.
С сыном Владимиром, 1928 г.Правда, расплачивались с ним в основном не деньгами, а продуктами и красками. Краски не выцвели и не осыпались до сих пор. Однако уже никто из коллег и соседей, которым Николай Васильевич помог пережить оккупацию, не сможет его поблагодарить. Недавний 120–летний юбилей Николая Дучица прошел незаметно. Если не считать международного конгресса белорусской культуры, одна из секций которой была посвящена этому факту. И цифровых отпечатков с его картин, которыми белорусские художники делились в те дни в соцсетях.
Болота
— Летом 1941–го дедушку направили в командировку от белорусского Союза художников писать осушение болот на Мозырщине, — рассказывает Людмила Дучиц. — Но работалось туго, и он решил вернуться домой досрочно. Приехал в Минск ночным поездом. Как позже вспоминала бабушка, она только что вымыла полы, он вошел — и по радио объявили, что началась война...
На персональной выставке в 1935 г.Общей панике его семья не поддалась. Даже когда немцы вошли в Минск и всех мужчин от 16 до 60 лет согнали в лагерь в Дроздах. Целый месяц женщины города носили своим мужчинам еду, но умирали в лагере постоянно, было много раненых. Коммунистов расстреливали. Потом выпустили электриков, водопроводчиков. Следом вышли музыканты, художники...
Словарь
Пришел его черед помогать людям... Мальчишкой он готов был сутками сидеть на валах Любчанского замка, рисуя все, что видел вокруг. Там его и приметила хозяйка замка, Лидия Эдуардовна фон Пейкер, по первому мужу — Набокова. Благодаря детям от первого брака связь со знаменитым родом Набоковых у баронессы фон Пейкер не прервалась, она часто бывала в Петербурге и ходатайствовала о зачислении Николая Дучица в Рисовальную школу Императорского товарищества поощрения художеств, директором которой был Николай Рерих. Не одна она отмечала дедушкин талант, покупая ему бумагу и краски и приглашая в свою библиотеку. В 1913 году после уездной сельскохозяйственной выставки в Новогрудке, где демонстрировались в том числе его рисунки, минская газета «Северо–Западный край» обращалась к местной интеллигенции с призывом поддержать перспективного юношу.
Послевоенный пейзаж
Но через два года учебы в Петрограде его мобилизовали в царскую армию и после офицерских курсов отправили на фронт. Шла Первая мировая война... На полу одного из разграбленных замков в Латвии дедушка подобрал русско–немецкий словарь и всю войну проносил его в своем рюкзаке. Этот словарь пригодился ему не раз.
Открытки
Из Сибири, куда дошел с царской армией, он возвращался уже красноармейцем. Во время похода на Варшаву попал в окружение в Восточной Пруссии и выжил только благодаря пейзажам на открытках, которые рисовал акварелью. Уроки акварели ему давал сам Бенуа, такие открытки были тогда в большой моде, ценились и помогли не умереть от голода еще нескольким дедушкиным товарищам. Однако ту блокаду пережили не все...
В 1920–м их переправили в Эстонию. Возвращаться на родину дедушка решил через Минск — к тому времени родные оказались отрезаны от него новой границей с Польшей. Нужно было восстанавливать документы, подвернулась работа начальника отдела железнодорожной станции. Но в начале 1920–х в Минске было столько художников и всевозможных творческих объединений, проходило так много выставок, что он решил задержаться. Ради выставок и молоденькой секретарши, которой была моя будущая бабушка.
Послевоенный пейзаж
Поженившись, они сняли домик на Вокзальной улице, минские художники приняли его в свой круг. Завершить художественное образование дедушке не удалось, но он ездил в Петроград к одному из друзей, которого спас в дни блокады под Эрлангеном, занимался в частных студиях. Много работал, выставлялся, взахлеб писал Минск и окрестности, что в 1930–е годы едва не стоило ему жизни. Скажем, польский консул покупает его картину, на которой за деревьями виднеются башни костела. А назавтра дедушку обвиняют, якобы в своей картине он зашифровал тайную информацию для Польши. Своих картин с изображением архитектурных памятников с тех пор он не выставлял.
Люпин
В отличие от своих предков он был очень осторожен. В свое время его дед служил в Любче тысяцким, в 1863 году сражался в отряде повстанцев и позже не раз «подстрекал крестьян к беспорядкам», как докладывали в письмах минскому губернатору. А он сам даже не пытался себя защищать, когда после освобождения Минска его отправили в тюрьму, обвинив в сотрудничестве с немцами. Доброе имя Николая Дучица отстояли коллеги–художники. В конце 1944 года его пейзажи снова появились на выставках, музей истории Великой Отечественной войны заказал большую серию работ «Следы войны»... Юбилейная выставка в Национальном художественном музее, посвященная 70–летию дедушки, заняла целый этаж — выйдя на пенсию, он стал пробовать новые техники живописи, постоянно пропадал на этюдах, куда ездил запросто, на электричках. А потом раздаривал свои работы людям и высаживал люпин и ландыши, которые привозил из леса. Во дворе своего дома, уцелевшего в бомбежках...
cultura@sb.by
Советская Белоруссия № 34 (25169). Суббота, 18 февраля 2017
