Он ничего не скрывает и откровенно рассказывает, как, покинув «Христофор», обивал пороги других театров, где его, конечно же, знали, встречали с удивлением и провожали советом задуматься о создании собственного театра. Но задуматься — это одно, совсем другое — отважиться на конкретное дело. Решающим моментом стало предложение Дворца культуры ветеранов, где Анатолий Длусский выступал до того многократно. Хотя, возможно, не последнюю роль сыграли и слова поддержки от Геннадия Давыдько, улыбаясь, рассуждает Анатолий Казимирович:
— Услышать, что в тебя верит твой давний друг, было гораздо важнее, чем все советы театральных режиссеров, которые я получил накануне, — кто знает, может, так они пытались отвязаться от меня?
— О вашей дружбе с Геннадием Давыдько я знаю. Осведомлена даже о том, что у вас есть общая песня.
— Точно! Но почему–то я никогда не исполнял ее со сцены. Хотя послушайте, какие там красивые слова: «Мне повезло, конечно, в главном: что я живу, что я пою, что я люблю и не устану, что верю я в судьбу свою. Но каждый день бросает вызов, и, как перчатка, с клена лист. Мне 23, а я без визы — туда, где требуют на бис». Геннадий Брониславович подарил мне эти стихи, когда к нам обоим обращались еще без отчеств.
— Недавно вам исполнилось 60, и, в принципе, если прежние 23 поменять на ваш нынешний возраст, стихи останутся такими же актуальными. Даже мелодический строй не поменяется. Новый театр в наши дни — настоящий вызов.
— Открытие запланировано на 25 января, в день рождения Высоцкого, хороший знак, по–моему.
— Соберете всех бардов под одной крышей? Или все–таки это будет театр одного актера?
— Ни то, ни другое. Буду приглашать разных артистов, балет. Первая программа практически готова, называется «Я родился на этой земле». Хотелось бы, чтобы моя публика не только слушала песни о Беларуси и ее замечательных людях, а и знакомилась с ними лично. С нашими космонавтами, спортсменами, ветеранами — со всеми, кто родился на этой земле, бережет ее и прославляет своими делами.
— Кажется, в чем–то похожий проект у вас уже был, только в меньших масштабах. Я про день деревни, который вы много лет устраивали в своей Туче.
— Было дело. Когда–то на одной — моей улице жила целая футбольная команда мальчишек, влюбленных в эти места. Потом мы выросли, многие разъехались, но каждый раз, приезжая проведать родных, собирались на том же поле и играли в футбол с пацанами, которые подрастали вслед за нами. Однажды кто–то предложил: хорошо бы собираться хотя бы раз в году, но чтобы приезжали все, кто здесь родился. Первый концерт по случаю дня деревни давал я один. Точнее, вдвоем со своей гитарой на старой танцплощадке. Пришли люди даже из соседних деревень — до сих пор помню, как они на меня смотрели, свое ощущение счастья. Позже я стал привозить туда артистов, на стадионе накрывались столы... Увы, многие из моих школьных друзей больше никогда туда не вернутся. Люди, дома — сейчас там все другое, уже мало что напоминает о прошлом.
— Однако в футбол вы играете по–прежнему?
— К сожалению, после двух последних операций не бегаю, теперь все больше хожу. Кстати, в любую погоду и не меньше пяти километров в день. Особенно люблю, когда метель или дождь проливной: смотришь вперед, слушаешь ритм сердца — и песни рождаются сами собой.
— На собственные стихи?
— Чаще да. Хотя начинал я со стихов Арсения Тарковского, других серьезных поэтов. Настолько серьезных, что мама, когда впервые услышала мои песни (кажется, по радио), запретила мне сочинять и исполнять такое. Сомнения из разряда быть или не быть ей были непонятны, жизнь прекрасна — и точка! В этом моя мама и сейчас категорична. Помните письмоносицу Стрелку из фильма «Волга–Волга»? В точности моя мама, Елена Константиновна. Она и сейчас, в свои 86, прекрасно поет. Все мои родные сейчас живут в Руденске, и дача у меня там же. Встречаемся, я беру баян — и поем. Мама, братья, потом и папа подключается, вспоминает песни своей молодости, такие давние, что некоторые я до сих пор не слышал. Хотя чему удивляться, когда папе скоро 90.
— Не думали о возрождении забытых песен в своем театре?
— Будет и это. И бардовская музыка, конечно же, как без нее.
— Ваши эфиры с участием авторов–исполнителей действительно возвращаются на телевидение?
— Думаю, это случится после Нового года и, скорее всего, в прежнем формате.
— С душевными разговорами?
— Само собой. Что бы там ни говорили о меняющихся вкусах публики, искренний разговор, как раньше, в цене. И авторская песня никуда не девается. Пока есть гитара и человек, с волнением пропускающий этот мир через себя, будет существовать и такой жанр. В перспективе — вечный. В годы моей юности, конечно, конкурсов и фестивалей бардовской песни проходило гораздо больше, чем сейчас, только республиканского уровня по 3 — 4 в год. Можно порассуждать, почему сегодня все иначе, но не вижу смысла. Потому что постоянно открываю для себя новых молодых авторов, не менее вдумчивых и талантливых, чем в то время, когда авторская песня была на пике популярности. Из Минска, Гомеля, Слонима... Наблюдательных, со свежими мыслями и рифмами. Да и мне самому еще есть что сказать своей публике.
Человек должен как можно больше отдавать, и это счастье, когда у тебя берут. Значит, это кому–то нужно, значит, у тебя есть что взять. Поэтому — радуйся!
Cолнцу восходящему — радуйся, и дождю бодрящему — радуйся!
И ручью звенящему — радуйся, и своим падениям радуйся.
Неудачам, поражениям радуйся, испытаньям, искушениям — радуйся.
Каждому мгновению жизни радуйся.
Когда достойно все пройдешь и в сердце Бога обретешь,
Тогда осознанно поймешь — жизнь хороша, и мир хорош!
— Уже практически готова. И вы к своему сердцу прислушивайтесь чаще. Услышите свои рифмы. И музыку.
cultura@sb.by