ИСТОРИЯ — вещь субъективная. Взять два мнения очевидцев одного и того же события — и они его опишут по-разному. Что уж говорить о таком масштабном явлении, как Великая Отечественная война. До сих пор не утихают споры о том, знал ли Сталин о готовящемся вторжении, была ли готова страна к отражению агрессии, могли ли боевые действия протекать по-иному, сколько погибло в ходе войны мирного населения…
Большую часть своей творческой деятельности генерал-майор авиации, писатель и журналист Анатолий СУЛЬЯНОВ посвятил поиску ответов на эти вопросы. Изучал в архивах документы, в том числе и те, что «не для широкого пользования», мемуары, лично общался с Иваном Баграмяном, Константином Рокоссовским, летчиками-легендами Алексеем Маресьевым, Александром Покрышкиным и другими. Сегодня Анатолий Константинович — гость «Сельской газеты».
Досье «СГ»
Анатолий СУЛЬЯНОВ — писатель, генерал-майор авиации, военный летчик 1-го класса. Награжден двумя орденами Красной Звезды, медалями, Почетной грамотой Президиума ВС БССР. Заслуженный работник культуры БССР. Публиковался в журналах «Советский воин», «Советская авиация», газетах «Правда», «Красная звезда», «Комсомольская правда».
— Анатолий Константинович, думаю, в первую очередь стоит поговорить даже не о начале войны, а о событиях, ей предшествовавших…
— В 1931 году на закрытом совещании Сталин произнес такую фразу: «Мы отстали от Европы. И если за десять лет не создадим новые виды промышленности — авиационные, танковые, не наладим производство новейшей техники, нас сомнут». Причем последнее слово он повторил несколько раз. Ровно через десять лет Германия нападает на СССР. Что это? Провидение? Мудрость? Случайность? Знание, основанное на донесениях разведки?
Со стороны СССР были неоднократные попытки создать системы коллективной безопасности. Проводились переговоры, но эти попытки не нашли поддержки и понимания у руководства других стран. Между тем было понятно, что Гитлер готовится к войне: только за один 1934 год он втрое увеличил число дивизий.
В 1935 году маршал Тухачевский пишет статью «Военные планы Гитлера», где показывает увеличение численности германской армии, обеспечение ее новейшим по тем временам вооружением — танками, орудиями, самолетами. Собственно, Гитлер и не скрывал этого, обещая в публичных выступлениях дойти до Азии.
Сталин, перед тем как статью направили в печать, прочитал ее и поправил заголовок на «Военные планы Германии». Вероятно, он полагал, что Гитлер рано или поздно обратится к нему, лидеру огромной страны, с которой следует считаться.
Тем не менее СССР активно стал развивать промышленность. Уже в 1935 году была создана тракторостроительная отрасль — и для сельского хозяйства, и для танкового производства. Начали создаваться авиационные конструкторские бюро, заводы по производству самолетов. Я уже не говорю о танках КВ и Т-34. Словом, оборонная промышленность заработала всерьез. А это значит, что и СССР готовился к войне, о которой говорил Тухачевский.
Но в 1937 году Тухачевского расстреляли…
— Как я понимаю, это событие и другие, связанные с ним, стали одной из причин ослабления армии?
— Когда стали расстреливать и отправлять в тюрьмы и лагеря командиров, армия потеряла лучших своих военачальников. К концу 1938-го — началу 1939 года в дивизии начали назначать старших лейтенантов, командиров рот. Конечно, это были единичные случаи, но показательные. Руководство армии было ослаблено. Думающие, имеющие свое мнение командиры, которые не боялись спорить, оказались не нужны.
Взять, к примеру, Белорусский, или Западный, военный округ. Дмитрий Павлов, который ранее занимал должность начальника автобронетанкового управления, сам попросил Сталина доверить ему командование округом. Иосиф Виссарионович указал Павлову на отсутствие опыта — в округе было 44 дивизии, а Павлов не командовал ни одной — и… дал согласие на его назначение.
Работая в Москве, я имел возможность встречаться со многими военачальниками. Однажды меня познакомили с генералом Георгием Захаровым, который перед войной был командиром 43-й истребительной авиационной дивизии. Он тоже придерживался мнения об ошибочности назначения Павлова. И привел в пример историю, участником которой стал накануне войны. Его вызвал командующий ВВС Западного особого военного округа генерал-майор авиации Иван Копец и приказал пролететь вдоль границы от Бреста до Белостока и проследить изменения, которые произошли на приграничной полосе за последние две недели. Эти изменения они со штурманом Румянцевым увидели сразу же: буквально на каждом километре с польской стороны заметно увеличилось число военных автомобилей, танков, бронемашин, палаток.
Об этом сразу же было доложено Павлову. Но тот на вопрос Сталина о состоянии приграничной полосы утверждал, что на границе все тихо и спокойно. И это сразу же после доклада Захарова, всего за четыре дня до войны.
То есть можно говорить, что руководство округа не разобралось в обстановке, недооценило важность информации летчиков.
Но почему Павлов так доложил? Ведь он был очень порядочным и умным человеком. Думаю, что он просто не был готов выполнять возложенные на него обязанности в полном объеме, не был приучен отбирать важную информацию. И в этом вина не только его, но и Сталина, который давал согласие на назначение Павлова на столь ответственную должность.
— Время от времени в печати появляется мнение, что в стране вовсе не готовились к обороне.
— Это неправда. Мы просто не все еще умели, не все успели.
ОСОАВИАХИМ был обязан подготовить 10 тысяч курсантов в своих школах и аэроклубах. Конечно, это были не те летчики, которые могли идти в бой, но их потом доучивали и сажали на военные самолеты. Так что подготовка велась.
