Архивные кадры немецкой пропаганды о жизни заключенных концлагерей сильно отличаются от реальных событий
Долгое время эти фотосвидетельства были помечены грифом “ОД” (ограниченный доступ). Названия альбомов говорят сами за себя: “Экскурсии русских людей в Германию”, “Вербовка рабочей силы на Востоке”, “Немецкий агитационно-пропагандистский материал”. Суть фотоподборок сводилась к следующему: необходимо было убедить потенциальных остарбайтеров (восточных рабочих) в том, что на немецкой земле их ждут прекрасные условия труда и жизни. У тех, кто сегодня возьмет такие агитки в руки, может сложиться впечатление, будто так и было. Но это неправда.
Минчанке Нине Маркуш (на фото), председателю Московской районной организации ОО “Белорусская ассоциация бывших несовершеннолетних узников фашизма”, нередко приходится выступать перед детьми в школах и гимназиях. Для многих рассказы об ужасах войны сродни сказкам о давних-предавних временах. А ведь живых свидетелей военного лихолетья становится все меньше, многие уже не встают с постели. Поэтому каждая деталь, каждое воспоминание живых свидетелей значимы и ценны, они помогают отделить правду от лжи. А ложь может быть очень сильным оружием. Это доказывают и архивные фотографии, хранящиеся сейчас в Белорусском государственном архиве кинофотофонодокументов.
Уникальные кадры немецкой пропаганды размещены в одном из 63 трофейных фотоальбомов, вывезенных из Германии в 1945 году Министерством иностранных дел БССР. В год 70-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков мы решили обратиться к ним, чтобы разобраться, что на самом деле ожидало людей, угнанных на работу в Германию. Помогут в этом и живые свидетели.
“Хлеб казался вкуснее конфеты”
Беларусь для Нины Маркуш (в девичестве Ивановой) стала второй родиной: уехав вслед за мужем в Минск, живет здесь уже более сорока лет. А родилась она в городе Гдове Ленинградской (ныне Псковской) области 18 января 1940 года. Когда началась война, отец девочки работал на строительстве аэропорта, поэтому не был призван в армию и вместе с семьей оказался на оккупированной территории. Нине было всего три года, когда ее вместе с родителями, бабушкой и четырехлетним братом Колей отправили в Германию.
— Нас выгоняли из домов и сажали в машины с брезентовыми кузовами практически без вещей, — вспоминает она. — Произошло это 13 марта 1943 года.
Сначала семья попала в распределительный лагерь в Польше, а затем в концлагерь под Ольденбургом. Точнее, это было просто поле, огороженное колючей проволокой. К осени узники — русские, белорусы, украинцы и французы — построили бараки с деревянными нарами. В итоге за колючей проволокой прошли два года и четыре месяца жизни маленькой девочки.
— Мне врезалось в память, что через дорогу от наших бараков был еще один лагерь, где люди были одеты в полосатую одежду, такую часто показывают в кадрах хроники, — продолжает Нина Васильевна. — Ели мы в основном палику — гнилую брюкву, все время были полуголодными. Хлеб давали изредка, и то сделан он был в основном из отходов. Позже, уже после войны, когда появился нормальный хлеб, я сосала его кусочек, как конфету, настолько он казался вкусным. Не все немцы были нацистами. Помню, еще когда мы ехали в лагерь, к вагонам подходили немки и давали маме хлеб, картошку, повторяя с жалостью: “Цвай киндер...”. Жалели маму с двумя такими маленькими детьми. К колючей проволоке лагеря тоже подходили женщины и пытались передать нам пакетики с едой.
“Я выжила, а брат умер от холода и голода”
Утром всех взрослых, находившихся в концлагере, выгоняли на улицу, строили в шеренги и уводили на работу. Дети оставались одни. Мама и бабушка Нины работали на швейной фабрике, отец — на вокзале, обычно на разгрузке вагонов. Взрослые приходили с работы и просто валились с ног от слабости. А умерших охрана спихивала в ров. В бараке на двухэтажных нарах спать приходилось на голых досках. Скученность была очень большая. Люди болели из-за грязи и вшей, одежду постирать было негде. Детей стригли наголо.
— Мама не думала, что я выживу, — вспоминает Нина Васильевна. — Я вся покрылась коростой, какими-то болячками, была очень слаба, и меня поместили в изолятор. И все же я выжила, а брат умер от холода и голода. Помню, как его хоронили в лагере. Взрослые пели:
Вот и холод, и голод,
он меня изморил,
А я, мальчик еще молод,
это все пережил.
