Михаил Грабовский намерен стать лидером «Монреаль Канадиенс», а Константин Захаров планирует уехать в РоссиюОни дружны с детства. В школе учились в одном классе. Обоим прочили хорошую карьеру. Но их спортивные дороги разошлись. Миша Грабовский стал лидером национальной сборной, уверенно движется к своей мечте — попаданию в НХЛ. Косте Захарову повезло чуть меньше. Он провел несколько бесплодных сезонов в АХЛ, не получал приглашения в сборную и, похоже, распрощался с мыслями об НХЛ.
Каждый год, летом, друзья встречаются в Минске. Оба традиционно проводят предсезонку в минской «Юности». Играют ребята в одном звене, да и отдыхают они тоже вместе. Правда, скоро Косте и Мише придется снова разъехаться по разным командам...
Фотоаппарат в трусах
— Тренировочный лагерь в «Монреале» начинается 12 сентября, — говорит Грабовский. — Но уеду пораньше — 26 августа. Пару недель поработаю с «Детройтом» — мой агент договорился. Это хорошо. Пораньше пройду акклиматизацию. В «Детройте» буду работать над «физухой». Там этим заведует очень квалифицированный специалист.
— По окончании прошлого сезона тебе обещали стабильное место в «Монреале»?
— В клубе на меня рассчитывают в любом случае. Обещания тоже кое–какие были, но все равно надо доказать, что я достоин играть за «Канадиенс». Сам настраиваюсь только на НХЛ. Уже в прошлом сезоне провел три матча. К тому же в «Монреале» планируют сделать белорусско–русское звено из меня, Андрея Костицына и Алексея Ковалева.
— Кстати, по поводу Андрея. Нет ли у тебя зависти, что он закрепился в НХЛ, а ты — нет?
— Во–первых, у меня другое амплуа. Во–вторых, они даже в плей–офф не попали. А мы с «Гамильтоном» до конца дошли. Конечно, немного неприятно, что с первого года не удалось покорить НХЛ. Но есть вполне логичное объяснение — уж слишком много травм у меня было.
— То есть сезон ты расцениваешь как положительный?
— Конечно! Победа в Кубке Колдера стала пока самым важным событием в моей жизни. Теперь надо двигаться дальше и выигрывать Кубок Стэнли. Если честно, думаю, что даже сезон в основе «Монреаля» не доставил бы столько радости, сколько победа в АХЛ. Тем более в нас никто не верил. Первые недели все кому не лень критиковали «Гамильтон». Говорили, что в плей–офф мы точно не попадем, из команды некого в НХЛ брать. А мы потихоньку прибавляли и прибавляли. Не зря у нас название «бульдоги» — команда с характером и клыками. Хотя, признаюсь, я сначала смеялся, «бульдогс» тупо как–то звучит. В плей–офф мы «лосей» погрызли, потом с «волками» разобрались, а в финале «медведей» закусали. Собака самым сильным зверем оказалась.
— Все говорят о Кубке Колдера, что он второй по престижу в Северной Америке. За этими словами что–то кроется? Насколько он в действительности популярен?
— Внимания чемпионату АХЛ уделяется очень много. Почти на каждой игре заполненные арены, не говоря уже о плей–офф. Пресса подробно освещает чемпионат. На финальные матчи приезжали менеджеры практически всех энхаэловских команд, присматривали себе талантливую молодежь. У многих ребят из «Гамильтона» появились предложения от клубов НХЛ.
— И у тебя?
— «Финикс» пытался–пытался договориться о моем переходе, но тщетно. «Монреаль» ни в какую меня не отпускает. А мог бы оказаться в команде Гретцки.
— А сам ты хочешь в «Финикс»?
— Раз уж начал в «Монреале», то с ним и намерен войти в историю. Тем более что в этом клубе я не один.
— А вернуться в Россию не думал?
— Для меня год в АХЛ был очень полезен. Удалось перестроиться на другой стиль игры. Единственное, зарплата в АХЛ мизерная, но у меня выхода нет, тут одно из двух: или попадать в НХЛ, или ехать за деньгами в Россию. У меня план пробиться в НХЛ. Не в деньгах ведь счастье.
— Может быть, у тебя в памяти отложились какие–то эпизоды этого года, проведенного в Канаде?
— Отчетливо помню, как летели в Канаду вместе с Серегой Костицыным, как работали с ним в тренировочном лагере, как познакомился со всеми игроками «Монреаля», как впервые вышел с ними на тренировку, а потом и на игру в выставочном матче, как почувствовал, что могу играть в НХЛ, как при этих мыслях получил травму, как «Монреаль» до последнего ждал моего выздоровления, не отцепляя от основы, как попал в АХЛ и в первой же встрече этой лиги снова получил травму, как запаниковал после нового повреждения, как поддерживали родственники, девушка, как восстановился и начал выступать, как после силовых приемов против меня думал, что я вообще не смогу играть в Северной Америке.