Недавно прочитал книгу одного из российских издательств, в которой автор возмущается: мол, как же так, на истребителях не было радиостанций. Какие недалекие люди руководили авиацией!
Но «умный» автор даже не подумал копнуть чуть глубже: а почему? Да просто в стране не хватало цветных металлов: олова, свинца, меди, латуни. Россия до революции все это закупала за границей. То есть недра были не разведаны, добыча металлов не велась. Возможно, еще 2—3 года, и все бы появилось, но этого времени у СССР не было.
Кроме того, Сталин был уверен, что если война и начнется, то не раньше, чем в 1942 году. И этому были предпосылки. Из писем Гитлера Сталину выходило, что тот не собирается нападать на СССР. К тому же наши разведчики однажды подслушали разговор фашистского диктатора с итальянским послом, в котором первый обронил фразу, что для Германии решающим станет 1942 год. Легко можно было понять, что речь идет не о Франции или Англии. Поэтому и Сталин тоже ориентировался на 1942-й.
Естественно, подготовить всю границу СССР от севера до юга, укрепить, подвести войска оказалось непросто. Много было и ошибок. Например, в Бресте были расположены три дивизии. Два полка 9-й смешанной авиационной дивизии были расположены всего за 12—20 километров от границы, а ее командование — в Белостоке. Чем руководствовались в Москве, принимая такое решение? Думаю, нашлись горе-руководители, которые считали, что Красная Армия со временем начнет движение на Запад, и непосредственно с границы ей это будет легче сделать. Между тем уже к вечеру первого дня войны самолеты двух дивизий были уничтожены даже не бомбежкой — вражеской артиллерией.
Если бы в СССР занялись обороной хотя бы на год-полтора раньше, такой трагедии, как в 1941-м, не случилось бы. И в этом тоже вина Сталина: он часто делал неверные выводы, верил не тем, кому следовало бы, мало доверял специалистам, профессионалам.
В то время мало уделялось внимания науке управления войсками. И, как я уже говорил, мало было до войны в армейской среде людей, которые могли бы что-то кардинально поменять в вооруженных силах. 37—38-е годы напугали людей. Не хватало мужества докладывать Сталину правду, которая могла ему не понравиться.
А почему в Бресте могли расположить сразу три дивизии и при этом не иметь разведданных, что по ту сторону границы скопление немецких войск? А потому, что не приучены были наши начальники заниматься разведкой каждодневно, знать все и вся о том, что делается у себя под боком. Все полагались на штаб округа или на Генеральный штаб. Но на месте-то часто виднее!
Не было системы обучения командного состава обороне с переходом в последующее наступление. Первую такую учебу руководство вооруженными силами провело всего за год до войны. Но учили при этом в основном наступательной тактике. Оборона считалась вторичной, так как обороняться Красной Армии не к лицу, она должна только наступать. Чем обернулись такие взгляды, общеизвестно.
Напомню, что в 37—38-х годах 40 тысяч командиров были уволены из армии. Даже в пограничных войсках чувствовались большие некомплекты командного состава. В 39—40-х годах 13 тысяч были возвращены, но время-то было потеряно.
Перед войной в разы увеличилось число военных училищ. На подготовку специалистов в них требовалось три года. Когда началась война, многих курсантов из этих училищ сразу отправили на фронт. А ведь это были вчерашние школьники, они не могли не то что ротой — взводом командовать. Они, конечно, воевали. И погибали.
— Это свидетельствует о высоком патриотизме, который был в стране в те годы.
— Да, воспитание находилось на очень высоком уровне. В наше село Аксиньино, что в 45 километрах от Москвы, два раза в месяц приезжала киногруппа. Из простыней натягивали экран и крутили фильмы. Но какие! «Волочаевские дни», «Гражданская война», «Истребители», «Мой корабль». Мы, пацаны, сидели, открыв рот. Я уже в те годы мечтал стать летчиком. У нас воспитывали патриотические чувства. Учили любить, ценить и защищать свое Отечество. Хотя словом патриотизм не козыряли.
Кино, музыка, литература, спортивные секции, аэроклубы, общественная деятельность — все работало на воспитание чувства единения, гордости за Отечество, желание трудиться на благо Родины. За то, что мы, школьники, посадили сад, яблони и груши, и он вырос, стал давать урожай, наша школа была награждена библиотекой в три тысячи книг. Вся деревня ходила в нашу библиотеку.
И впоследствии Великая Отечественная война показала, на каком высоком уровне был патриотизм. Люди выдержали голод, лишения, шли на смерть, но не были сломлены и верили в победу.
Из воспоминаний маршала авиации Александра Голованова:
«Павлов поздоровался со мной, спросил, почему так долго не приезжал… Только я начал отвечать на его вопросы, как он, перебив меня, внес предложение: подчинить полк непосредственно ему. Я доложил, что таких вопросов не решаю. «А мы сейчас позвоним товарищу Сталину!» Он снял трубку, заказал Москву. Через несколько минут уже разговаривал со Сталиным. Не успел он сказать, что звонит по поводу подчинения полка Голованова, который сейчас находится у него, как по его ответам я понял, что Сталин задает встречные вопросы. «Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей — никакого сосредоточения немецких войск непосредственно у границы нет. А моя разведка работает хорошо. Я еще раз повторяю, что считаю это просто провокацией! Хорошо, товарищ Сталин! Так как насчет Голованова? Полк отдадите? Ясно». Он положил трубку: «Не в духе Хозяин, кто-то пытается ему доказать, что немцы сосредоточили войска на нашей границе».
bolshakova@sb.by
