Типичный пример — известная ситуация с отравлением российского полковника, бывшего сотрудника ГРУ, и его дочери в Англии. Вот простой вопрос: почему именно сейчас ситуация накалилась до предела, разве не было ранее иных случаев покушений на жизнь выходцев из России, просивших и получивших политическое убежище в Англии? Были, конечно, даже промелькнула цифра «20» в текстах комментаторов. И выборы президента в России здесь вряд ли сыграли определяющую роль. Все же главное — это беспрецедентное выступление В.Путина с Посланием Национальному собранию страны, в котором были озвучены достижения российского военно–технического комплекса. Если все сказанное принять как данность, то становятся очевидными не просто крах военной доктрины НАТО, но и прямо следующая из логики выступления идея о том, что на ближайшие десятилетия Россия и ее союзники надежно защищены. Развивая эти мысли, заговорили и о возможности новой роли страны в мире. Именно поэтому обострение политической ситуации в отношениях Москвы и Лондона (шире — западноевропейских стран и США) выглядит естественным. Все как в детской песочнице: кто–то принес новую машинку, сначала на нее смотрели с завистью, потом начали «тузаться» и в результате технику сломали.
Сотрудники покидают российское посольство в ЛондонеКонечно, кому–то эта аналогия может показаться неуместной, но посмотрите: заговорили о том, что вообще все эти российские «машинки» ненастоящие. Потом, когда это никого не убедило, возникла ситуация кризиса, причем фразеология дискутирующих государственных лиц далеко вышла за рамки дипломатического протокола. Теперь чего ожидать? То ли все сломаем (жесткий конфликт), то ли ограничимся тем, что будем бросаться друг в друга песочком.
Вопрос конечно, непростой: как же выходить из кризиса? Не рассуждая о привычных дипломатических мерах, которые принимаются, хорошо бы вспомнить и евангельские заветы. Попробуйте стать детьми, может, поможет? Там ведь совсем другие приоритеты, другие ценности, другие способы развязывания проблем. Вот и в логике есть такая формальная процедура, которая называется преобразованием суждений. То есть когда перед нами запутанное и сложное предложение, затрудняющее понимание, его надо упростить. Превратить в простые суждения или убрать всю словесную мишуру вроде метафор и деепричастных оборотов. И останется суть. В чем суть возникшего конфликта? Понятно, что здесь не избежать цинизма: судьба конкретного полковника и его дочери здесь не на первом месте. Речь о глобальном противостоянии в мире, где Россия, как следует из слов западных комментаторов, «много на себя берет». Речь идет о судьбе страны, и это определение в самую точку.
Вот русские, советские ученые, писатели, поэты много говорили о том, что Россия — это и не Европа, и не Азия, это особый континент, особая цивилизация. Но раз так, то надо быть готовыми отстаивать эту особенность, эту отдельность. Единственное, что надо заметить, так это то, что всегда есть пределы, есть красная черта, за которую заходить нельзя. Эта черта очевидна: война. Нынче вот распространены рассуждения о том, чья ракета больнее ударит, дальше долетит, и вообще у кого боеголовок больше. Нашли чем меряться. Рассуждают и о том, сколько раз удастся ударить друг по другу: один или все же два. Это как в той же детской песочнице: кто кого поборет, тигр или лев? А то, что тигр и лев порвут друг друга и нас вместе с собой, никого не волнует? Послушаешь некоторых специалистов на российских ток–шоу и вспоминаешь тот патриотический угар, который, как пожар, распространился на европейском континенте перед мировой войной: все были готовы воевать, все были готовы защищать Отчизну.
Эрих–Мария Ремарк с его «Тремя товарищами» появился уже потом. Может, правы те теоретики, которые утверждают, что как только поколение забывает о прошедшей войне, жди новой? Но ведь никто не желает превращаться в радиоактивную пыль, все готовы благородно защищать национальные интересы. Дети наши, вон, из песочницы уходят обнявшись, замечали?
А если все же подрались? Всегда появится мама или дедушка, которые накажут (любя, любя) и разведут по углам. Но вот вопрос: есть ли кто-нибудь в мире, кто может это сегодня сделать с государствами? Или за право это делать и идет спор?
Борис ЛЕПЕШКО, профессор.
