Что физику хорошо, то лирику — смерть
Новая система вступительных экзаменов, основанная
на обязательном тестировании, еще не стала нормой, но получила уже неоднозначную оценку педагогов. Доводы сторонников нововведения, убежденных, что такой подход может сделать выбор более объективным, понятны. Но серьезны и возражения оппонентов. Во всяком случае, преподаватель исторического факультета Белгосуниверситета доктор исторических наук Андрей Прохоров считает, что новая система пойдет на пользу не всем дисциплинам, и в первую очередь пострадают гуманитарные.
— Почему? Потому что глобальным, принятым практически для всех гуманитарных специальностей, становится курс «Человек. Общество. Государство» (ЧОГ). Но даже после беглого просмотра программы возникает сомнение, что можно этим предметом проверить знания учащихся. Подчеркну – именно знания. Ведь кто может дать, например, определение религии или государства? Об этом идут несмолкаемые споры среди философов, политологов, историков. Тогда что мы хотим узнать у поступающего? И еще. Интересно, кто будет принимать ЧОГ на вступительных экзаменах? Ведь у нас нет достаточного количества профессиональных специалистов по этому непростому предмету не только в школах, но и вузах.
— Этот предмет вовсе не нужен?
— Ни в коей мере мои рассуждения не направлены против самого предмета «Человек. Общество. Государство». Он занял вполне заметное и логичное место в системе среднего образования. В вузах философские дисциплины преподают на последних курсах, обобщая и суммируя гуманитарное знание выпускника. И тут роль этой дисциплины не сможет заменить ни один предмет.
Но, по большому счету, дело даже не столько в попытке завысить роль этого предмета, а все-таки в самом принципе тестирования. В случае перехода к всеобщему тестированию речь пойдет не только о вступительных экзаменах, но и о пересмотре системы контроля результатов обучения. Что неминуемо приведет к перестроению самой системы образования.
— В этом перестроении заложены порочные подходы?
— Порочные для гуманитарных дисциплин. Для точных и естественных наук система тестов вполне органична. А что дает в истории простое перечисление фамилий и дат? Думаю, просто хорошую память. И больше ничего. Надо отдавать себе отчет, что история как один из основных предметов гуманитарного знания вырабатывает стремление и умение учащегося рассуждать. И тут без устной практики не обойтись. Поэтому тесты по истории могут служить только дополнением к другим формам контроля, причем именно вспомогательным дополнением. Ведь они открывают для преподавателя только одну сторону знаний учащихся.
Зато такая ориентация на тестовую систему контроля может привести к уродливой трансформации преподавания истории в школе.
— Филологи тоже придерживаются вашей позиции?
— Ситуация с изучением русского и белорусского языков отличается от ситуации с исто-рией, но и похожа на нее. Ранее за написанное вступительное сочинение, наряду с оценкой по языку, получали и оценку по литературе. То есть требовалось изложить свой или как бы свой взгляд на моральные проблемы, выраженные в произведениях выдающихся поэтов и писателей. Введение теста исключительно по языку фактически отбрасывает литературу. Даже если поправить название «по языку и литературе». Потому что зачем читать толстые сочинения поэтов и писателей (даже в сокращенном компьютерном варианте), если никоим образом они не будут нужны даже для сдачи вступительных экзаменов? Достаточно выучить некую таблицу имен персонажей и просто несколько ситуаций, в которых они действуют.
Если под воздействием новой тестовой системы вступительных экзаменов начнет меняться система и самих школьных экзаменов, которые также вынужденно станут ориентироваться исключительно или за редким исключением на тестовую форму, то, представляется, в школе возникнет еще одна проблема. Ведь история и литература составляют два уровня гуманистического взгляда на человека: литература – на уровне индивидуальных устремлений, история – на уровне глобального понимания человеческого развития. Этим и сильны литература и история, что ставят школьника в не известные для него жизненные ситуации и помогают ему искать решение.
Ориентация же на сдачу тестов лишает школьников системы чувственных переживаний, которые несет с собой изучение гуманитарных предметов. Мы лишаем их переживаний за непростую любовь Наташи Ростовой, сочувствия и гордости за 300 спартанских воинов, отдавших жизни в неравной борьбе за Родину с превосходящим врагом.
— Вообще-то, многое зависит и от мастерства преподавателя.
— Тесты нивелируют и преподавателя, лишают его маневренности в методах выявления знаний на экзаменах по гуманитарным дисциплинам. Этим мы отрываем обучение от жизни.
Для меня несомненно, что введение ЧОГ как основного вступительного гуманитарного экзамена окончательно поломает баланс в системе гуманитарных знаний, преподаваемых в школе. Будет неотвратимо меняться пропорция между ЧОГ и другими гуманитарными предметами. Система будет, безусловно, трансформироваться невзирая на желания самих разработчиков. Как экзаменационный предмет ЧОГ будет требовать к себе больше внимания и соответственно больше часов для преподавания. Проявится «эффект домино». Дети будут адресовать вопросы к родителям о важности предмета, родители – к школе о необходимости нагрузки, учителя – далее. А затем в очередном «реформаторском» порыве появится предложение резко сократить объем часов на историю в школе по причине ее «невостребованности». Между тем история всегда и везде выполняла функцию основы гуманитарного знания в любом обществе. Можно даже говорить, что она служит одной из основ системы его информации и гуманитарной безопасности.
— О необходимости снижения нагрузки говорится не только в связи с введением системы тестирования.
— Да, все чаще слышится аргумент, что необходимо облегчать для школьников образовательный процесс. Конечно, надо. Но неужели мы рассматриваем эту задачу как основную для нашего образования? Что, у нашего образования нет других приоритетов? Каждое изменение, которое будет проводиться исключительно из желания облегчить участь школьника, неминуемо будет вести к ухудшению образования. Эта цель должна стоять во втором ряду после цели основной – сохранить мировой уровень среднего образования. Почему мы не хотим себе признаться, что школа — это тоже труд, причем нелегкий?
— Но о проблеме чрезмерной нагрузки говорят и на Западе.
— Думаю, не надо смотреть на Запад, где действительно много говорят об облегчении среднего образования. В некоторых же странах не только говорят, но и активно претворяют это в жизнь, например, в США. Только вот кто же не знает, что американское среднее образование из рук вон, мягко говоря, не очень хорошее.
Наши выпускники средних школ считаются гармонично образованными, а студенты-гуманитарии вполне конкурентоспособны в мире. Разве мы не знаем, что по многим гуманитарным наукам в странах Восточной Европы открыты филиалы зарубежных университетов или созданы новые вузы с участием западных основателей? Какие бы благородные цели не ставили перед собой эти вузы (а они действительно оказывают Беларуси важную поддержку), одновременно фактически они организовали перекачку кадров на Запад. И в этом им помогает высокий уровень нашего школьного образования. Но теперь, думаю, мы вполне сможем поставить им препоны на пути «утечки».
