Это роскошное платье из состаренной ткани с винтажным кружевом украсило номер Анастасии Макеевой «Императрица». Егоарендовали в мастерской, где шьют наряды для исторических фильмов и для Большого театра
«Если меня пригласят на скачки, я знаю, у кого закажу шляпку!» — радуется Ирина Апексимова, глядя, как художник по костюмам украшает кружевом и перьями очередной цилиндр для ее выступления. Она поет утесовскую «С одесского кичмана сбежали два уркана» в сопровождении «похоронного оркестра», одетого в тельняшки, странные фраки и фантастические цилиндры. Цилиндров нужно девять — для самой Апексимовой и балета, изображающего «оркестр». В магазине купили обычные, черные, а теперь ловко преображают их прямо в костюмерной съемочного павильона — на каждый уходит по часу. Чтобы работа спорилась веселее, напевают песню, ради которой и стараются: «Товарищ малахольный зароет мое тело, зароет мое тело вглыбоке…»
Песню «Мой друг лучше всех играет блюз» Ирина Апексимова и Игорь Миркурбанов поют в образе гангстеров, едущих грабить банк на автомобиле
Для этого выступления костюмер одолжила Апексимовой собственные ботинки — на размер больше тех, что носит Ирина: большую часть своей обуви актриса пока не может надевать из-за травмы. Во время репетиции номера «Ах, шарабан мой, американка» Апексимова, прыгнув в танце, почувствовала, как в ноге что-то хрустнуло, героически отработала несколько часов, несмотря на боль, и только потом поехала в травмпункт, где ей сказали, что у нее перелом.
Кстати, танцорам балета регулярно приходится работать в обуви на два размера больше. Когда в костюмерной «Мосфильма» для какого-нибудь номера арендуют старые солдатские сапоги, они всегда бывают узки в икрах, поэтому на ногу 42-го размера налезают только сапоги 44-го. Это происходит не из-за того, что за последние десятилетия сильно изменились объемы мужских икр, а потому, что раньше сапоги надевали не на носки, а на портянки. Видимо, ступня в портянке увеличивалась как раз на пару размеров. Поэтому в сапоги приходится класть толстенные стельки и надевать их на толстый носок. А иначе танцевать в них ну совсем неудобно — болтаются и могут улететь от слишком энергичного взмаха ногой.
Максим Аверин исполняет песню «Оц, тоц, перевертоц, бабушка здорова»
Сложности подстерегали даже там, где их, на первый взгляд, быть не должно. «Решив, что песню «Мамаши спят, им жабы снятся» Ирине Апексимовой лучше всего петь в антураже «электротеатра» 1930-х годов, ее и танцовщиц решили одеть в юбки в широкую красную полоску, — рассказывает стилист проекта Татьяна Хорисова. — Объездив все московские магазины и рынки, мы обнаружили, что ткань с нужной полоской сейчас не продается. Пришлось покупать белую и везти в мастерскую, где на ткань нанесли нужный рисунок — полоску шириной 7 см».
Не меньше хлопот и у реквизиторов проекта. Песню Евгения Маргулиса «Мой друг лучше всех играет блюз» Ирина Апексимова и Игорь Миркурбанов поют в образе гангстеров 1930-х годов, едущих грабить банк на автомобиле. Для этого номера у тульского коллекционера арендовали Ford T 1924 года выпуска. В Москву машину привезли на эвакуаторе: максимальная скорость, которую может развить этот ретроавтомобиль, составляет 20 км/ч, а от Тулы до Москвы — 183 км… Хотя ездит этот старинный «фордик» не очень хорошо, выглядит отлично, и вся подготовка перед его «выступлением» на сцене заключалась в том, что его протерли тряпочкой.
А вот с «жигулей» 1995 года снимали старую краску и ржавчину и красили их снова. «Жигуль» для номера бывшего участника дуэта «Непара» Александра Шоуа «За тебя калым отдам» купили через интернет. Специально искали самый дешевый, зная, что на его крыше будут прыгать.
Для номера бывшего участника дуэта «Непара» Александра Шоуа купили «жигули» 1995 года и заново их покрасилиАлександр Шоуа за кулисами превращается в фотографа: возле гримерок артистов стоит на штативе его раритетный фотоаппарат, похожий на те, что были в ателье начала XX века, но на самом деле гораздо более молодой. «Что вы, моему фотоаппарату не сто лет, а всего тридцать, — смеется Шоуа. — Купил его восемь лет назад на международном аукционе за $7 тысяч — дорого, конечно, но я о нем мечтал, а на мечту денег не жалко. Он пленочный, японский, фирма называется Ebony, сделан из эбонитового дерева и титана. Сегодня отдал портрет Максиму Аверину — тот был поражен: не думал, что такая глубокая работа получится! Его я снимал впервые, а Еву Польну уже фотографировал тринадцать лет назад в Нью-Йорке: мы там вместе были на «Грэмми» и я ее снимал на «лейку». Она говорит, что те фотографии — лучшие, что у нее есть. Но она еще не видела свой новый портрет!»
Ева Польна всегда выступает в своих шляпках, у нее их целая коллекцияЕлена Фомина
