Петр КОЛПАКОВ.А потом началась война
Он живет в Южном городке Бреста, на улице Рокоссовского. Небольшая квартира. Нехитрая обстановка. Гостей ветеран встречает при полном параде. Белая сорочка, галстук, на груди — россыпь наград. Самые дорогие для ветерана — орден Славы III степени и орден Отечественной войны I степени.
Мы садимся друг напротив друга. Петр Федорович говорит, что буквально вчера встречался со школьниками. Вспоминал боевой путь. В таких мероприятиях он участвует постоянно. Считает своим долгом из первых уст доносить ребятам, что война — это страшно. Такое не должно повториться.
— Для 96 лет вы отлично сохранились, — делаю комплимент ветерану. Он хохочет:
— Так а что со мной станет? Не пью, не курю, общаюсь с молодежью.
Петр Колпаков родился в поселке Лебяжье Камышинского района. Сегодня это Волгоградская область. Его отец был врачом, мама — санитаркой. В семье росло восемь детей.
— Помню, что папу жители села называли «наш доктор». Уважали. Он никогда не считался со временем. Принимал больных и днем и ночью. Поэтому, когда началась война и у мамы на руках остались пятеро малолетних детей, сельчане поддерживали семью как могли. Несли рыбу, картошку, фрукты — кто что мог.
После окончания семилетки мальчишка устроился на лесопильный завод. Затем записался на курсы механиков пароходов. Смышленого юношу взяли помощником механика на буксирное судно «Ленинец». А потом началась война.
— С нами в общежитии жил сапожник с деревянным протезом вместо ноги. Когда по радио сообщили, что СССР и Германия заключили Пакт о ненападении, он сразу сказал — быть войне. И твердил это постоянно. 22 июня 1941 года сапожник встретил меня на улице и спросил: «Ну что, я все-таки оказался прав?»
«Самое страшное — терять товарищей»
Колпаков отправился в военкомат, написал заявление и вскоре оказался в 214-й воздушно-десантной бригаде.
— Когда начиналась Сталинградская битва, нас, десантников, направили на защиту города на Волге, — рассказывает ветеран. — 15 августа дивизия вступила в бой. Нам удалось занять стратегическую переправу через Дон. А 18 августа группа без единого выстрела взяла в плен шестерых вражеских разведчиков. За это бойцов, в том числе и меня, представили к награде — ордену Славы III степени.
Плененных немецких разведчиков доставили в штаб полка. Они признались, что готовится масштабное танковое наступление. Разведка эту информацию подтвердила. Всю ночь солдаты рыли окопы. Вражеские танки уже показались на горизонте, а боеприпасы все еще не доставили…
Петр Колпаков (справа) с боевым товарищем и сыном полка. Снимок сделан в послевоенное время.— Фактически мы были с голыми руками. Противотанковые гранаты начали разносить, когда машины уже подошли вплотную. Всего на нашем участке было подбито больше 50 танков. Было ли страшно? Нет. Нервная система привыкла находиться в постоянном напряжении. Организм адаптировался. Самое страшное — терять товарищей.
В один из вечеров Колпаков ужинал с командиром взвода. Настроение у офицера было неважное.
— Он постоянно твердил, что его всего перекручивает. Помню фразу: «Наверное, фриц стукнет». Я пытался товарища успокоить. Говорил, чтобы не наводил панику, что мы вместе из стольких передряг выбрались. Он выпил граммов сто, съел две ложки каши, и на этом ужин закончился. Примерно в полночь командира убил немецкий снайпер выстрелом в голову. Случилось все это на моих глазах. До сих пор забыть не могу…
Петр Колпаков был классным разведчиком. В одном селе группа случайно познакомилась с мальчишкой лет десяти. Он рассказал, что в центре стоят немцы. Там находится штаб танковой дивизии, а в трех километрах отсюда замаскированы танки.
Мальчишка доставал любую информацию. Однажды он сообщил, что немцы привезли в штаб много шнапса. «Тепленькими» их взяли ночью. Бесшумно сняли часового, взорвали в палисаднике гранату, захватили в плен генерала. Он оказался начальником штаба и выдал много полезной информации.
Старые раны
За годы войны ветеран был дважды контужен. На какое-то время потерял речь. Как только она восстановилась, новая неприятность — ранение в руку.
— Случилось это так: я копал окоп, когда метрах в шести от меня взорвалась мина. Боль почувствовал не сразу. Мой товарищ заметил кровь и сказал, что я ранен. Врач достал пинцетом несколько осколков, промыл их в спирте и отдал мне. Я носил их в кармане какое-то время, а потом выбросил. Так себе сувенир…
Лечение длилось четыре месяца. Колпаков оказался в Казахстане. В Петропавловске в то время действовали три госпиталя. Там же собирали роты из оклемавшихся бойцов и отправляли на фронт. Командование одним из формирований доверили Петру Колпакову.
— Поехали мы в Воронеж. В пути познакомился с тезкой. Тоже Петром Федоровичем. Сдружились. Договорились, что дальше будем служить вместе. Когда до прибытия оставалось 50—60 километров, пришло извещение, что мой друг назначен командиром взвода. Он мне сказал: «Ты знаешь людей — отбирай». Выбирал тех, кто прошел фронт. Взял еще двоих казахов. Когда мы приехали в Воронеж, командир части посмотрел на нас, калек, усмехнулся: «Ну и что мне с вами делать?» Мы ответили четко: «Воевать будем!» Командир оказался хорошим мужиком. До сих пор помню, что его звали Александр Яковенко. С ним мы встретили победу.
Новость о том, что война закончена, Петр Колпаков получил, когда его часть находилась в 70 километрах от Берлина:
— Накануне мы разоружали немцев, которые выходили из окружения. Устали, спали как убитые. Прибежал дежурный: «Хватит спать! Конец войне!» Высыпали на улицу, стали палить из всех видов оружия. Даже соседи-зенитчики подключились. Было много радости. И много слез…
Через несколько лет после окончания войны Колпакова пригласил в гости сослуживец. Пересадка с одного поезда в другой была в Барановичах. Там Петр Федорович провел несколько часов, которые изменили его жизнь. Случайный знакомый предложил остаться в городе и пообещал помочь с работой. Так фронтовик оказался на железной дороге. Работал в отряде военизированной охраны. В Барановичах познакомился и с будущей женой. Почти 30 лет он отслужил в Брестском отряде военизированной охраны. За это время прошел путь от инструктора до заместителя начальника подразделения.
— Знаешь, мне повезло, — улыбается ветеран. — Да, я прошел всю войну. Остался жив. Но главное везение даже не в этом. На жизненном пути мне встречались только хорошие люди. Это большая удача. И большое счастье…
losich@sb.by
