«Женщины в моем доме время от времени появляются. Невозможно за всю жизнь не встретить ни одной интересной дамы. И я их встречал», — признается многократный победитель интеллектуальных телеигр Анатолий Вассерман — человек, более 40 лет назад давший обет безбрачия.
— Анатолий, я читала, ваш IQ превышает 140 единиц, что квалифицируется как гениальность. Как вы считаете, умный человек в принципе способен на глупость?
— Я всегда говорил: чем умнее человек, тем больше глупость, которую он в состоянии придумать. Лично моя самая большая глупость — обет целомудрия. Его я сгоряча дал в студенческие годы. В тот день мы заспорили с однокурсником — кажется, это было сразу после последней лекции. Мы учились на первом курсе Одесского технологического института холодильной промышленности. Разговаривали, конечно, об отношениях мужчин и женщин! Что еще, спрашивается, могло быть интереснее 17-летним студентам, чем ключевые моменты взрослой жизни, которая перед ними наконец-то замаячила? Правда, меня девушки замечали, только если удачно пошутил в компании.
Но это я доказывал ему: ограничения половой жизни, накопленные человечеством за всю историю, если и имели когда-то смысл, то давно устарели. Он придерживался традиционных взглядов: моногамия без измен. Исчерпав сущностные доводы, он перешел к личностным: «Ты говоришь так потому, что хочешь этой свободы для самого себя». Я возмутился и тоже перешел на личности: «Да я вообще половой жизнью жить не буду!» Никто из свидетелей беседы этому не поверил… После первого курса мой оппонент ушел в другой институт, я перевелся на другой факультет — мы потеряли друг друга из виду и больше не виделись.
— Говорят: «Я хозяин своего слова — сам дал, сам взял обратно». Почему вы решили держать свою клятву всю жизнь?
— К сожалению, я человек очень упрямый. В случаях, когда дело касается кого-то другого, меня еще можно переубедить. Например, к началу нынешнего тысячелетия я был пламенным либералом и либертарианцем — а сейчас государственник, социалист (с уклоном в коммунизм) и даже сталинист. Ибо новейшие исторические исследования и опыт провала нашей страны обратно в рынок не оставили мне иного выхода. Но в данном случае вопрос касался только меня, а посему я мог проявить в нем все свое упрямство в полный рост! Позже по причине обета целомудрия я завел коллекцию эротики и порнографии: попытался отсутствие практики компенсировать усиленным изучением теории… В общем, я не раз пожалел о своем решении…
— …и обрекли себя на одиночество?
— А вот одиноким я себя никогда не чувствовал. Во-первых, у меня очень широкий круг друзей. Общения с ними порою даже слишком много. Я остаюсь один, только когда работаю. Скажем, когда пишу очередной монолог на ту или иную тему для программы «НТВ Утром». Да и то я не совсем один. Довольно часто прерываюсь, чтобы ответить на звонки по телефону или Скайпу. И самому, бывает, хочется с кем-то срочно поделиться идеями. Дружу я главным образом с коллегами по работе и интеллектуальным играм. И, к стыду своему, меняя образ жизни, в основном меняю и круг друзей.
— А все же одними разговорами сыт не будешь. Кто вам готовит, например, или стирает?
— В бытовом смысле я, конечно, обустроен не лучшим образом. Готовить не умею, чаще всего просто разогреваю полуфабрикаты или иду в какое-нибудь кормилище. Этого добра мне и в советское время хватало, а уж сейчас и подав¬но. Довольно трудно пройти по Москве пару кварталов и не найти ни одного заведения, где кормят. Стираю сам чисто холостяцким способом: кидаю на сутки одну вещь в ведро с раствором моющего средства, а потом остается только прополоскать. Стирку не накапливаю — вещей у меня немного, приемлемую чистоту поддерживать удается.
— Ваш знаменитый жилет с множеством карманов в обычное ведро вряд ли поместится. Вы сдаете его в чистку?
— С пустыми карманами помещается. Жилеты у меня сейчас из какой-то особо прочной ткани с грязеотталкивающей пропиткой для спецодежды. Так что стирать приходится раз в месяц-два. Правда, эта ткань тоже изнашивается. Одного жилета хватает на год-два — потом меняю на новый. Жилеты, брюки и куртки заказываю малыми партиями в фирмах по пошиву спецодежды.
