Воробьиное деревоЖена Лена приносит с рынка мешочек черных семечек. Насыпает на подоконник. Первыми находят угощение синицы. Они подлетают по одной, берут в клювик семечку, несут на липу и там лущат. За синицами через несколько дней налетают воробьи. Они клюют семечки просто на подоконнике, когда лакомство заканчивается, они еще долго сидят на ветках липы, ждут. Такое вот воробьиное дерево заводит Лена под окном нашей кухни. Среди птичек есть одна не совсем обычная, самая смелая, она первой садится на подоконник. Спинка, хвост и головка у нее воробьиные, а крылышки и клюв, как у волнистого попугая. Воробей–попугай меньше всех боится людей и быстрее остальных лущит семечки. К воробьиному дереву в нашей семье отношение самое разное. Лена его досматривает, я за ним наблюдаю, Ядя считает, что только синиц нужно кормить, а воробьев нужно прогонять. Кот Чарли, когда видит птичек, очень волнуется, дрожит и бьет хвостом, его приходится закрывать в другой комнате.
Монеты
В дедовой избе была кладовая, где стояли кубышки с салом, бочки с зерном, висели мехи с крупами. Там господствовал всегдашний холодок, и в жаркие дни я спал в кладовой. Еще там стояла банка с гвоздями, между которыми попадались и монетки исчезнувших государств: копейки Российской империи с двуглавым орлом, злотые времен Пилсудского, пфенниги «третьего рейха», старые медяки СССР. Дед держал монеты с гвоздями, чтобы, прибивая какую бляху или толь, делать под гвоздем широкую плешку. Я было выпросил у деда те монеты, а потом, сам не знаю почему, ссыпал назад в гвозди, и не жалею.
Оружие
Если кто и любит по–настоящему оружие в нашей семье, так это брат. На самых первых своих фото он всегда с каким–то пистолетом или автоматом. Любимой игрой у него была война с оловянными солдатиками. Рисовал он все генералов и генералиссимусов, облепленных лентами, погонами и орденами с медалями. Потому игрушечное оружие и превращалось в настоящее. Его луки и рогатки были довольно мощной силы. А в девятом классе он добыл пистолет и бросил школу. Шестнадцать лет — самый возраст, чтобы заиметь собственный боевой пистолет и послать образование ко всем чертям. С пистолетом в кармане Мирик ходил на квартиры, где играли в карты на деньги. Чем бы это все закончилось, можно только догадываться. Но судьба сделала по–своему... Брат полюбил, из–за той любви попал в больницу, из больницы — в школу рабочей молодежи, где за гробовое молчание ставили крепкую тройку, из школы — в университет, а из университета — в армию. Главное — чего–то сильно захотеть, и желание сбудется. Хочешь оружие? На тебе полигон! Полтора года брат прослужил на полигоне в Чехии, на самой границе с родиной всех войн и всего оружия — Германией. Настрелялся на всю оставшуюся жизнь. Иногда случаются рецидивы. Ему, как офицеру, без проблем дали разрешение на охотничье ружье. Он и ящик железный заказал, даже два ящика: больший для ружья, меньший для патронов. Но в последнее мгновение отказался и от ящиков, и от ружья. Заволновался: а вдруг сын залезет, беды натворит... Чесь, сын, очень на брата похож, и возраст этот вооруженный и антиобразовательный приближается. «На черта мне ружье?! Я и так любого зверя голыми руками задушу, а если не смогу — ты поможешь...» — рассуждал брат, попивая черный кофе из японской чашки. «Зверя задушить? Конечно, помогу, нет вопросов».
Одеяло
Сколько живем вместе, столько я сплю с женой под одним одеялом. Свое наблюдение: «Любишь не того, с кем ложишься в кровать, а с кем просыпаешься». Нужно уточнить: «...просыпаешься под одним одеялом». Наверное, ни простыня, ни полотенце, ни кровать так не цементируют семью, как одеяло. А замена зимнего одеяла на летнее и летнего на зимнее вообще один из самых интимных ритуалов, потому как это та универсальная одежда, которую носим вместе. Потому и цвет, и качество, и чистота моих пододеяльников и одеял очень важны. Любимый узор на нашем постельном белье — белые слоны на синем поле.
Адам ГЛОБУС.
Перевод с белорусского языка Алексея АНДРЕЕВА.
