Дмитрий Заболотный живет мечтой: открыть ателье для джентльменов, такое как в Лондоне на Сэвил–Роу. Именно здесь, в «Севильском ряду», рядом с площадью Пиккадилли, шьют на заказ лучшие в мире костюмы. Именно портные с Сэвил–Роу создали в начале XIX века воспетый Пушкиным образ лондонского денди — отправной точки современной мужской дизайнерской моды.
Конечно, найти приличный костюм в Минске не составит труда: полки рынков, универмагов и бутиков заполнены каким угодно товаром. Но в том–то и дело, что на рынках все слишком однообразное, а в бутиках — не каждому по карману. Желание быть оригинальным, непохожим на других вынуждает обращаться к дизайнеру. Дмитрий — один из немногих, кто специализируется на мужском индпошиве. Ему 33 года, а в фэшн–индустрии он уже почти полжизни — 15 лет. И если правда жизни в том, что нас «встречают по одежке», то Заболотный, как никто другой, знает, как правильно собрать первоклассный гардероб.
— Сколько вообще в Минске портных, дизайнеров, которые специализируются на мужской одежде?
— К сожалению, немного. Мужская одежда намного сложнее — и технологически и стилистически. Это невозможно выучить за несколько лет, здесь нет такого полета фантазии, как в женской одежде, — добавить детали и аксессуары. Поэтому не так много людей готовы посвятить этому свою жизнь и время. Из моих минских коллег я с уважением могу назвать не так уж много имен: Дмитрий Линник, Эдгар Коледа, Геннадий Зайцев, Влад Торощин, а также мастера, работающие в ателье Совета Министров.
— Когда у вас впервые возник интерес к моде?
— В 9–м классе. Моим друзьям родители покупали модные бермуды, джинсы и куртки–аляски, а я сам себе их шил. Очень хотелось быть заметным молодым человеком.
— У кого учились?
— Мама помогла сделать первую выкройку. Потом была учеба в Минском технологическом техникуме, где я создал первую коллекцию, которая в 1995 году открывала первый фестиваль авангардной моды «Мамонт». Сейчас с улыбкой вспоминаю эти эксперименты: у меня не было никаких ресурсов, кроме 5–долларовой стипендии и собственной фантазии, а из ткани мог себе позволить только наш лен — самый недорогой материал. С головой я ушел в творчество после визита в Минск Пьера Кардена. Мне каким–то чудом удалось попасть на его эксклюзивный показ. И я тогда решил начать свое дело.
— У многих ли в нашей стране есть потребность одеваться у портного?
— Пожалуй, у многих. Это зависит от эстетических потребностей, статуса, публичности. Эстетику и культуру трудно усвоить сразу — это целостная система, а одежда — неотъемлемая часть образа культурного человека. Сейчас в нашей стране только второе поколение молодых людей подрастает на образцах западной моды. Там же подростки до «карьерного» возраста носят одежду в стиле кэжуал: рубашки, свитерочки, джинсы или вельветовые брюки. Потом каждый университет прививает хороший вкус — в первую очередь к классической одежде, костюмам. Заметьте: маленьких детей там никто не пытается запихнуть в деловой костюм. Потому что это смешно и нелепо. Ребенок в таком наряде смотрится очень трогательно и необычно, но не надо портить ему детство. Ему хорошо в ярком цвете, свободных вещах — это помогает ему развиваться.
— Почему среди портных больше женщин, чем мужчин?
— Так сложилось в нашем обществе — женщины считаются лучшими экспертами в вопросах внешнего вида. Отсюда и стремление «одеть себя красиво», и соответственный выбор профессии. Большинство наших мужчин имеют советчиков по стилю в лице собственных жен, они же и главные составители их гардероба.
— Cколько хороший портной может сшить костюмов в месяц?
— Всего четыре при налаженной работе. На хороший пиджак уходит от 40 до 50 часов: потому что всегда есть примерки, переделки, подгонки.
— Это дорого — заказать костюм у дизайнера?
— Весьма недешево. К примеру, хороший костюм в Италии стоит 1.500 евро. В ателье на Сэвил–Роу цена начинается от 2.000 фунтов стерлингов.
— Но многие ли могут позволить себе такую роскошь?
— Давняя поговорка «встречают по одежке...» тут работает неукоснительно. В деловых кругах классический костюм — это практически униформа, признак принадлежности к определенному кругу. Хотя кто–то довольствуется бесформенным пиджаком за 100 долларов...