— Так ли необходимо таскать на себе, пусть и в жилете, лишние 9 кг? Скажем, за последние несколько дней вы реально пользовались содержимым всех 26 карманов?
— Вчера мне пригодилась пара ручек, карандаш, журналистское удостоверение (чтобы пройти в одну радиостудию). Это из жилета. А из того, что лежит в карманах брюк, я воспользовался бумажником, ключами, складной сумкой, электронной книгой. Мне проще и легче таскать запас, подобранный раз и навсегда (или хотя бы надолго), чем каждый раз задумываться, что может пригодиться завтра, что взять с собой.
Тяжести жилета не ощущаю. Гораздо больше мне мешает собственный живот. Из-за него мой вес примерно на 30 кг больше того, что я считаю нормальным. К сожалению, никогда не хватало силы воли, чтобы заняться собой. Но без внешнего принуждения вряд ли смогу привести себя в порядок. Из-за лишнего веса физически чувствую себя порою старше своих 59 лет.
— То есть о том, чтобы обзавестись семьей и женщиной, способной о вас позаботиться,
не думаете?
— Женщины в моем доме, как ни странно, время от времени появляются. Это мои знакомые: приезжая в Москву, они останавливаются у меня. И тогда я имею возможность проверить себя на совместимость с другим человеком. Давно убедился: это достаточно тяжело. Уже одна моя привычка сидеть за рабочим столом до позднего времени или не выключать телевизор на ночь… Вряд ли это сможет принять человек со стороны. Конечно, невозможно за всю жизнь не встретить ни одной интересной женщины. И я их встречал — и в игровой тусовке, и среди моего довольного обширного круга знакомых. Несколько раз задумывался о создании семьи.
Но мысли эти угасали очень быстро, никак не сказываясь на дальнейших отношениях. А судя по тому, что я так и не изменил свой образ жизни, стимулы были недостаточными.
Последняя яркая влюбленность была у меня в пятом классе. В ту девочку тогда был влюблен весь класс: обычно в этом возрасте увлечения бывают коллективными. Если бы такие же яркие чувства возникли в зрелом возрасте — я бы, наверное, нарушил обет. А может, как раз наоборот: яркие чувства не возникали именно потому, что я держал данное слово. Не берусь гадать, где тут причина, где следствие. Во всяком случае жизнь уже определенным образом сложилась. И учитывая, что мне уже 59 лет, не очень надеюсь на перемены.
— Ваши мама и папа, наверное, огорчались по этому поводу?
— Вопрос продолжения рода, который очень беспокоил моих родителей, в общих чертах решен благодаря моему брату Владимиру. Моя племянница, Мария Владимировна Вассерман, — очень разносторонне одаренный ребенок! И сразу по нескольким показателям сильно напоминает меня. Правда, если у меня все одаренности так или иначе были связаны с точными науками, то Маша развивается творчески. Хорошо рисует, даже учится в школе живописи, танцует, неплохо музицирует — в отличие от меня.
У нее и характер такой же пакостный, как был у меня в ее возрасте. Машенька очень упряма, заметно эгоистична. Я как-то с годами более или менее научился учитывать чужие интересы, хотя это зачастую требует от меня немалых сознательных усилий. Она же об этом пока вовсе не задумывается. А то, что она — вылитый я в молодости, позволяет мне надеяться: и прочими моими чертами племянница тоже в достаточной мере наделена. И я не опасаюсь, что мои гены исчезнут бесследно.
— Анатолий, а как воспитывали вас самого? Как в семье появляются гении?
— На моем примере видно, что получается из человека, если ему не мешать развиваться самостоятельно. Родители никогда не подсказывали мне, чем заниматься, — или делали незаметно. При этом не забывали заботиться о сыне, разнообразно участвовали в моей судьбе и охотно отвечали на множество возникающих у меня вопросов. Это была именно помощь, а не предписание, за что я им в высшей степени благодарен. И очень рад, что они у меня такие.