— Неужели настолько сильно играют в тело?
— Да после таких ударов оказываешься в прострации! Ничего не понимаешь!
— Но ведь со временем привык к такому хоккею?
— Ты прав, научился уходить от силовых приемов. С моими–то габаритами тяжело играть в корпус. Меня еще и майку научили пристегивать к шортам. На практике, так сказать, объяснили. В одном из матчей плей–офф мы вели с крупным счетом. Оставалось минуты две-три до окончания игры. Против меня провели грубый запрещенный силовой прием. Одноклубник накинулся на обидчика, и началась заварушка — команда на команду. Я смотрю по сторонам, вижу, стоит один соперник, ну я полетел к нему, перчатки сбросил. Драться–то я не особо умею, в итоге нормально получил. Сблизились, друг друга за майки хватаем. У него она пристегнута к шортам, а у меня — нет. Он мне на голову натянул ее и начал колотить. Меня после того матча, кстати, Горди Хоу величали: мол, победил в игре, забросил шайбу и подрался.
— В своих воспоминаниях ты почему–то забыл рассказать о первой официальной встрече в НХЛ. Неужели она не запомнилась?
— Как такое можно забыть? Мы просто на силовых приемах внимание заострили, вот и ушли немного в сторону. Перед дебютной игрой в НХЛ у меня была только одна мысль: мечта сбывается. А когда узнал, что меня поставили в первое звено, вообще обалдел. Стоят 18 тысяч зрителей, поют гимн, а я думаю: раз я попал сюда — значит, не хуже остальных. И с таким настроем начал сам таскать шайбу по площадке, как в чемпионате Беларуси. К счастью, партнеры по звену поддержали такой мой стиль. Этот матч еще по телевидению в Беларуси транслировали, все друзья, родные его смотрели. Я тогда хорошо отыграл, и сама встреча была просто супер.
— В Канаде, как это водится, тебе снимал квартиру клуб?
— Если бы так. За свои деньги снимал. И машину сам оплачивал. В общем, с деньгами на самом деле напряженка сейчас. Жду вот, когда выплатят бонус за победу в Кубке Колдера. К слову, об автомобилях. Я их штук 5 сменил за год. Один случай прикольный произошел. Стоял в пробке, зазевался и «поцеловал» машину впереди меня. Все, думаю, попал, сейчас выйдет канадец, орать будет. А тут на тебе — русский. Мы с ним все быстренько и спокойно уладили.
— А что ты делал в Канаде вне хоккея?
— Свободного времени толком и не было. А так дома сидел или в Торонто ездил. Город–то в 40 километрах от нас находится. В нем был парк развлечений отличный типа «Диснейленда». Конечно, сходил в Торонто в музей хоккейной славы. Частенько заходил на матчи «Торонто Мэйпл Лифс». Я за этой командой следил даже больше, чем за «Монреалем». Просмотрев не один их матч, пришел к выводу, что за «Торонто» я мог бы играть. У них не слишком сильный клуб. Разок заскочил и на игру НБА. По магазинам любил прошвырнуться, последние деньги спустить. А, еще вспомнил. Поначалу на гитаре вечерами играл, но потом забросил это дело.
— Сдружился с кем–нибудь в Канаде?
— Появилось пару приятелей, но в основном с Андреем общался. Ну и с Костей постоянно виделись. Во время паузы в чемпионате даже в Лас–Вегас с ним сгоняли. Конечно, проиграли. Долларов 300 — 500. Но поездка запомнилась.
— Знаю, этим летом ты съездил на концерт «Роллинг стоунз». Расскажи об этом путешествии?
— В Венгрии выступление было. Попасть на живой концерт «дедушек» — хрустальная мечта детства. Меня отец с малых лет приучал к року. Надо мной тогда еще все смеялись по поводу моих музыкальных предпочтений, Костя даже подкалывал. И сейчас моя мечта сбылась: 70 тысяч человек собралось на выступление, среди них был и я. На концерт мы пришли за 7 часов до начала, чтобы занять места прямо возле сцены. Фотоаппарат не разрешалось проносить, а я его в трусы засунул и охранники не заметили. Столько снимков отличных потом сделали. Пока ждали, почти обессилели, но когда «роллинги» вышли, мы словно заново родились. Три часа концерта пролетели как одно мгновение. Я пел с толпой все песни. После концерта валился с ног — ни от одной игры так не уставал.
Один дома
— Твоя очередная попытка пробиться в НХЛ не увенчалась успехом, — начинаем беседу с Костей Захаровым. — Более того, ты даже, по сути, не закрепился в АХЛ. В чем причина?
