Если вы хотите, чтобы вам сделали красиво, то музыка московской группы Everything is Made in Chine (сокращенно EIMIC) — для вас. Волшебно, воздушно, холодно, жарко — можно тут много написать, чтоб попытаться выразить словами те эмоции, которые возникают во мне, когда я слышу записи этого коллектива. Ограничусь вот чем — незаурядно и умно. За музыкальными достижениями команды вы сможете понаблюдать 20 января в минском клубе «Реактор», где и познакомитесь с Филиппом Премьяком, Максимом Федоровым и Александром Быковым.
— Как так произошло, что поехали вы в Канаду записывать дебютный альбом? Для меня это звучит, как «вышел я покурить, а заодно и альбом выпустил»...
Филипп: Примерно так все и было. Однажды Макс спросил нас: «А, может, попробуем альбом не в России писать?» На вопрос, а где именно, ответил: «Ну хоть бы и в Канаде». Так и вышло. Но подобные мысли появились не просто так. У нас уже был опыт записи в московской студии. Результат нам совсем не понравился. Дело не в том, что в России нет студий, они–то как раз есть, и даже очень приличные, но опыта записи альтернативной музыки у местных звукорежиссеров нет. На тот момент стало ясно, что альбом постигнет та же участь, что и дебютный EP (мини–альбом. — Прим. авт.). И тогда мы вместе пошли в интернет–кафе и стали высматривать студии, где записывались наши любимые исполнители. Разослали запросы — и, к нашему удивлению, все ответили. Как–то сразу наиболее удачно диалог сложился с канадской Chemical Sound и ее владельцем Дином Марино. И хоть переговоры мы вели с несколькими студиями, решили остаться все–таки с ним, так как чувствовался интерес к нашей музыке, что было для нас немаловажным. Тем более он полностью разделял наши музыкальные вкусы. А по деньгам запись в Канаде обошлась нам не намного дороже, чем если бы мы записывались в Москве.
Максим: Разумеется, запись альбома в Канаде — это определенная авантюра. Но мы знали, зачем едем туда, и это добавляло нам уверенности в наших намерениях.
— Вы почти сразу оказались на разогреве таких мегазвезд, как, допустим, Red Snapper. Они вас слушали? Либо товарищей поставили перед фактом: «Уплочено? Так пусть хоть «Блестящие» перед вами выступают...»
Филипп: Все разогревы согласуются с исполнителями либо их менеджерами. Если бы хоть что–то зависело от связей, думаю, мы бы раза в два чаще появлялись на сцене с нашими любимыми исполнителями. Вот пример: перед Sigur Ros не мы играли, хотя были среди групп, отправленных на согласование.
— Я как–то один коллектив назвал «играющими построк», так его музыканты до сих пор со мной не общаются. Моей маме скоро семьдесят, объясните ей, пожалуйста, что такое построк (который вы перестали играть?).
Филипп: Ничего обидного в этом термине нет. Просто он перестал быть модным.
Александр: Музыка — тоже в какой–то степени предмет моды. Как модно было в определенных сезонах ходить в чем–то и, например, половина Москвы носит на себе определенные трендовые вещи, но стоит надеть это спустя год — и модники осуждают отставшего. То же и в музыке: когда какой–то стиль или группа в новинку, то это признак того, что ты в авангарде. Что же касается построка, скажите своей маме, что это, как ансамбль Space, только с гитарами.
Максим: Ну, конечно, это ярлык, который навешивают уже на все, что нестандартно! А раз это происходит, то, значит, стилю конец! Он трансформируется и превращается уже в поджанры и прочее! И тем, кто сейчас подключаются, придется прилично послушать музыки, чтоб понять, откуда ножки растут! А что касается нас, то мы просто выросли на первых волнах этого «рока» (Tortoise, Mogwai, Sigur Ros, Talk Talk, From Monument to Masses). Но мы понимали, что рано или поздно должны будем сделать что–то свое, где сможем раскрыться (я сейчас про форму). Поэтому стали менять музыку. А маме не надо ничего объяснять, просто дайте ей плейер и включите, например, Mogwai — Young Team, там все есть: и первая волна, и вторая, и последняя.
— Вы считаете, что без видеоинсталляций, которые частенько сопровождают ваши концерты, музыка группы что–то теряет?
Филипп: Одно дело, когда человек слушает музыку в плейере, и совсем другое, когда он приходит на концерт. Вопрос не в том, сколько группа теряет без видеоарта, а сколько она приобретает в его сопровождении. Всем визуальным, что связано с группой, занимается один человек — Илья Колесников. Видеоарт, оформление альбома, клипы. Он хорошо знает наше творчество и видеоряд готовит специально под каждую песню. Такое визуальное сопровождение призвано подчеркнуть настроение песни.
Александр: Мне кажется, происходит очередная смена парадигмы. Если раньше поэзия была отдельным жанром, то сейчас редко услышишь поэзию отдельно от музыки. Происходит движение в направлении единого целого, когда музыка и сопровождающее ее видео являются неотъемлемой частью друг друга.
— Все же если бы вас в приказном порядке обязали остановиться на чем–то одном — живой музыке или электронной, сэмплированной, то что бы вы выбрали и почему?
Филипп: Мы однозначно выбираем электронную музыку, сыгранную вживую. Так интереснее. В нашем втором альбоме почти все барабанные партии построены так, как если бы их сочинил электронный проект. Использование элементов электронной музыки в живой и наоборот — это то, что мы бы хотели делать и в будущем.
— Есть такая избитая аксиома, что музыка — это универсальный язык общения между людьми разных национальностей, верований, культур. Какой национальности, вере, культуре все же ближе ваша музыка?
Александр: Мне кажется, что EIMIC похожа на экзотическое растение, растущее на русской земле. Мы выросли в основном на зарубежной музыке, но в остальном именно русская культура сформировала нас. От Достоевского до Довлатова, от Васнецова до Кандинского.
Максим: Если говорить о национальности, вере, культуре, то ближе к России. А английский мы используем, чтобы быть доступными для всего мира и чтобы язык не являлся преградой к пониманию нашего творчества.
— В конце 2012 года наша планета обещает прекратить существование. Доживем — увидим. Но если такой прогноз принять за истину, что бы вы хотели успеть еще за два года?
Филипп: Перестать быть дрянью, научиться хорошим манерам и умереть хорошим человеком.
Александр: Хотел бы научиться не откладывать все на завтра.
