Исстари повелось, что аграрный сектор страны служит донором для других отраслей. И это мешает ему нормально развиваться. Что делать?
СЕГОДНЯ много говорится и пишется о невысоком уровне экономической эффективности белорусского АПК. Эту тему поднимал и академик В. Гусаков на страницах уважаемой «Белорусской нивы». Проблема не нова. Редко пишется о другом — о том, что аграрный сектор всегда служил донором для других отраслей. В 20-е—30-е годы прошлого столетия из него сверх всякой разумной меры выкачивали ресурсы для сталинской индустриализации и наращивания военной мощи, после войны — для восстановления разрушенного. Затем доходы аграрной экономики задействовали для достижения военного паритета с США, для первенства в освоении космоса... Эта беспрерывная откачка доходов из сельского хозяйства лишала его жизненно необходимых финансовых ресурсов, ставя порой на край пропасти. Так что периодически приходилось в пожарном порядке принимать меры по его спасению.
По данным мониторинга, проводимого сектором ценообразования Института системных исследований в АПК Национальной академии наук, в целом за 1991—2010 годы индекс цен на промышленную продукцию и услуги для АПК превысил индекс цен на реализованную сельскохозяйственную продукцию примерно в 3 раза. Особенно значительное превышение наблюдалось в первые годы переходного периода, когда в Беларуси вовсю раскручивалась инфляционная спираль.
В результате для покупки одного и того же производственного ресурса сельхозпроизводителям приходилось продавать все больше и больше своей продукции. Если в 1991 году, чтобы купить один трактор МТЗ-82, надо было продать 19 тонн зерна, то в 2010-м — 118, а в июле 2011-го — аж 148 тонн, или в 7,8 раза больше. Объем молока, необходимый для приобретения того же трактора, с 1991-го по июль 2011 года увеличился с 13 до 58 тонн, или в 4,5 раза, мяса крупного рогатого скота — с 2 до 12 тонн, или в 6 раз. Еще больше возросли расходы на топливо. К примеру, объем продаж зерна для покупки одной тонны дизтоплива с 1991-го по июль 2011 года увеличился в 86 раз, молока — в 49 и мяса крупного рогатого скота — в 84 раза.
Искусственное сдерживание закупочных цен привело к тому, что сегодня они у нас гораздо ниже, чем во многих других странах мира, в том числе у ближайших соседей. К примеру, цена одной тонны пшеницы продовольственной в долларовом исчислении в январе 2012 года в Беларуси была ниже, чем в России, в 1,7 раза, в Украине — в 2,4, Польше — в 2,8 и Литве — в 2,7 раза. Рожь продовольственная у нас дешевле, чем в указанных странах, соответственно в 2,4; 3,8; 5,1 и 4,2 раза, ячмень фуражный — в 3; 4; 4,6 и 4,2 раза. Значительно ниже были в Беларуси и закупочные цены на продукты животноводства. В частности, по мясу крупного рогатого скота средней упитанности в убойном весе цены в России были выше, чем у нас, в 2,1 раза, Украине — на 14,5 процента, Литве — в 1,9 и в Польше — в 2,1 раза. И только по мясу птицы и куриным яйцам закупочные цены в Беларуси несколько выше, чем в отдельных соседних странах.
Отставание цен на реализуемую сельскохозяйственную продукцию от роста цен на промышленную продукцию ведет к прямым потерям сельхозпроизводителей. По исследованиям, проведенным за двадцатилетний период (1991—2011 годы), они составили 91,9 миллиарда долларов США, в том числе за последние пять лет — 24,1 миллиарда долларов, или более 500 долларов в расчете на гектар сельскохозяйственных угодий в год.
Столь огромная откачка ресурсов из АПК препятствует обновлению и модернизации его материально-технической базы, что в свою очередь становится тормозом в снижении энерго- и ресурсоемкости аграрного производства и не позволяет ему выйти на должный уровень рентабельности. По этой же причине сельскохозяйственные организации на протяжении многих лет оплачивают труд своих работников на уровне, который в полтора-два раза ниже, чем в промышленности, строительстве и на транспорте.
Конечно, государство подставляет плечо аграрному сектору. Однако компенсировать полностью его потери из-за диспаритета цен так и не удалось. Даже в 2008 году, когда государственная поддержка отечественного АПК в долларовом исчислении достигла своего апогея (247 долларов в расчете на гектар сельхозугодий), она была в два с лишним раза меньше указанных потерь. В итоге многие сельскохозяйственные организации продолжали балансировать на грани выживания и все более и более обрастали долгами.
