Его уже редко видишь на сцене в запомнившемся образе рубахи-парня в шапке-ушанке. В рваных джинсах, весь обвешанный пугающими металлическими аксессуарами, Иван приехал на встречу на своем любимом черном мотоцикле. Жарко, говорит, поэтому и снял головной убор. Но с этим стилем у него совмещается все та же открытая деревенская лирика. Тамада, сантехник — называйте как хотите. Жизненная позиция, музыкальные и телерадиопредпочтения певца, ведущего, обладателя Золотой звезды от Аллы Пугачевой Дяди Вани в эксклюзивном интервью «СГ».
— Иван, легко быть ведущим?
— Уже легко в сравнении с тем, когда только все начиналось. С одной стороны, можно говорить то, что хочешь, с другой – нужно иногда прогибаться под аудиторию, чтобы стать своим и потом вести ее за собой. В 2002 году я побывал на нескольких свадьбах, вечеринках, посмотрел на работу ведущих и ужаснулся: нельзя так людям портить праздник, я все буду делать лучше. Вот и стал делать. Параллельно начал работать на радио «Юнистар». Позже только осознал, что основа всего этого была заложена еще в КВН. Любой кавээнщик, дойдя до высшей лиги, становится универсальным артистом.
— Когда работаете на свадьбах, слово «тамада», которого избегают многие ведущие, не смущает?
— Не смущает. Тамада — не ведущий. Это человек, знающий много красивых и правильных легенд, притч, которые заставляют людей задуматься и поднять бокал, чтобы поддержать красивые пожелания. А ведущие ведут праздник в нужную сторону. Я причисляю себя к ним, так как не умею так красиво говорить.
— Живете в гражданском браке, четыре года назад родилась прекрасная Мирослава. Услышать от вас пожелание крепкого союза – лицемерием попахивать будет, ведь в штамп не верите.
— Любой актер обманщик, лицемер со знаком плюс. Когда поздравляю молодоженов, все-таки делаю это от души. Они захотели этого – ну и хорошо. Лет пять назад я уже провел более пятисот свадеб. За это время неоднократно видел пары, по поведению которых, взглядам друг на друга уже было понятно, будут ли они вместе. Прогнозы оправдывались. Иногда штамп в паспорте появляется – и прекрасную пару как подменили. Да, фобия есть, несмотря на позитивные примеры. Меня начало воротить от белых платьев, Наташа в свое время отходила в них в качестве подиумной модели, так что нас это особо не впечатляет. Мы живем вместе более полноценной семейной жизнью, чем многие из тех, кто расписан. Бытовая рутина, которая многих съедает, нас только укрепила. Я верю, что со штампом у нас ничего не изменится, но есть маленькая доля «а вдруг». И этого «вдруг» не хочется.
— Вернемся к радио. Чем оно вас привлекло?
— Мечтал о работе на радио с середины 90-х, когда начал появляться ФМ-диапазон. Причем на телевидение не так сильно хотелось — ведущие на радио были более культовыми персонажами, и в то же время досягаемыми. Они вещают, и ты можешь им позвонить. В начале 2000-х у меня появились друзья на «Юнистар», и я периодически делал с ними пару радиовечеринок. Постепенно затянуло, но когда в первый раз посадили в эфир, мне не понравилось. К тому времени я начал работать на вечеринках и видел реакцию, здесь же ее нет. Не знаешь, правильно сказал или нет. Поработал недолго и ушел. После Золотой звезды Аллы Пугачевой на «Новой волне» в 2008 году мне позвонили с радио ОНТ и предложили сделать утреннее шоу «Мужское начало» (позже оно переросло в «Папаши-шоу»). Я не особо горел желанием, но начали работать, и зацепило. Потом понял, что продал здоровый детский сон за деньги.
— А телевидение завоевало вашу любовь?
— Мне нравится там, где есть экшен. Причем такие проекты, где понятная схема «начало-середина-конец», но ты не привязан к конкретному слову. Читать новости – совсем не мое. Интересно там, где я могу высказать свое мнение, импровизировать.
— Когда вели «Папаши-шоу», частенько делились примерами из личной жизни. Где была та грань, что рассказывать публике, а что нет?
— Ни за что не позволили бы себе Дом-2. Когда я узнал, что буду папой, как раз шла речь о том, чтобы сделать шоу другого формата. Название исходило отчасти от меня. Ведущий программы Максим Кужовник и Арташес Антонян – состоявшиеся отцы, а я был папой на сносях. Пришедший позже вместо Арташеса Иван Подрез стал потенциальным папой. Получилось, мамы куда-то сейчас вышли, а папы поговорят. Наиболее живо проходили эфиры с историями из нашей жизни. Доходило до того, что в любви по радио признавались, чуть ли не предложение руки и сердца делали. Иногда потом Наташа говорила: «Я вообще просила тебя об этом не рассказывать, а ты на всю страну». Но слишком уж критичных моментов не было. С другой стороны, коль мы люди немного публичные, то пусть первоисточником будем сами.