Мне в детстве никогда не давали забыть, что я способный ребенок. Это всегда предмет гордости родных и близких. Читать я научился по тому времени очень рано: в три с половиной года — по слогам, с четырех лет — бегло. Сейчас, насколько могу судить, это уже почти норма. У меня всегда была хорошая память, но, по-моему, это скорее следствие не особенностей мышления, а моего природного любопытства. То, что человеку интересно, запоминается само собой, без особых усилий. Я любопытный, меня интересует многое. Соответственно, многое помню. Уже в младших классах вызывал недовольство классной руководительницы, замечая расхождения простейших формулировок в школьной программе с более серьезными источниками. Впрочем, это, по счастью, не влияло на оценки. А вот учитель истории и обществоведения в старших классах мстил всем, кто знал его предмет лучше него (таких в нашем классе была добрая половина), и вместо вполне заслуженных пятерок ставил четверки. Я писал по его адресу злые сатирические тексты на мотивы популярных песен (в основном Владимира Семеновича Высоцкого, как раз в те годы ставшего всенародным любимцем), и песни эти знала вся школа.
— Правда ли, что именно любовь к песням Высоцкого свела однажды вас, теплофизика по профессии, и Бориса Бурду, одного из самых успешных участников игр «Что? Где? Когда?» и «Брэйн ринг»?
— Все студенты в Одесском холодильном институте знали: после теплофака можно заниматься чем угодно, кроме самой теплофизики. Причем это ни в коей мере не шутка. Требуется не так много специалистов, чтобы удовлетворить по этой части все потребности мировой науки и техники. Поэтому нас готовили с запасом: работу по специальности находил один из десяти выпускников. Вот, например, составлением уравнения состояния веществ занимается в мире человек 100. Кстати, мой отец в первой десятке. Но теплофизика — дисциплина комплексная: находится на стыке множества наук и ремесел. Чтобы ею заниматься, нужно все их освоить, видеть взаимо¬связи, искать в одной науке ответы на вопросы, возникающие в другой. Если это усваиваешь, действительно можно пробовать себя в чем угодно. Когда я учился, теплофизические исследования уже были практически невозможны без компьютера. Поэтому еще в институте я освоил программирование. Занятие оказалось в высшей степени увлекательным, и после института я сразу пошел в программисты. Однажды знакомые посоветовали мне в поисках новых песен обратиться к Борису Бурде — уже тогда видному барду. У нас нашлось много точек соприкосновения, в том числе и работа: Борис тоже оказался программистом. Вскоре он рекомендовал меня на вакансию, и с октября 1977-го по май 1986-го мы работали с ним в одном отделе, хотя и в разных лабораториях. В 1983 году Бурда создал клуб «Эрудит». Как далеко это нас заведет, не предполагал тогда и он сам. Первая игра состоялась 25 марта. Борису Оскаровичу в тот день исполнилось 33. Все говорили тогда: распятие Бурда заменил клубом.
— Вы участвовали во всех самых популярных телевизионных интеллектуальных играх. Чем они стали для вас — хобби?
— Лично мне кажется, что они в последние лет 29 — моя основная работа. Однажды мой партнер по множеству проектов Нурали Нурисламович Латыпов (первый в истории программы «Что? Где? Когда?» обладатель «Хрустальной совы», ставший позже политическим и научным консультантом. — Прим. «ЗН») возмутился, что я снова уезжаю на турнир, когда дело горит. Я ответил: «Нурали, я не политконсультант, развлекающийся интеллектуальными играми, а игрок, подрабатывающий политконсультациями».
Вообще же род деятельности я менял много раз. Но всегда занимался только тем, что мне нравилось самому. И всегда находились желающие за это заплатить. Ведь то, что человеку нравится, обычно получается так хорошо, что и другим пригодится.
— Если игры — работа, то, значит, они же источник ваших заработков?
— Интеллектуальные игры для меня прежде всего способ самовыражения. И конечно, элемент азарта: выигрывать всегда приятно. Но я никогда не воспринимал их как способ заработка — хотя бы потому, что выигрыш никому никогда не гарантирован.