В немалой степени здесь сказалась, конечно, и низкая эффективность использования ассигнований, выделяемых государством. Но опять-таки, в этом меньше всего повинны сельскохозяйственные работники. Во-первых, преобладающая часть указанных средств поступает не сельхозпроизводителям, а предприятиям и организациям, занимающимся производством и поставкой сельскому хозяйству техники, топливных ресурсов, минеральных удобрений и других средств и предметов труда, строительным и агросервисным организациям, банковским структурам. Для многих из них государственная поддержка сельского хозяйства — благоприятнейшая возможность существенно улучшить свое финансовое положение. Во-вторых, получаемые предприятиями и организациями в порядке оказания государством финансовой поддержки АПК средства — по сути дела, дармовые деньги, а к ним, как правило, никогда не бывает и в принципе не может быть рачительного отношения. Вдобавок бесплатные деньги — плодороднейшая почва для коррупции и других злоупотреблений.
Все это говорит о том, что государственная поддержка в ее нынешнем виде — далеко не лучший способ решения проблем аграрного сектора. Для сельхозпроизводителей эквивалентный товарообмен целесообразнее государственного субсидирования. В этом случае они бы сами без проблем рассчитывались за приобретаемые у поставщиков производственные ресурсы и оказываемые им услуги. И ни у кого не возникало бы желания обвинять их в том, будто они являются обузой для национальной экономики. А у сельскохозяйственных работников отпало бы опасение за судьбу имущества, созданного ими за многие годы. Сегодня об этом не принято говорить, а между тем угроза его потери вполне реальна.
Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с «Методическими рекомендациями о порядке преобразования сельскохозяйственных производственных кооперативов в открытые акционерные общества», утвержденными Государственным комитетом по имуществу РБ от 01.06.2009 г. № 42. В них в п. 20 прямо сказано: «Учитывая, что неделимый фонд в СПК сформировался за счет дотаций государства и шефской помощи государственных организаций, целесообразно акции, выпущенные на сумму неделимого фонда, по решению собрания членов СПК передавать в собственность соответствующих административно-территориальных единиц». А следующим пунктом предписывается передавать кредиторам, согласившимся стать учредителями соответствующих открытых акционерных обществ, акции на сумму неисполненных реформируемым сельскохозяйственным производственным кооперативом долговых обязательств.
При объемах государственных дотаций и шефской помощи государственных организаций, которые получили сельхозпроизводители за все прошлые годы, и их нынешней задолженности по кредитам и займам реализация этих рекомендаций в большинстве случаев может привести к тому, что реальными хозяевами открытых акционерных обществ, создаваемых на базе реформируемых СПК, окажутся местные органы власти и банки. Сельскохозяйственные же работники будут низведены до положения наемных рабочих.
Если такое произойдет, это будет, конечно же, не на пользу не только аграрной экономике, но и государству. Ибо бесправный наемный работник никогда не станет так рачительно относиться к земле и вести хозяйство, как полноправный хозяин. Что касается потомственных крестьян, то они окажутся обделенными, а точнее — экспроприированными. Подобно тому, как были экспроприированы их деды и прадеды во время сталинской коллективизации.
В заключение отмечу, что переход на эквивалентный товарообмен, основанный на подлинно рыночных отношениях, не такая уж сложная задача, чтобы ее панически бояться, постоянно откладывая решение до лучших времен. Во-первых, при повышении закупочных цен до паритетного уровня, обеспечивающего аграрной экономике нормальные условия для расширенного воспроизводства, у государства появятся возможности для сокращения целого ряда своих расходов. В частности, оно вполне может отказаться от субсидирования покупки сельхозпроизводителями техники, топлива, минеральных удобрений и других производственных ресурсов, ограничившись финансированием мер, относимых к так называемой «зеленой корзине»: мелиорации земель, известкования кислых почв, обустройства территорий, оздоровления окружающей природной среды, развития дорожно-транспортных коммуникаций, аграрной науки и т. п. Во-вторых, повышение закупочных цен до паритетного уровня позволит сельскохозяйственным организациям существенно увеличить свои доходы от реализации продукции. Тем самым расширится налоговая база и, соответственно, увеличатся налоговые поступления в государственный бюджет от агарной экономики. Сократятся расходы государства на льготирование кредитов, выдаваемых коммерческими банками сельхозпроизводителям, поскольку последние будут в меньшей мере нуждаться в заемных средствах и в то же время обладать значительно большей кредитоспособностью. Наконец, в-третьих, государству вовсе не обязательно брать на себя компенсацию потерь, вызванных повышением вслед за закупочными розничных цен на продовольственные и иные потребительские товары сельскохозяйственного происхождения, всему населению. Оно вполне может ограничиться поддержкой только малоимущих слоев.
Переход на эквивалентный товарообмен, базирующийся на рыночных отношениях, позволит в полной мере задействовать целый ряд новых факторов развития сельского хозяйства. В частности, послужит первоосновой для кардинального улучшения инвестиционного климата и повышения привлекательности аграрного сектора для инвесторов, в том числе иностранных. В итоге будут созданы реальные предпосылки для превращения сельскохозяйственных организаций в подлинные коммерческие организации, работающие на принципах самоокупаемости и самофинансирования.
Геннадий ЛЫЧ,
доктор экономических наук, профессор, академик НАН Беларуси
