На этой неделе была очередная печальная годовщина одного из самых страшных терактов в истории человечества — в США. К тому же попавшего в прямой телеэфир. Боевики захватили тогда четыре лайнера с пассажирами на борту, в результате поразив на глазах до смерти шокированных зрителей три стратегические цели — две башни–близнецы Всемирного торгового центра в Нью–Йорке и здание Пентагона. Погибли около 3 тысяч человек, свыше 6 тысяч получили ранения. Прошло 17 лет, а Америка не думает отменять введенное тогда чрезвычайное положение, соответствующий указ о его продлении президент Трамп подписал в прошедший понедельник. Со всеми вытекающими последствиями, в частности, полным карт–бланшем для спецслужб и повышенным вниманием к любой личности из–за угрозы «внутреннего терроризма». Что это — отжившая свое перестраховка или разумная предосторожность? И вообще, должен ли был теракт 9/11 настолько изменить свободный мир? Попасть в анналы истории как «величайшая трагедия цивилизации» чуть ли не за номером первым? Об этом сегодняшний спор, в котором традиционно нет консенсуса.
День, изменивший мир
Роман РУДЬ
Людмила, я хорошо помню тот день. Жена позвала меня к телевизору: «Посмотри, какой ужас!» На экране шел обычный блокбастер о вторжении инопланетян. С чудесами видеоэффектов: задымленный Манхэттен, горящие небоскребы, падающие самолеты... Не сразу поверил, что это реальные новости. А когда осознал, то первым делом почему–то подумал, что без башен–близнецов архитектурный силуэт Нью–Йорка станет выглядеть непривычно... Тогда мы даже не подозревали, что на самом деле безвозвратно изменится и весь мир.
Именно с того дня, на мой взгляд, термин «международный терроризм» прочно вошел в нашу жизнь. Сообщения о его новых проявлениях стали обычным делом, стоило только включить телевизор. Но это полбеды. Репортажи о том, как в одночасье разрушилась мирная жизнь сытого американского города, внушили понимание, что опасность может подстерегать где угодно. Мы начали жить с оглядкой, бдительно присматриваясь к подозрительным прохожим и забытым сумкам. Мир стал более напряженным, нервным и злым. Не знаю, этого ли эффекта добивались террористы, но то, что всеобщее внимание к небывалому нью–йоркскому теракту вдохновило убийц по всей планете — факт. И началось...
Вспомни, раньше мы даже не подозревали, что серьезно рискуем, всего лишь посещая театр или сидя за столиком в кафе. Казалось, что трудно найти занятия безопасней. Парижские расстрелы посетителей уличных ресторанов и концертного зала «Батаклан» развеяли это заблуждение. Мы думали, что нет ничего приятнее и спокойней, чем прогуляться по бульвару в цветущем туристическом городке. Кровавое ралли на Английской набережной в Ницце жестоко убедило, что это не так. Мы никогда не считали обыденную поездку в метро весьма опасным предприятием. Взрыв в Минском метрополитене развеял и эту иллюзию... Люди лишились важнейшего чувства — ощущения безопасности. Угрозы начали мерещиться на каждом шагу. К сожалению, не без оснований.
Впрочем, спокойствие утратили не только граждане, но и целые регионы. Теракт 11 сентября вызвал известные «ответные меры» США. Охота на террористов стала предлогом для вторжения американцев сначала в Афганистан, потом в Ирак. Вслед за Азией и Ближним Востоком запылала Северная Африка — Египет и Ливия. Истоки нынешней войны в Сирии, я думаю, тоже следует искать на Манхэттене.
Мир изменили, сделали его менее открытым и свободным также невиданные до сих пор меры безопасности, предпринятые ввиду террористической угрозы. Серьезно ужесточилась визовая политика многих государств. Авиаперелеты стали похожи на этапирование в места лишения свободы: придирчивые досмотры, полное сканирование тела и нескромное ощупывание, а также «Снимите обувь, пожалуйста!» Под запретом оказались любые жидкости, невинные дезодоранты и гели, лекарства и напитки. Но это были еще цветочки.
Ягодки сначала появились там же, в США. Никто, я думаю, и представить не мог, что в демократической стране, так кичившейся гражданскими правами и свободами, начнется мощное наступление на эти самые права. Американцам, наверное, и в страшном сне не снилось, что вмешательство правительства в их частную жизнь станет обычным делом. Уже с 2002 года тамошние спецслужбы получили право без суда и следствия прослушивать телефонные разговоры и читать электронную почту людей. Ранее для этого требовались веские основания, например, подозрение в преступлении. Постепенно эта практика, оправдываемая заботой о национальной безопасности, распространилась по всему миру. Даже законопослушным гражданам приходится тщательно выбирать слова в переписке. Неудачная шутка, за которую раньше бы проказника лишь пожурили, теперь может обернуться реальным тюремным сроком. Не буду судить, насколько это хорошо или плохо, просто констатирую, что раньше, до 2001 года, столь тотального контроля не наблюдалось.
Как не наблюдался и опасный перекос в общественном сознании: вроде бы нужные качества начали приобретать уродливые черты. Например, вполне полезная осторожность стала превращаться в болезненную подозрительность. А та, в свою очередь, порой переходит в натуральную паранойю, когда террористы мерещатся на каждом шагу. Отсюда и нехорошие признаки ксенофобии, когда в недобрых замыслах огульно подозреваются люди определенной внешности, национальности или вероисповедания...
Так что, Людмила, когда ты в очередной раз будешь проходить через рамку металлоискателя в метро или нашем Доме прессы, когда твою сумку станут досматривать при посещении концерта или ярмарки, когда обнаружишь милицейское оцепление вокруг мест массовых мероприятий — вспомни 11 сентября 2001 года. День рождения всех этих докучливых и тревожных изменений в нашей прежней беззаботной жизни.
