Белая усадьба на озере Черном. Забытая кем-то фотография моих современников еще не успела пропитаться запахом прелости и вечности…

Шагаю по узкой, едва заметной в росной траве тропинке и представляю себя ежиком в тумане из одноименного мультфильма. Вот и лошадь выплыла навстречу. В отличие от той, которая повстречалась ежику, эта черной масти, с коротко постриженной гривой. Поприветствовала ранних путников коротким ржанием и снова растворилась в слоеном пироге утренней влаги. Мы ищем озеро. Оно где-то рядом, но пока не взошло солнце, туман его тщательно маскирует. Один раз мы уже было подумали, что подошли к Черному озеру вплотную, и долго пытались разглядеть воду сквозь белый занавес. Но это оказалось поле. Зачем же нам озеро?.. Дело в том, что у его западного берега, на приподнятой террасе, расположена старинная усадьба графов Пусловских. Ксерокопии снимков двух ее уцелевших въездных брам лежат у меня в кармане. Из тумана выплыло наконец: нет, не озеро, а нечто сильно напоминающее развалины средневекового замка без крыши. Усадьба! Позже я узнал, что вышли мы к ней по так называемой «смертельной дороге». По этой тропе, ведущей от дворца к каплице с фамильным склепом, провожали в последний путь почивших графов. Усадьба Пески, расположенная примерно в двадцати пяти километрах от Березы, стала родовым имением графской фамилии Пусловских на рубеже XVI—XVII веков. Женившись на дочери владелицы имения Суходольской-Сыруцовой, здесь обосновался «королевский овесный» (ответственный за фураж для королевских конюшен) Якуб Пусловский. Предполагают, что возведение новой усадьбы с дворцом и хозпостройками в конце XVIII столетия начал Франтишек, праправнук Якуба. Имя его было известно в самых высоких кругах — учился у Радзивиллов в Несвиже, служил камергером короля Станислава Августа Понятовского, дружил с отцом Тадеуша Костюшко. Затеянное Франтишком Пусловским дело продолжил его сын Войцех. Предводитель дворянства Слонимского повета подошел к строительству с размахом. Поговаривали даже, что Войцех приложил руку к серебру Березовского картезианского монастыря, украсть которое ему помог брат Стефан, администратор монастырских фондов. На деньги ли монахов или же на свои кровные, но дворец Войцех построил великолепный. Кроме того, заложил масштабный парк с экзотическими деревьями и построил красивый костел в соседнем Ольшеве. Войцех Пусловский был известен и тем, что разводил редких овец мериносов, а еще первым в Беларуси применил паровой двигатель. После его смерти беды начали подстерегать Пусловских одна за другой. Сначала в 1838 году сгорела суконная фабрика, а еще через пять лет — и сам дворец. Причиной последнего пожара стал литовский крупник (горячий напиток из водки с медом и пряностями), который для участников очередной охоты готовила прислуга. Семья деревьев-долгожителей, выстроившихся на берегу круглого по форме водоема, самая разношерстная. Кроме исполина-дуба, по слегка подернутым желтизной и уже опавшим листьям я определил граб, ольху и ясень. Из парка вид на озеро Черное уже не открывается. После его углубления и насыпки прибрежного песчаного вала (до этого берега были сплошь болотистыми) связь естественного водоема с каналами утрачена. Лишь необычные птицы — обитатели близлежащих болот — то и дело курсируют между Черным озером и парком в Старых Песках. На месте сгоревшего дворца сейчас заросли боярышника. Выбравшись из них, попадаем под пристальный взгляд серого с проседью козла. Из окна-бойницы кирпичного здания непонятного происхождения рогатый внимательно разглядывает компанию с рюкзаками. Где-то здесь, кстати, располагался Павильон роз — оригинальное парковое сооружение, увенчанное куполом. Построено оно было на манер итальянской виллы Ротонда архитектора Андре Палладио. Круглый зал павильона украшали барельефы времен Людовика XVI и широкий фриз у основания купола с изображением хоровода греческих танцовщиц. Своеобразное напоминание прошлого – спиртзавод. Нынче он не функционирует, но фирменную «песковскую» водку, производство которой было приостановлено пару лет назад, местные жители хвалят до сих пор. Неплохо сохранилась усадьба-конюшня. Белая, чистая. Правда, вместо Березовского районного центра детско-юношеского туризма, краеведения и оздоровления, на который указывает табличка у входа, в ней проживают командировочные монтажники. От них удалось узнать, что на территории бывшего имения регулярно проводятся турслеты, собирающие до полутора сотен ребят. Просто мы оказались тут немного не в то время. Большая развалина по соседству с вечнозелеными лиственницами, на которую мы наткнулись утром, — западная брама. Когда-то она служила еще и аркой, но проезд заложили, так как магазину, в который превратили архитектурный памятник, он был ни к чему. Второй, северной арке-браме, построенной в замково-готическом стиле, повезло больше. Увенчанная двумя цилиндрическими башнями, она подчеркивала важность графской усадьбы. Окруженная деревенскими хатами, сейчас брама выглядит вычурно и совершенно неуместно в центре деревни. Долгое время в сторожке, левой пристройке к браме, жили люди. Теперь арка служит домом для семьи аистов, облюбовавших правую башню. Ко времени моего визита в Старые Пески они уже улетели в теплые края, освободив место вездесущим голубям. А в помещении сторожки, пропитанном запахом прелости и вечности, я нашел очень старую, выцветшую фотографию. На ней — молодые парни. Их пятеро — столько же, сколько и сыновей было у Войцеха Пусловского — Франтишек, Владислав, Адам Титус, Ксаверий, Вандалин… Возможно, не скоро, но, надеюсь, дойдут у нас руки — и очередной исторический памятник на нашей земле будет приведен в порядок.