— Вы участвуете в детских благотворительных акциях, праздниках. Плюс имидж, заработанный на «Папаши-шоу», — вот и складывается образ идеального отца.
— Я не идеальный папа. Как минимум потому, что требую от ребенка как от взрослого человека и сам ругаю себя за это. Иногда начинаю злиться, а злиться-то нечего. Что касается благотворительности и большого количества бесплатных выступлений — я не отказываю в этом. Иногда мне говорят: «Как все плохо, хочу машину из салона взять за 100 тысяч, а есть только за 90». Таких людей надо водить и показывать им другую жизнь. Когда приезжаешь к больному ребенку, родители которого даже если и продадут себя на органы, то этого все равно не хватит. Был бы миллион – отдал.
— Мотоцикл — ваш единственный вид транспорта?
— Нет, есть машина. На мотоцикл не помещаются три музыканта, колонки и инструменты.
— Помнится, программа у вас была «Еда, дороги, рок-н-ролл». Программ о путешествиях много, а в этой есть своя изюминка.
— Давно хотел попутешествовать, и потом появилась мысль: почему бы это еще и не снять. Начал шерстить существующие форматы. Нашел «Долгую дорогу на юг», там путешествовали два мотоциклиста. Ехали на трех мотоциклах, один автомобилист до мозга костей остался верен своему транспорту. Но все срослось, байкеры подкалывали автомобилиста и наоборот. В сценарии был приблизительный план маршрута. Впечатлений — масса.
— Как «приросли» к байку?
— Это было давней мечтой. Смотрел в школьном возрасте фильмы про байкеров, драные джинсы — восхищало. Был горд, когда купил первый мотоцикл. Второй приобрел после победы на «Новой волне».
— Не спрашивали: «Ваня, когда ты уже из этого вырастешь?»
— Никогда! У меня в марте, когда еще лежит снег, начинается мотоломка.
— Учились в БНТУ по специальности «Водоснабжение и водоотведение». Потом закончили магистратуру, аспирантуру, преподаете. Экзотично для шоумена!
— Никогда не думал, что стану шоуменом. Был в КВН, занимался в оперном театре, где я был на хорошем счету. Это развлекало. Учился в школе в юридическом классе, откуда многие пацаны шли в милиционеры. Меня не допустила медкомиссия, чему я очень рад. А хобби мне не хотелось превращать в работу. И я решил поступать к маме в БНТУ. Она сейчас там преподает, когда-то там преподавала моя бабушка. Этот университет закончил отец и мой родной брат. У мамы был легкий шок. Я вырос на этой кафедре, знал всех тетей и дядей, которые у меня будут преподавать. Казалось бы, проще, но перед ними нельзя ударить в грязь лицом. Самый сложный экзамен был мамин. Она ходила по дому и говорила: хватит уже учить, и так все знаешь. Но здесь я понимал, что на меня будут смотреть мои одногруппники.
— Вы строгий преподаватель или Дядя Ваня?
— Представляюсь так: «Меня зовут Иван Вабищевич, если кому-то нужно — можно Григорьевич». Что касается строгости, то я адекватный.
— На занятия ходите в таком же стиле?
— Да, мне надо чувствовать себя комфортно, чтобы доступно объяснить то, что должен.
— Мама не делала замечаний?
— А как же. «Ты же преподаватель, оденься приличнее!» Потом она вскользь разведала мнение студентов и сказала ходить так. Есть стереотип, как должен выглядеть преподаватель, а тут приходит «препод», который его разрушает. Интересно, что за человек. И на волне этого внимания ты начинаешь рассказывать о специальности. И это вдруг оказывается интересно.
— Любовь к металлическим аксессуарам рок предполагает?
— Недавно спросили, как вы пришли в рок. Не я пришел в рок, а он в меня. И почувствовал себя как дома. Подарили первое кольцо, которое мне очень понравилось, хотя и несуразно смотрелось с моей одеждой. Потом снова подарки. На Новый год от Наташи получил четки с черепами.
— У вас нет плохой ассоциации?
— Абсолютно. Это посыл к романтическому пиратству. Это лики смерти, которые ее и отпугивают. Меня это забавляет. Байкерство тоже своеобразная романтика пиратства.
