На прилавках аптек почти уже не встретишь лекарства, которые носят фамилии известных врачей и химиков, хотя в СССР именные прописи были обычным делом. Врачи сами составляли препараты — и их по рецепту делали в аптеках, позже стали производить в лабораториях и на заводах. Запустить в массовое производство свое средство было нетрудно. Работал авторитет ученых и обстоятельства, когда не было времени ждать, пока закончатся многолетние исследования, подтверждающие эффективность препаратов. Их пользу доказало время. И хотя мазь Вишневского, бальзам Шостаковского или капли Зеленина теряются в море новых лекарств аналогичного действия, они все еще в чести у населения. О том, кто и как создавал медикаменты раньше и сейчас, «СБ» рассказал профессор кафедры фармакологии БГМУ доктор медицинских наук Михаил КЕВРА.
Лекарство по наитию
Вообще, именные прописи — огромный пласт в истории фармакологии. Все страны прошли такой период, а, например, в Индии до сих пор это обычная практика. Именные препараты спасли миллионы жизней. Что интересно, чтобы иметь «свои» капли или микстуру, вовсе не обязательно было работать врачом. Например, Михаил Шостаковский, именем которого назван «винилин» — антисептический и противовоспалительный бальзам, первоначально вообще не был связан с медициной. Михаил Федорович, кандидат химических наук, руководил лабораторией, которая производила присадки к смазочным маслам. Но началась Великая Отечественная война, солдатам срочно нужно было средство, которое бы предотвращало осложнения после ранений, а также лечило ожоги и обморожения. Видимо, Шостаковский обладал некоей феноменальной интуицией, ведь синтетические полимеры до того не применялись в медицине. Но задача была поставлена — началась разработка. И все получилось. Опыты на животных показали, что средство работает. В бальзам так поверили, что передали его в госпиталь, даже не оформив официально. Это был успех! До сих пор это одна из немногих именных прописей, не утративших популярность.
Хирург Александр Вишневский тоже жил в сложное время — прошел две революции, две войны. Был одержим идеей местного обезболивания, хотел избавиться от необходимости проводить общий наркоз. Ведь раньше боль снимали хлороформом или парами эфира. К сожалению, слишком часты были печальные исходы. Вишневский провел множество успешных операций, применяя новокаин. А во время Второй мировой превратил клинику Всесоюзного института экспериментальной медицины, которой тогда руководил, в госпиталь для тяжелораненых. Особое внимание уделял ранениям осколками снарядов — разработал новокаиновые блокады, которые не давали умереть от болевого шока. Александр Васильевич нашел и более мягкую форму воздействия на нервную систему, применив мазь–эмульсию. Она хорошо врачевала воспалительные процессы, спасла сотни тысяч жизней и до сих пор у многих в домашней аптечке.
Все течет, все меняется
Можно долго перечислять известных врачей и химиков прошлого, чьими именами были названы препараты: Зеленин, Теймуров, Бехтерев... Составлялись даже специальные справочники и учебники. Хотя фамилии эти еще не забыты, а такие лекарства еще какое–то время будут помогать людям, век именных прописей закончился. Они держали позиции, пока медикаменты были отечественного производства, а фармакология не вышла на мировой уровень. Зарубежные компании же не признают подобных препаратов. Сегодня главный принцип любой науки: все нужно доказать. Да, эти лекарства работали. Да, до сих пор порой очень эффективны. Однако совместимость их компонентов вызывает вопросы у современных исследователей.
Почему же именные препараты были так действенны? Во многом потому, что люди, их выписывающие, имели большой вес в медицине. Недаром Владимир Бехтерев, психиатр и невролог, говорил: «Если больному после разговора с врачом не становится легче, то это не врач». Был в имперской России такой известный терапевт профессор Григорий Захарьин. Он никогда не выписывал больному лекарство сразу на приеме. Пациент выходил и ждал в коридоре, пока доктор обдумает план лечения. И пусть тот ничем не отличался от традиционного, но человеку важно было знать: врач старается именно для него! Эффект плацебо очень помогал. Даже основатель российской терапии профессор Матвей Мудров учил своих студентов, что нужно не только выписать рецепт на лекарство, но и «растолковать больному вкус, цвет, запах и действие оного. Тогда больной будет принимать его с восхищением, а сие восхищение, радость и уверенность иногда полезнее самого лекарства».
