Во всем мире такие структуры называют элитными школами — у нас детский музыкальный театр существует на голом энтузиазме
Такого театра во всем СНГ нет, а у нас в Минске есть. Что за театр, спросите вы? Отвечаю. Это — музыкальный детский театр «Сказка», которым вот уже два десятилетия руководит Глеб Гаврилович Александров, профессиональный режиссер, лауреат ряда международных конкурсов, великолепный педагог и очень добрый человек. Буквально на днях его коллектив вернулся из Нижнего Новгорода, куда был приглашен на Международный фестиваль хоровой музыки в качестве почетного гостя и удостоился бурных аплодисментов нижегородцев, хвалебных статей в тамошних газетах и договора о долгосрочных обменных гастролях. А еще раньше белорусский детский театр получил дипломы музыкального фестиваля в Санкт–Петербурге и международного театрального форума «Ожившая сказка» в Москве.
— Глеб Гаврилович! А можете ли вы вспомнить самую большую похвалу, высказанную вам и театру «Сказка» публично?
— Еще как могу! На фестивале в Москве в 2004 году президент Международной академии театра Дмитрий Федорович Власов, вручая нам лауреатский диплом и медаль, сказал: «Белорусский детский музыкальный театр — это уникальное явление на всем постсоветском пространстве! За ним будущее! У белорусов стоит учиться, как воспитывать подрастающее поколение с помощью музыки и театра».
— Привезя дипломы из двух российских столиц, вы, понятное дело, зазнались. Вас, конечно, приглашают на всякие разные культурные мероприятия, концерты, презентации?
— Ну уж вы замахнулись! Ничего подобного нет и в помине и быть не могло. Мы — весьма скромный коллектив, в котором пусть и работают специалисты экстра–класса, но деньги не есть главное в их мотивации честно следовать своему призванию. Вот вам типичный пример. Театр связывает многолетняя дружба с замечательным композитором Войтиком, он пишет для нас музыку вот уж добрых два десятка лет совершенно бесплатно. Так же бескорыстно нас поддерживает Союз музыкальных деятелей. Это важно, что профессионалы нас приняли как театр, понимая значение воспитания музыкального вкуса у детей.
— Вы говорите о чем–то фантастическом! Разве в наше время бывает, что кто–то готов работать на голом энтузиазме?
— Можете назвать нас чудаками или еще как–нибудь, но в нашем театре–студии действительно трудятся фанаты своего дела, люди одержимые и благородные...
— Во всем мире такие структуры называют элитными школами. Родители платят большие деньги за то, чтобы их ребенок получил музыкальное образование и воспитание, овладел сценической речью и пластикой, и если и не стал настоящим артистом, то уж наверняка почувствовал бы вкус творчества, понял, что такое сцена, ощутив на себе ее пот, труд и сладость.
— Да, такие школы, в которых родителям приходится много платить, у нас в республике, наверное, есть. Только вот мы — совершенно другие, принципы у нас другие. В основе нашего обучения лежат не деньги, не стремление победить другого, а любовь, та самая библейская любовь к ближнему и дружба всех.
— Однако вы где–то существуете, кто–то вам, пусть маленькую, но все же платит зарплату и как минимум предоставляет помещение для репетиций?
— Тут следует сказать огромное спасибо Людмиле Владимировне Абрамовой, директору Центра художественного воспитания Фрунзенского района Минска. Вот уж действительно человек на своем месте. Она прекрасно понимает всю важность той работы, которая ведется в нашем театре–студии, и здорово помогает. Без ее участия и энтузиазма родителей тех детей, которые играют в театре, мы бы не выжили.
Тут я ненадолго прерву диалог с худруком театра «Сказка», чтобы передать вам, уважаемые читатели, разговор с мамой артистки, которая вот уже 9 лет из своих 14 играет в этом детском театре.
— Наверное, не так просто с пяти лет водить девочку в самодеятельный коллектив? Почему вы это делаете?