Более всего горжусь беспроигрышной серией нашей команды (Борис Оскарович Бурда, Татьяна Васильевна Богатырева, Ирина Борисовна и Роман Григорьевич Морозовские, я и капитан Виктор Яковлевич Мороховский) на телевизионном «Брэйн ринге» с конца сезона 1992 года и до середины 1994-го. Да и мои собственные 15 побед подряд в «Своей игре» надолго останутся рекордом. Не потому, кстати, что в ней нет других сильных игроков — просто нынешние правила больше
не дают возможности оставаться на экране так долго. Мой самый крупный личный выигрыш — автомобиль Toyota Avensis за победу в турнире в честь 10-летия телепередачи «Своя игра» в 2004 году. Водить я никогда не пытался: слишком легко ухожу в собственные мысли, а потому боюсь потерять контроль за дорожной обстановкой. Езжу на такси и служебных автомобилях. Поэтому, выиграв приз, попросил из стоимости машины выплатить все причитающиеся налоги, а остаток — примерно $20 тыс. — передать мне. Этих денег хватило на год с лишним безбедной жизни и на покрытие расходов по обустройству квартиры. Как раз летом 2004-го один из наших с Нурали Латыповым постоянных клиентов купил мне квартиру — в качестве оплаты всех наших услуг за прошедшие годы и на несколько лет вперед.
Накоплений у меня практически нет. Отложенных денег в лучшем случае хватает на два-три месяца. Всю жизнь страдаю двумя тяжелыми болезнями — недержанием языка и недержанием денег. Правда, мне удалось превратить первую из этих болезней в лекарство от второй: зарабатываю в основном политтехнологиями и журналистикой.
— На что предпочитаете тратить заработанное?
— Самая большая статья расходов — коллекционирование. Полагаю, я заразился этим от деда по материнской линии. Он всю жизнь собирал какие-то интересные, хотя и не представляющие материальной ценности мелочи. Например, в моей одесской квартире несколько оставшихся от него настенных и настольных часов XIX века — не особо ценных, но очень красивых. Отец в детстве и юности тоже коллекционировал — монеты. Уже лет 40 не пополняет коллекцию, но бережно хранит собранное. В 10 лет я начал собирать марки. Потом упаковки разного курева, склеиваемые модели самолетов, кораблей, танков. Бросал я эти увлечения по мере роста доступности экспонатов. Куда интереснее оказалось коллекционировать оружие. Конечно, не настоящее (наш нынешний закон позволяет вооружаться только преступникам), но довольно точные копии. В седьмом классе мы с одноклассниками обсуждали возможность противостояния невооруженного человека вооруженному. В коллективно проведенном эксперименте мне удалось обезоружить участника спора, державшего игрушечный пистолет. Я попал ему в солнечное сплетение каблуком туфли, брошенной ногой с расстояния четырех-пяти метров. Редкое везение! Пистолет стал моим трофеем. Сейчас моих доходов хватает на покупки уже не детских игрушек, а страйкбольного оружия. Оно предназначено для максимально точной тренировочной имитации боевых действий и очень похоже на боевое. Но и недешево. Самый дорогой экспонат моей коллекции — бельгийский ручной пулемет FN Minimi в десантном исполнении с выдвижным прикладом — около $700. А макеты ценой $2-3 тыс. пока не покупаю: жаба давит… Самая ценная покупка, которую я когда-либо делал, — холодильник. Чуть дороже страйкбольного пулемета.
— А какие книги любите читать? И что в них ищете?
— Читаю много и с удовольствием. Черпаю из книг примеры иных вариантов мышления и сырье для собственного. Кроме того, что бывает необходимо по работе, читаю литературу по инженерному военному делу, вооружениям. Из художественной литературы — фантастику.
В ней предпочитаю жанр «альтернативная история». Это уже как раз тесно связано с моей собственной деятельностью. Альтернативная ис¬тория — поиск возможных точек, в которых незначительное вмешательство в ход событий могло радикально изменить весь мир. Кстати, в институтские времена мы с одним школьным другом писали боевик из жизни разведчиков. Увы, он так и остался незаконченным.
На чтение трачу практически все время, которое не употребляю на писание: зарабатываю-то в основном статьями и политическими проектами. По 8-12 часов в сутки провожу в Интернете. Читаю «Живой журнал», излагаю какие-то идеи, указываю на интересные публикации… Иногда жаль тратить время, отвечая на вопросы читателей, в том числе и глупые. Но ЖЖ странным образом упорядочивает собственные мысли. Так что провожу там по три-шесть часов в день. Если, конечно, у меня нет, допустим, турнира или поездки, которые держат меня вдали от Интернета.
