Половина жителей отселена, загрязнены леса и сельхозугодья, прекратили свое существование 49 населенных пунктов из 99. Произошедшая 35 лет назад катастрофа на Чернобыльской АЭС изменила Хойникский район до неузнаваемости. Люди вынуждены были бросать дома и начинать жизнь с нуля – их родина осталась за оградой, там, куда въезд теперь только по пропускам. Мы побывали в отселенной деревне Тульговичи и увидели, как время и природа стирают с лица пострадавшей земли след человека.
У Тульговичей было большое будущее
Деревня эта – с богатейшей историей. Впервые упомянута в документах еще в 1506 году. Село продавали и передаривали самым разным шляхтичам, его уроженцы строили Мозырский замок и входили в состав вооруженных отрядов ВКЛ. В ХІХ веке здесь находились церковно-приходская школа, хлебозапасный магазин, ветряная и конная мельницы, корчма. С 8 декабря 1926 года и до самой катастрофы Тульговичи были центром сельсовета. Во время Великой Отечественной войны возле деревни в мае 1943 года партизаны вели тяжелый бой против захватчиков, нанеся им большой урон, в июне уничтожили располагавшийся в населенном пункте немецкий гарнизон. С фронта не вернулись 186 местных жителей. Здесь было выявлено месторождение железных руд и организован один из самых крепких колхозов страны.Комбинат бытового обслуживания, лесничество, средняя школа, Дом культуры, библиотека, ветеринарный участок, отделение связи, три магазина, участковая больница – в наше время это был бы довольно крепкий и привлекательный агрогородок. Но сейчас путь к нему пролегает через КПП «Новопокровск». Сотрудники Полесского государственного радиационно-экологического заповедника внимательно изучают наши документы: въезд сюда теперь только по пропускам.
Практически сразу пропадает мобильная связь, но изредка появляется снова. Дорога за воротами – наглядная иллюстрация того, что будет с нашим асфальтом, если его не ремонтировать десятилетиями. Ямы, выбоины и оптимистично пробивающаяся сквозь покрытие зеленая травка. На этой территории почти все отдано на волю природы, вмешательство человека минимально, потому и разгул стихии ощущается как нигде. Результат недавних ветров – поваленное на дорогу дерево, которое приходится объезжать по обочине. Пейзаж справа – будто из фильмов про апокалипсис: выжженная земля и остатки почерневших стволов. Это след от масштабных лесных пожаров 2015 года, когда засушливая погода и неосторожность браконьеров привели к тому, что три дня специалистам пришлось бороться с огнем.
Отказались уезжать
А по левую сторону от дороги совсем другая картина. На сотни метров разлилась полноводная Припять, вызывая желание расслабиться и отдохнуть. До 1986 года в этот красивейший уголок Полесья потоком шли машины даже из Москвы: охота, палатки, дачи. Неподалеку был лагерь отдыха для детей. Старожилы говорят, что раньше река разливалась так, что рыбу ловили во дворах!
– Хозяйство в Тульговичах было большое! Да и сама деревня внушительная: на 1986 год – 323 двора, 729 жителей. Их не отселяли в первые дни после аварии, все-таки они находились подальше. Массовое отселение началось в 1989-м. Животных сдавали на мясо, технику передавали другим хозяйствам или выкупали люди.
К середине 1990-х расселение вроде бы закончили, но человек 20, по воспоминаниям Николая Садченко, остались. Люди просто отказались покидать свои дома, бросать то, что наживали всю жизнь, терять родину:
– Преимущественно это были люди в возрасте, которые чувствовали, что на чужбине могут и не выдержать. Не выгонять же их из хат? Местные власти пошли навстречу. Оставили свет, до недавнего времени в Тульговичи ездили автолавка, почта, из Судковской амбулатории – медики. А что пожилым еще надо?
Время постепенно брало свое. Здесь остался один житель – лет пятидесяти. Работает в заповеднике, но с прессой общаться отказывается: несмотря на наличие квартиры в Хойниках, хочет тихо и спокойно жить в родной деревне.
Забытые туфельки
Пустыми Тульговичи назвать нельзя, тем более что в глаза сразу бросается яркое и явно обитаемое здание. Это контора Тульговичского лесничества – структуры, которая присматривает за 20 тысячами гектаров территории, часть из которой заповедная. На экскурсию по деревне отправляемся вместе с лесничим Геннадием Вергейчиком:
– Животных много, каждый день можно кого-то увидеть: от зайца до зубра. Как-то лошадь Пржевальского заходила, неделю тут жила, а потом ушла.
– Не бойтесь, они еще спят!
Природа постепенно занимает свое законное место, будто напоминая, что только на время позволила человеку что-то здесь построить. Из-за кустарника в некоторые дома попасть просто невозможно, в иных прогнили деревянные полы и крыши готовы вот-вот рухнуть на головы любопытным сталкерам. Зато каменные строения, пусть и лишившись своего лоска, все еще радуют крепкими остовами – хоть ты заново отстраивайся и живи.
В покинутых комнатах нахожу выпуск газеты «Правда» за 1988 год, старые книги, подписанные открытки... В одном дворе остался фанерный шкаф, который, кажется, пытались забрать с собой, но в последний момент передумали. А о брошенной обуви можно делать отдельный репортаж: стандартные черные лодочки, расшитые детские туфельки, колоша, наполовину вросшая в землю и заполненная вездесущим мхом. В большом объеме валяются миски, бидоны, ведра, на одном из заборов заросший кувшин уже стал частью окружающего пейзажа.
Геннадий Вергейчик делится наблюдением:
– Я заметил, что дома здесь, как правило, небольшие. А вот хозпостройки – масштабные. Хозяйства держали знатные. И еще в колодцах преимущественно не наматывающиеся цепи, а журавли.
Пустующие здания в зоне отселения и отчуждения не сносят, они «умирают» сами. Сколько пройдет лет, неизвестно, но когда-то от этой недавней яркой жизни не останется и следа.