— В прошлом сезоне ехал с хорошим настроением. Отлично провел предсезонку. Физически чувствовал себя отлично. Специально отправился за океан пораньше, чтобы поиграть еще в юниорском тренировочном лагере. На нем хорошо смотрелся, забивал и среди взрослых, передачи отдавал, но в итоге попал под сокращение и был сослан в фарм–клуб — «Пеорию». Как обычно, ничего мне не объяснили — как да почему. У них это в моде.
— Расстроился?
— Еще бы. Выходит, зря я так долго и много трудился.
— Ты уже несколько лет пытался закрепиться за океаном. Не надоело ездить туда–сюда?
— Надоело. Поэтому в этом сезоне планирую выступать в российской суперлиге.
— Ты вернулся в Беларусь из «Пеории» с небольшим скандалом. Расскажи об этом подробнее.
— Еще до отъезда в США твердо решил, что, если не удастся там заиграть, вернусь в «Юность». В «Пеории» мне не слишком–то доверяли. Выпускали в четвертом звене, частенько сажали на банку, хотя я забивал, создавал моменты. В итоге к началу плей–офф в Беларуси сказал агенту: «Если мне не дают шансов, что мне тут мучиться». Собрался и уехал в Минск.
— А в чем видишь главную причину твоих не слишком–то грандиозных успехов за океаном?
— В психологии. Пеория — совсем маленький городишко. Мне было очень тяжело там жить. Я постоянно был один: не было друзей, не с кем было поговорить. С американцами вообще очень тяжело находить общий язык... Вот тебе распорядок моего дня. В полдевятого вставал, шел на тренировку, приходил домой в полпервого и потом тупо сидел дома, пялясь в телевизор или компьютер. А еще приходилось готовить, стирать, посуду мыть, пылесосить. Ненавижу я это все.
— И неужели никак не мог отвлечься, отдохнуть: сходить в клуб, с девушкой познакомиться?
— Да город–то совсем маленький, клубов нормальных не было, а девушки, может, и были в Пеории, но ни одной симпатичной я не встретил.
— Не допускаешь, что тебе не удалось закрепиться в АХЛ и по собственной вине?
— Анализировал не один раз. Повторюсь, психология не выдержала. У меня не было общения в США. Хочется хоть с кем–то словом перекинуться. А когда вечно один, это очень напрягает.
— Да я не о том. Может, в плане хоккея ты халтурил, недорабатывал на тренировках?
— За океаном нельзя халтурить, хотя, возможно, и сам где–то действительно недоработал.
— Твой отец не раз говорил, что вам, молодым, надо трудиться постоянно, а у вас голова другим забита.
— Да он это всегда говорит. Хотя, например, во время плей–офф я вообще никуда не ходил гулять.
— Отец тебя сильно «строит»?
— Сейчас уже не очень. А вот раньше так гонял, что аж страшно вспомнить. Я до 18 лет не знал, что существует какая–то жизнь, кроме хоккейной.
— И не появилось отвращения от «передозировки»?
— Нет. Я просто обожаю хоккей.
— Белорусский плей–офф, как сам считаешь, удачно провел?
— Вполне. Фарта, к сожалению, не хватало. Приехал в «Юность» только для очередного чемпионства. Но не получилось. Меня Мишка успокаивал после поражения от «Динамо». Прислал эсэмэску: «Друган, не расстраивайся, хоккей — это всего лишь игра». Мне его слова действительно помогли.
— А чем вы с Мишей обычно занимаетесь в Минске?
— Много чем. Мы всегда с ним весело время проводим. Бывает, просто соберемся и поедем к его бабушке грибочки есть или к маме моей.
— А какой случай самый забавный произошел с тобой и Мишей?
— В школе он случился. У Миши всегда были длинные волосы. И как–то по баловству я кинул жвачку в его роскошную шевелюру. А он подумал, что это не я сделал и подрался с абсолютно невиновным одноклассником. Я стою и думаю: «Во натворил!» Тогда ему ничего не рассказал, а признался только прошлым летом, на что услышал: «Ну ты козел!» Мишке пришлось тогда вырезать клок волос. Есть у нас еще с Мишкой прикол один. Во время любых совместных поездок обливаем друг друга пеной для бритья, когда кто–нибудь заснет. Вроде оба — взрослые люди, а балуемся, как малые дети. Была еще не столько веселая, сколько экстремальная история. Из аэропорта как–то гнал на машине 260 километров в час, а Мишка меня еще и обгонял на своей. Потом вышли с ним из автомобилей и у обоих руки трясутся, полчаса отойти не могли. Адреналина море получили, но больше я никогда так разгоняться не буду.
Фото Артура ПРУПАСА, "СБ".