Ох умру я, умру я,
похоронят меня,
И никто не узнает,
где могилка моя.
“Пусть детство не будет войной опаленным...”
После войны отец Нины Васильевны умер рано, а мать дожила до 89 лет. В семье родилось еще два брата, одного из которых родители назвали Коленькой, так же, как погибшего в концлагере старшего сына.
— Когда немецкая благотворительная организация хотела выплатить мне компенсацию, на собеседовании немец спросил, где я работала. Я ответила, что не работала, мне ведь было всего три года. Но он педантично несколько раз повторил свой вопрос. Ведь некоторые малолетние узники вставали к станку на заводах уже с девяти-десяти лет.
Нина Васильевна окончила восьмилетку, затем школу рабочей молодежи. В то время узники концлагерей, по ее воспоминаниям, приравнивались чуть ли не к врагам народа. Только три процента из них впоследствии смогли получить высшее образование. Не приняли в мединститут и Нину, пришлось поступать в техникум.
В 1970 году вышла замуж и вместе с супругом переехала в Минск. Работала фельдшером, а выучившись на вечернем отделении, занималась научной работой в минском медуниверситете. Довелось поработать и в реанимации 9-й городской клинической больницы. Сейчас пожилая женщина живет с сыном, есть у нее и самая большая радость — девятилетняя внученька Оленька.
В конце нашей беседы Нина Васильевна прочла стихотворение узника Озаричей Григория Головаченко:
Стоял я в раздумье,
душой омраченный,
Смотрел на цветы
у святого огня...
Пусть детство не будет
войной опаленным,
Как было когда-то оно
у меня.
“Сейчас на месте лагеря высотные дома”
Несколько лет назад Нина Васильевна побывала в Ольденбурге. Там, где находился лагерь, сейчас стоят высотные дома. Где точно похоронен брат, она не знает.
— Конечно, условия в нашем лагере были не такими ужасными, как в Освенциме или Дахау, — отмечает бывшая узница. — С другой стороны, были и те, кто ехал на работу в Германию добровольно, так называемые остарбайтеры. И условия жизни у них были намного лучше, чем у нас. Они действительно могли пожениться, рожали детей. Также лучше были условия и у тех, кто попал на сельхозработы. Я верю в судьбу. Значит, Господь так распорядился, чтобы я осталась жива.
“Поцеловать родную землю”
Освободила узников концлагеря армия США 5 мая 1945 года. Американцы предлагали им уехать за океан, и многие соглашались на эмиграцию, особенно молодые девушки.
— Но мои мама и бабушка жили одной мыслью: вернуться и поцеловать родную землю, — говорит Нина Васильевна.
После освобождения она вместе с родными попала в госпиталь. Отца практически сразу забрали в действующую армию, а женщины на попутках, в теплушках добирались домой.
— Запомнилось, как от нашего поезда отстала мама. На одной из стоянок где-то в Чехословакии она побежала собирать картошку в поле, а поезд тронулся, и мама не успела вскочить на подножку. Чудом догнала нас только в Варшаве. А еще в память врезалось, как мы ехали в кузове автомобиля и две машины столкнулись. Девочка примерно моих лет, сидевшая рядом со мной, погибла.
Справка “НГ”
Во время Второй мировой войны на территории нацистской Германии, в странах-союзниках Третьего рейха и на оккупированных ими территориях действовало (помимо тюрем, гетто и т. п.) 14 тысяч концентрационных лагерей. Узников нацисты сжигали в печах крематориев (порой заживо), травили в газовых камерах, брали кровь для солдат вермахта. Ставили на них страшные медицинские эксперименты, испытывали новые препараты, пытали, насиловали, морили голодом и при этом заставляли трудиться до полного изнеможения.
Всего на территориях, подконтрольных гитлеровцам, содержалось в концлагерях, лагерях смерти, тюрьмах 18 миллионов человек. Из них более 11 миллионов было уничтожено. Среди погибших — 5 миллионов граждан СССР, а также 6 миллионов евреев из разных стран. Каждый пятый узник был ребенком. В других источниках приводятся еще более страшные цифры: фашисты превратили в узников более 20 миллионов человек из тридцати стран мира, 12 миллионов не дожили до освобождения.