Хотя не все прописи работали вот так, «на доверии». Например, сердечные гликозиды были открыты благодаря рецепту одной знахарки. Попался хороший доктор, который взял его, убрал неработающие компоненты — и вот гликозиды применяются в медицине уже более двухсот лет. Впрочем, иногда определить, какой именно состав у авторского препарата, было очень непросто. Врачи часто держали его в секрете.
Осторожно, мошенники!
Спору нет, и в медицинской сфере есть свои проходимцы. Знахари и целители не стесняясь предлагают вылечить своими «именными» снадобьями любой недуг. Михаил Константинович вспоминает случай: одна мадам «специализировалась» на ожогах, рецепт своего чудодейственного средства храня в строжайшей тайне. Медики решили проверить, что да как. Подослали к ней женщину, у дочки которой действительно был ожог. Знахарка за приличную сумму продала склянку с какой–то жидкостью. В лаборатории же выяснилось, что лекарство из бутылочки можно купить в любой аптеке за копейки. Одно хорошо, что хоть не навредила...
Вот еще история. Она произошла в одной из минских больниц. Простой телефонист наладил целую подпольную лабораторию у себя в будке, которая, к слову, находилась на одном этаже с кабинетом знаменитого врача. Парень был не промах, решил подзаработать на чужом имени: проводил электролиз воды и выдавал полученное за самые разные препараты, придуманные и выписанные тем доктором. И никто даже не догадывался. Так проходимец промышлял несколько лет.
Три штриха к теме
Сколько названий у лекарства?
Несколько. Первое — химическое, которое используют только специалисты–фармацевты, язык сломаешь его произнести. Например, химическое название препарата цистамин — «бис(бета–Аминоэтил)дисульфида дигидрохлорид». Второе имя лекарству дает то предприятие, которое его разработало. Но есть еще одно общемировое название — непатентованное. Его присваивает специальная комиссия ВОЗ.
Как испытывают препараты?
Сейчас запатентовать пропись под своим именем практически невозможно. Поэтому–то они почти исчезли, когда появилось патентное законодательство. Сегодня лекарство не может сделать один человек. Его создают огромные коллективы, долго и сложно. Вначале химики или микробиологи синтезируют вещество. Потом фармакологи тщательно изучают созданную субстанцию на животных. Нужно узнать о веществе все: как оно действует на органы и системы, не вызывает ли какие–то уродства и так далее. На это уходит приблизительно два года. Потом материалы обобщают и, если соединение действенно, ставят вопрос о создании препарата. Но до конца еще очень далеко. Нужно провести тесты на людях, предварительно получив разрешение в Министерстве здравоохранения. Сначала препарат проверяют на здоровых добровольцах. Так выясняют, можно давать его человеку или нельзя. Потом снова все материалы изучают и проводят вторую фазу — на специально подобранных больных. Главное условие — у человека должно быть одно заболевание. Иными словами, если тестируется лекарство от язвы, то у пациента должна быть язва, и только. Затем материалы опять отправляются в Минздрав. Третья фаза — лечение пациентов поликлиник и больниц. На каждом этапе и у здоровых добровольцев, и у пациентов с заболеваниями берутся письменные разрешения. И если все в порядке, пройдя все тесты, препарат может сойти с заводского конвейера.
Сколько ждут нового средства?
Время работает против разработчиков. На создание препарата уходит 10 — 12 лет, а срок патентной защиты — всего 20 лет. При этом проект патентуют еще в самом зародыше, чтобы формулу не украли конкуренты. Но как только заканчивается срок действия патентного права, любая организация может выпускать воспроизведенный препарат, разница лишь в названии. Именно поэтому в аптеках так много разных средств с одним и тем же действием, но с большой разбежкой в цене. Чаще всего так и бывает, ведь, чтобы создать лекарство с нуля, требуется примерно полмиллиарда долларов!
Советская Белоруссия №185 (24322). Среда, 2 октября 2013 года.