— Не устаете от интеллектуальных игр? Что помогает вам избавляться от перенапряжения?
— После большого турнира могу выпить пива или красного сухого вина хороших сортов. Это самый быстрый способ избавиться от последствий нервного перенапряжения, хотя и далеко
не самый полезный. Но если пьешь редко, это не страшно. К тому же, по счастью, спирт действует на меня как снотворное — срабатывает естественный ограничитель дозировки. А за неделю до игры стараюсь не употреблять даже конфеты с ликером — чтобы не рисковать. У меня от природы низкая скорость реакции, а с возрастом она становится еще ниже.
— Новый год как и где встречали?
— По традиции уезжаю в Одессу к брату и родителям. У них свои квартиры, поэтому в моем распоряжении — две комнаты в коммуналке. Это наше родовое гнездо: семья отца жила там еще до войны. В квартире только две семьи, причем во время капремонта жилище перестроили, общими остались коридоры. Так что поводов для конфликтов нет. На зиму родители обычно переселяются в мои две комнаты. Дом расположен в центре города, и им оттуда легче добираться на работу. В мае 2010-го мама заболела — к сожалению, серьезно. А отец продолжает работать. На 80-летие он был награжден почетным знаком «За заслуги перед Одессой». Я им горжусь!
Летом и осенью папа и мама предпочитают свою квартиру — она у них в курортной зоне. Неподалеку от их дома, кстати, самый известный из одесских пляжей — Аркадия. Единственное место, где к морю можно добраться не по крутым склонам, а по плавному спуску. Но я уже лет шесть хожу не туда, а на нудистский пляж — от Аркадии до него немногим более километра. Никакого неудобства даже при первом посещении я не испытывал. Нудистский пляж — такое же место семейного отдыха, как и любой другой пляж. Единственное отличие — на обычных пляжах дети нагишом, а взрослые более или менее одеты, здесь же все наоборот: дети одеты куда чаще взрослых. На нудистский пляж меня когда-то зазвала Ирина Морозовская — мой партнер по команде «Что? Где? Когда?». Она психолог. Благодарен ей за то, что по моей просьбе она очень многое во мне усовершенствовала. В частности, высвободила творческое настроение: я научился говорить о том, что думаю, а не только о том, о чем узнал из других источников. Ирина Борисовна подняла мою уверенность в себе и готовность к успеху.
— Я видела ваше фото на вечеринке журнала для мужчин в окружении таких красоток! Популярность вас не тяготит?
— Меня узнают уже более двух десятилетий — с мая 1990-го, когда начали показывать «Брэйн ринг». Иной раз, конечно, чувствую издержки популярности: если сильно спешу, прошу прощения у желающих получить автограф или сфотографироваться рядом со мной. Забавно, что меня часто путают с Алексеем Алексеевичем Венедиктовым и Григорием Яковлевичем Перельманом.
В последнее время я нередко выхожу в свет. Чувствую себя комфортно в тусовке. И меня совсем не тяготит, что я приглашен как экзотическая фигура. И, если хотите, как фотомодель: едва ли не каждый участник вечеринки хочет сфотографироваться на моем фоне. Никого при этом не смущает, что я ношу не то, чего требует дресс-код, а удобные мне вещи: майки, водолазки, джинсы, жилет… И что бороду не брею почти 30 лет. Стилисты программ, в которых снимаюсь, время от времени корректируют ее форму — этим и ограничиваюсь.
Я еще в школе слыл — да и был — чудаком. И это не слишком мешало мне общаться с одноклассниками. Драк у нас вообще было очень немного — в 1960-е порядок в школе поддерживали всерьез. Но пару раз мне доставалось, и насмешек хватало. Я был далеко не единственным отличником в школе и достаточно рано научился понимать, что другие ничуть не хуже меня. Мой многолетний партнер по команде интеллектуальных игр Роман Григорьевич Морозовский любит повторять: «Надпись на зеркале: «Другие не лучше». В моем случае надпись на зеркале звучит так: «Другие не хуже».
Елена ГОРЯЧЕВА, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»), фото Андрея ЭРШТРЕМА, из личного архива Анатолия Вассермана