— А можно сшить качественный костюм за 100 долларов?
— Для производства качественной вещи нужны технологии, специалисты и материалы. Ведь цена костюма состоит из многих составляющих. Во–первых, достойная оплата труда мастера — ведь если портной будет работать в спешке, чтобы прокормить свою семью, не стоит требовать от него качественной работы. Во–вторых, ткани — качественные натуральные материалы не могут стоить дешево, иначе и носить вещь вы не сможете долго.
— Как вы оцениваете качество костюмов, которые выпускаются нашим легпромом?
— После распада Советского Союза наши предприятия сохранились и благодаря стабильной ситуации в стране кое–кто удержался на плаву: «Элема», «Коминтерн». Многие даже стали сотрудничать с западными компаниями. Иностранные предприниматели пришли туда еще в начале 90–х. Они размещают свои заказы. На фабрики привозят ткани и лекала из–за границы. Я точно знаю, что, например, на «Элеме» шили одежду иностранного брэнда для одного минского модного магазина. Но не всюду еще научились не только шить под заказ, например, по итальянским лекалам, но и развивать на европейском уровне свое производство. Мешают узость мышления и стремление к удешевлению продукции. Сравнивать нас и ведущие западные фирмы — все равно что искать что–то общее в «Жигулях» и «Феррари». Как там были разные подходы к подаче информации, так и у нас совершенно иначе смотрят на одежду, чем на Западе. У нас процессом выпуска одежды ведают в основном старые дяди и тети, а молодые «гуляют» на подхвате. Решают старики с их представлениями о стиле.
— То есть они даже не листают модные журналы, не смотрят Fashion TV?
— Одно дело — листать и смотреть, а другое — применять на практике, разбираться в тонкостях. К тому же, чтобы разработать новую линию, направление на базе своего предприятия, — нужно заморочиться: изменить технологическую линию, лекальную базу — от всего этого зависит, как будет сидеть готовый костюм. А чтобы пересмотреть весь процесс производства, изменить его, нужно потратить время и деньги. Но мало сделать классный костюм пусть не за 100, а за 120 долларов. Его же нужно еще и продать, подать — донести до покупателя.
— А что сложного? Повесил в ГУМе и жди, пока купят...
— Все не так просто. Нужно поменять имидж и самого предприятия, всей нашей легкой промышленности. Как это сделать? Когда в 90–е к нам пришли первые итальянские и французские компании, многие из них работали в убыток. Итальянцы даже позволяли постсоветским байерам себя пробрасывать. Итальянцы ставили долгосрочную задачу: привить нам определенный вкус, привычку, чтобы на этикетке было написано латинскими буквами, а не кириллицей, чтобы имена фирм звучали не «Флагман индустриализации» и т.п., а в другой стилистике. В культуре это стало прописываться: уже давно по надписи на бирке покупатель делает выбор в пользу того или иного товара. Однако у нас вместо того, чтобы это уяснить, стали жаловаться на наплыв «иностранщины». Но чтобы «коминтерновский» пиджак продавался не за 100 долларов, а хотя бы за 200, он должен называться не «Коминтерн», а как–то иначе. Итальянские марки Zegna или Brioni могли бы производиться на мощностях нашего предприятия в Могилеве, делаться белорусскими руками и продаваться на нашем рынке. Ведь что такое брэнд? Это значит, что какая–то дизайнерская контора создала коллекцию и затем продала лицензию тому или иному производителю или разместила свой заказ на нескольких фабриках. Одна из таких фабрик могла бы быть не в Китае, что стало сейчас обычным делом, а в Беларуси. Иначе говоря, одежда Zegna может шиться на мощностях «Коминтерна», наша фабрика будет зарабатывать, и ей для этого не нужно напрягаться и создавать свое имя, — достаточно качественно делать свою работу. А качественно работать наши специалисты умеют.
— А вы не пробовали прийти со своими идеями на какое–нибудь предприятие?
— Мне интересно работать над собственным стилем. И у нас есть достаточно портных и модельеров, которые бы одели и обули страну в красивые вещи. Нужно не только думать о развитии гигантов промышленности, но и создать условия для появления частных мастерских. Если у начинающего дизайнера будут хорошие стартовые условия, тогда прозвучит больше белорусских имен в фэшн–бизнесе. И одежда «от кутюр» станет более доступной.
