Фото GS.BYСлушание дела по просьбе родственников Александра проходило в закрытом режиме, поэтому узнать подробности о годах, проведенных Александром с бабушкой и дедушкой, мы попытались у соседей. Напомним, родители подростка развелись, у них другие семьи, где тоже подрастают дети. Мама — в Дубае, папа — под Минском.
Дом, где жил Александр с бабушкой и дедушкой, — в центре города в частном секторе. Окликаю немолодого человека, который возится с железками в гараже одного из соседних домов. Тот с неохотой представляется — Николай — и скупо отвечает на расспросы:
— Что вам рассказать про парня? Он быстро пробегал мимо: «Здрасьте» — и никаких разговоров. А вот деда его покойного я уважал. Трудяга, старался для семьи. С правильной жизненной позицией человек был...
К разговору подключается Захар. Он уже 16 лет занимается починкой обуви в здании неподалеку. Александр Грудько рос буквально у него на глазах:
— Спокойный мальчик, вежливый, воспитанный. Дедушка с бабушкой — очень приятные люди. Что уж там происходило за их высоким забором, мы не знаем, но мы ничего необычного за этой семьей не замечали.
Гораздо лучше подростка знает директор слонимской гимназии № 1 Галина Пайкина. Она несколько лет вела у него географию и вместе с психологом и социальным педагогом пристально следила за формированием личности парня, оставшегося на попечении дедушки с бабушкой:
— Ребенок, растущий без родителей, автоматически попадает в поле зрения социального педагога и школьного психолога. Хотя мама часто приезжала, подолгу здесь жила, отец забирал его на все каникулы. Ничего из ряда вон выходящего мы не заметили. Саша хотел поступить в физкультурный вуз, увлекался тяжелой атлетикой. Каждое утро приходил со спортивной формой и оставлял ее у вахтера. На переменах переодевался и шел в спортзал. Там у нас тренажеры, шведская стенка. Он не был лидером для сверстников, но у него были друзья, его знала вся школа: красивый, хорошо развитый физически. Каких–то вспышек в его поведении мы не замечали. И ничто не давало нам основания подозревать, что он способен на жестокость. По диагностикам определялась разве что инфантильность. Я хочу понять, где мы оступились? На каком этапе диагностики не смогли определить, что это ребенок с особенным психотипом? Что упустила школа? Это до сих пор остается для меня вопросом. Мне кажется, мы еще не готовы в полной мере к тем вызовам, которые несет нынешнее время. Интернет, игры, массмедиа, соблазны... Где, на каком этапе этому ребенку не хватило любви? В школе мы стараемся создавать атмосферу уюта, доверия. Сейчас я вспоминаю, как во время моего дежурства останавливала его, чтобы спросить: как дела, все ли хорошо? У него этот мой интерес вызывал большое удивление.
Любой хороший педагог, когда его ученик совершает страшную ошибку, корит в этом только себя. Галина Владимировна — не исключение. Произошедшее стало для нее ударом — и не только для нее. Сегодня все, кто знал парня лично, пытаются понять: как могли остаться незамеченными глубокие разногласия между Александром и его опекунами и была ли возможность у каждого из них предотвратить страшную трагедию.
czcz@onet.eu