Сомневаюсь, что положительным итогом антитеррористических перемен можно считать гибель Хусейна или бен Ладена. В одном уверен точно: если некие злые силы объявили в тот сентябрьский день войну всей нашей цивилизации, то они явно побеждают. А мы уже понесли перечисленные мной потери...
rud@sb.by
Тактика каленого железа
Людмила ГАБАСОВА
Я, Рома, тоже отлично помню, как это было. Двухлетний сын строит что–то из кубиков, я для фона включаю телевизор — и думаю, что схожу с ума. Дрожащая картинка, небоскребы, объятые черным дымом. Несколько минут это вообще никто не комментирует. Потом начинают что–то сбивчиво бормотать, и я понимаю, что в прямом эфире транслируется смерть. Бросаюсь звонить мужу–журналисту, как раз выпускающему новый номер газеты: «Смотрите телевизор!» Ведь интернет тогда еще совсем не был таким всемогущим...
Но знаешь, ощущение вселенского апокалипсиса настигло меня гораздо раньше. Хотя тоже в сентябре. Когда в России начали взрывать дома с мирно отдыхающими жильцами. Вспомни 1999–й. 4 сентября грузовик, начиненный взрывчаткой, врезается в 5–этажный дом в дагестанском Буйнакске: 64 жертвы, 146 раненых. 8 сентября подрывают 9–этажный дом, задевая и соседний, в Москве по улице Гурьянова: 100 погибших, 690 пострадавших. 13 сентября — взрыв на Каширском шоссе в 8–этажном доме: 124 человека погибли, 7 были ранены. А 16 сентября взрывается грузовик уже в Волгодонске, и снова десятки жертв и госпитализированных. У меня сестра живет в Москве, так мы с родителями каждое утро просыпались в холодном поту, обрывали телефон: «Как у вас? Дежурите с соседями?» Да, они вдруг как–то сильно сплотились и вместе охраняли свой дом от непрошеных визитеров... Кстати, федеральный антитеррористический закон в России появился еще за год до этого, потому что все 1990–е, загляни в историю, — это разгул «идейных» боевиков. Там тоже в общем и целом счет шел на тысячи жертв. Но мир же морщил носик, лепетал что–то про «освободительную войну», подбирал к слову «террорист» всевозможные эвфемизмы. А вот когда США коснулось, шоры вмиг упали.
Вообще, Роман, на каких весах измерить трагедию? Кто возьмется определить, что страшнее: захват 1.600 заложников в Буденновске, в результате чего погибли 147 человек, или подрыв в Мумбаи семи пригородных поездов, унесший 209 жизней? Аналогичные теракты в Лондоне или Испании? Атаки во Франции или Германии? Как ни прискорбно, все больше стран сталкиваются с терроризмом, не читая сводку чужих новостей, а лицом к лицу, лоб в лоб. И каждый раз это национальная трагедия. Она–то и разделяет жизнь на до и после, вынуждает конкретное государство ужесточать правила и повышать бдительность. Что и у нас произошло после теракта на станции «Октябрьская» в апреле 2011–го. И я пока не встречала ни одного человека, которому было бы в лом теперь отдавать свой рюкзак или баул на осмотр в метро. Все спокойно, без вздохов и охов, это принимают. Как и досмотр перед какими–то массовыми мероприятиями. Сама в прошлую субботу его проходила в День города в районе Дворца спорта. Быстро, культурно — не пойму, какие проблемы, где тут «дикие меры безопасности»? Зато я уверена, что защищена от охотников продемонстрировать в толпе свои тайные преступные таланты... Так что 9/11 к всеобщей психологической мобилизации, на мой взгляд, имеет весьма опосредованное отношение. Сама цепочка мировых событий обнажила перед нами этот водораздел.
Вот чего не люблю, так это исторических преувеличений. Послушать иных блогеров, так никогда страшнее не было, чем в XXI веке. И глобальное потепление нас душит, и цунами топят, и землетрясения стирают в порошок. Атакуют одновременно борщевик, золотарник, осы, клещи, тропические лихорадки, ГМО, канцерогены... Ну и, конечно, войны нынче — «самые–самые», теракты, авиа– и автокатастрофы. Хотя был в истории, скажем, один теракт, который стоил планете миллионов жизней. Это когда Гаврило Принцип убил в Сараево эрцгерцога Австро–Венгрии Франца Фердинанда, что стало формальным поводом для начала Первой мировой войны. Только от нее очухались — началась Вторая мировая. Потом почти сразу война холодная, вьетнамская, афганская... Затем падение социалистического лагеря, очень больно по всем странам СЭВ ударившее. Нет, нам грех жаловаться из–за какого–то початого флакона одеколона, с которым не пускают на борт самолета! Он ведь тебя, изнеженного отпускника, уносит к морскому берегу. А наши прадеды, деды и отцы за жизнь, за выживание бились.
Теракт 9/11, как и любой другой, только подтвердил главное: любое самоуспокоение губительно. Потому что в жизни никто не дает абсолютных гарантий, даже супердержавам. И никто из нас ни от чего не застрахован, если не будет государственного «инстинкта самосохранения» в виде четкой системы и жестких законов. Если мы все будем порознь. А значит, оставлены на произвол судьбы. Очень жаль, что раз за разом человечеству приходится здесь делать работу над ошибками. И осознавать: зло рядом, ему вторую щеку не подставишь. Надо каленым железом выжигать, поступаясь порой и либеральными ценностями, и нашим с тобой личным комфортом. Иначе одно мгновение станет роковым.