— Тут наш мир, наш дом, в котором нет злобы, страха, нет зависти. Глеб Гаврилович проповедует любовь как основу и смысл творчества, особенно музыкального. Моя дочка предпочитает театр другим увлечениям, как, впрочем, и все ее друзья. К тому же ребята получают здесь замечательное эстетическое воспитание и художественное образование. Они учатся не только вокалу, но и сценической речи, пластике, хореографии. А уж когда играется премьера их спектакля, то для нас всех — и детей, и взрослых — наступает самый настоящий праздник. К тому же, что важно, за все это не приходится платить. Нет, если театр выезжает куда–нибудь на гастроли, то какие–то средства мы собираем, равно как и на пошив сценических костюмов. Это совсем небольшие суммы, зато результат — потрясающий. Видеть, как искусством твоего ребенка восхищается зал, слышать аплодисменты, которыми его награждают зрители, — это дорогого стоит. Хочу обратиться к родителям, которые не знают, куда определить своих детей: приводите их к нам в театр, и непослушные станут послушными, робкие — смелыми, а все вместе — артистами!
Выслушав этот восторженный монолог, я вновь обратился к режиссеру Александрову, чтобы задать ему очередной вопрос:
— Глеб Гаврилович! То, что я услышал, навело меня на забавную мысль. Ведь ваш театр–студия — это же настоящая «фабрика звезд», только не разрекламированная. Вы и ваши педагоги даете маленьким деткам и подросткам вокал, хореографию, сценическую речь и так далее. Почему бы вам не пригласить в театр детей богатеньких родителей, пусть раскошелятся, а вы на эти деньги сможете больше спектаклей ставить и на гастроли ездить. Вы уже сейчас приносите известность своей стране, а тогда и вовсе будете ее прославлять...
— Нет, избави нас Бог! Когда таким образом придут большие деньги, мы не сможем принимать всех, особенно детей из необеспеченных семей, а это наш принцип. Мы вовсе не хотим делать из искусства «фабричный конвейер», ведь талант явление индивидуальное, и его очень легко испортить.
— Хорошо, а что делают ваши студийцы после того, как становятся взрослыми и идут поступать в институты, устраиваться на работу, то есть окунаются в реальную жизнь?
— Знания и умения еще никому не помешали. И чем плохо, если парень или девушка, выбрав, к примеру, профессию педагога, хорошо владеет своей речью, умеет красиво двигаться да еще и прилично поет. Разве это не багаж для успешной карьеры и профессионального роста? К тому же артистам нашего театра гораздо проще поступать в театральные вузы, чем тем, кто не прошел такой школы. Смысл нашей работы и в этом тоже. Хотя я лично не советую своим воспитанникам выбирать профессии актера или режиссера, если нет огромной тяги и способностей к этому тяжелейшему труду.
— А почему вы о трудностях ничего не говорите? Неужели в столь сложном деле нет проблем и узких мест?
— Конечно, есть, как же без них. Вот я рассказал о том, как нам помогают и в райисполкоме, и в Союзе музыкальных деятелей, но они не могут решить проблему глобально. А мы действительно хотим, чтобы в республике был свой, настоящий детский музыкальный театр. Его есть кому делать, это мы доказали своим участием и победами в международных фестивалях, но нет денег и нужного помещения. Сейчас театр выживает, но не развивается.
— Непонятно: у вас есть известность в России, но нет популярности в Беларуси? Почему так?
— Зачем кому–то, скажем, чиновнику в Минкульте, вешать себе на шею какой–то детский театр? Когда туда обращаешься, находятся тысячи оговорок и причин, лишь бы не сказать «да». Вот и не говорят...
— А что вы конкретно предлагаете?
— Мы хотим не так много. Пусть бы нас взял к себе какой–нибудь профессиональный коллектив и мы существовали бы при нем как детский театр–студия. Выполняли бы даже некий план, собирая своих зрителей, а их, поверьте, не так уж мало. Мы уже сегодня имеем пять действующих спектаклей: «По сказкам Андерсена», «Лесная школа», «Кошки», «Принцесса на горошине», «Белоснежка и семь гномов», работаем над новой постановкой...
Заканчивался спектакль. Балерина все–таки полюбила стойкого оловянного Солдата. Рядом со мной сидела маленькая девочка и держала в руках цветок. Заметив, что я обратил на нее внимание, малышка шепотом мне сказала: «Я тоже в театре «Сказка» играю, только в другом спектакле, а цветок я отдам Глебу Гавриловичу, он — мой учитель и наш самый главный режиссер».