— Вас как-то в шутку назвали сантехником. Даже такого человека, с завидным чувством юмора, это может обидеть.
— А что, я не сантехник? С одной стороны, отшучиваюсь, с другой — знаю еще одного сантехника — Джо Кокера. Стать бы мне таким, как он, и называйте меня хоть дважды сантехником. Вряд ли найдутся подколки, которые могут меня обидеть. Наверное, потому что в мой адрес они звучат по-доброму. Подрез и Кужовник периодически меня называли «кучерявым». В Новополоцке в День города я выступал с «Ван Хельсинг», они были ведущими. Объявляют и говорят: «А теперь, как договаривались!» И толпа кричит: «Ку-че-ря-вый!» Меня даже комментарии в Интернете, вроде «Да кто он такой?» от Пупсика-1854 не смущают. К здоровой критике отношусь с интересом и готов обсудить.
— Во время закрытия «Новой волны» Алла Борисовна сказала, что, возможно, вокал у вас не самый лучший, но есть своя позиция: и сценическая, и гражданская. Два вопроса: в чем она заключается и как относитесь к словам о вокале?
— Делать то, что нравится, быть честным перед собой. Наши оппозиционные издания после конкурса ломились получить интервью насчет гражданской позиции. Я вне политики: когда артисты начинают туда лезть, это неправильно. Все пели про розовые облака, а я спел о своей стране, забавно и непринужденно. Я люблю Беларусь и горжусь ею.
Сказать, у кого лучше или хуже голос – субъективно. Джо Кокер или Монсеррат Кабалье? Периодически я могу не петь, а орать. Я это делаю по своему наитию. Однозначно могу сказать, что на «Новой волне» были люди, поющие лучше. Репетиции тогда были настоящими мастер-классами. Режиссер-постановщик Александр Ревзин нам сказал: «То, что хорошо поете, вы уже доказали. Вы здесь. Достойных певцов ежегодно выпускают тысячи. Моя задача сделать из вас артистов».
— С шапкой-ушанкой минчанину легко было ужиться в роли сельского мужика? И где она сейчас?
— Легко! У меня папа из деревни, сам часто там бывал. Сейчас там так никто не ходит. Нельзя бояться показаться клоуном, потому что тот, кто может это себе позволить, очень гибкий человек. Артистический товар не песня, а монолог, который ты читаешь, это продажа эмоций, возникающих у людей.
— Как дела в музыкальном творчестве?
— Когда перестали выходить «Папаши», появилось время на музыку. Есть в Браславском районе местечко, где никто не потревожит. Уехали туда в январе на пару недель. Телефоны в основном были отключены. Думал, если привезем оттуда хорошую песню, — супер. Так получилось, что написали семь. Семья была рядом, мои друзья — не музыканты. Была хорошая компания, мозговым штурмом рождали интересные идеи. Большое значение придавали словам. Потом дали там концерт. Одна из новых песен была представлена на «Песне года» в Мирском замке. Называется «Счастье», от нее даже у мужчин наворачивается скупая мужская слеза от ощущения счастья. Обычно песни длятся максимум 4 минуты, здесь получилось на 8. В эфире ее даже не порезали, наверное, нечего было.
— Почему рок?
— Это честная музыка.
— А как же шансон? Многие тоже любят его за слова.
— Ненавижу. Опять подмена понятий. Шансон в первозданном виде — эстрадная песня в стиле кабаре. Блатная лирика тоже прекрасна. Для людей, которые зацепили немного Советского Союза, она была откровением. Есть строчка в песне у Андрея Макаревича «Тем, кто ушел», там четко о подмене понятий нынешнего времени: «Кабак назвали эстрадой, а блатняк окрестили «шансоном». Когда подобный разряд музыки начинают переводить в состояние «это модно» и переделывать классические произведения, они опошляют его. Была ситуация, когда выступали в тюрьмах, пели свои песни, чужие. И есть стандартная фраза: «А «Мурку» слабо?» И когда перед тобой тысячи заключенных, в данной ситуации нужно грамотно выйти из положения. Если бы я спел, получилось бы не так, как хотелось бы. Я сказал: в принципе-то можно, но на «Мурку» понятий не хватает. Приняли бешеными аплодисментами. Стасик Михайлов – удар по российскому вкусу. Тем не менее есть спрос и предложение.
— Ваши планы?
— Продвижение на российский рынок, сделать что-то на английском на Запад (оно уже есть, но надо обработать). Если найдется финансирование – хотел бы еще поехать и снять «Еду, дорогу, рок-н-ролл». На время затихли «Папаши». Возможно, вернемся в другом ракурсе.
korshuk@sb.by
