Штормовая устойчивость
Лично для меня самый главный и позитивный вывод из санкционных перепитий: несмотря на череду самых разнообразных форс-мажоров, удалось удержать макроэкономическую стабильность. Конечно, некоторые макроэкономические показатели в прошлом году «играли» и вверх, и вниз. Но в общем и целом страна вышла из идеального шторма (ковид плюс санкции) без поломанных мачт и с прямой осанкой. Наша социально-экономическая модель продемонстрировала эмпирическую устойчивость и управляемость. В самых тяжелых «погодных» условиях.Кстати, этим не могут похвастаться западные оппоненты. Чисто монетарная модель управления экономикой играет сейчас с развитым капитализмом злую шутку. Загнав учетную ставку до рекордных значений, ФРС удалось несколько обуздать инфляцию. Хотя она по-прежнему раза в два выше целевого показателя, но уже не рвется к двузначным значениям. Но победа оказалась пирровой: подорожавшие заемные ресурсы привели к замедлению, а если называть вещи своими именами, — падению экономики. К тому же действия ФРС спровоцировали банковский кризис. Он пока не разгорелся ярким пламенем, произошли только локальные вспышки. Но падение нескольких банков средней руки — симптом серьезной болезни в самой системе. Пока проблемы расшивают почти в ручном режиме. Но если анализировать историю взлетов и падений американских финансов, то они напоминают пораженный торфяник: внешне он тихий, спокойный и приветливый, а внутри клокочет высокими температурами, которые рано или поздно вырываются на гладь земную тотальным катаклизмом. Кстати, знаменитый ипотечный кризис 2008 года (потом переросший в мировой финансовый шторм) тоже развивался поступательно. И громыхнуло почти через год после первых толчков. Конечно, банковский и долговой кризис в США не является неизбежным и предопределенным. Но есть большая вероятность реализации этого риска. И как Вашингтон с ним справится в условиях регионализации, когда свои проблемы не удастся (или удастся, но только частично) импортировать, — вопрос, который занимает пытливые умы аналитиков, экспертов и ученых. Они с нетерпением ждут развития событий, держа наготове ручки и блокноты, чтобы записывать очередной эмпирический материал.
Монетарный капкан
У европейцев экономическая составляющая еще больше оставляет желать лучшего. Европейский центральный банк тоже ужесточает монетарную политику, хотя и не столь рьяно, как ФРС. Только инфляция в ЕС остается все равно неприлично высокой. И не только по меркам развитого капитализма, но даже стран с переходной экономикой. Конечно, ценовая нестабильность отличается от страны к стране. В Германии и Франции — в пределах нормы, в странах Балтии и Восточной Европе — зашкаливает. Но такая «лоскутность» не создает общей стабильности: проблемы периферии все равно перетекут в центр. Но даже при высоких ценах промышленное производство в Европе продолжает снижаться. В минусе и ВВП ведущей экономики Содружества — ФРГ. А Германия для ЕС — локомотив. По крайней мере, таковым являлся последние лет 30. Но его мощи уже не хватает для преодоления слишком крутой кривой экономического кризиса.Лично мое глубокое убеждение, что многие проблемы западной экономики сегодня кроются в том, что слишком долго, добрых лет 40, ею управляли исключительно при помощи печатного станка. Надо поднажать — снизили (или даже обнулили) ставки, накачали корпоративный и частный сектор излишней ликвидностью, спровоцировали спрос (вместе с инфляцией), но за ним неминуемо подтягивается предложение и восстанавливается ценовая стабильность. Если наступает перегрев экономики, инфляция раскручивается, ставку повысили, замедлили тот же спрос, и равновесие восстановилось. Правда, побочный эффект — замедление деловой активности. Но если оно не очень глубокое, то ради общего эффекта со снижением частных показателей можно смириться. Эта механика работала. Правда, в несколько других условиях, в том числе пока был избыток трудовых ресурсов.
Сейчас их дефицит. По всему миру. И в развитом капитализме тоже. И причинно-следственные связи, безупречно действующие в былые времена, перестали функционировать. Поэтому и в Штатах, и в ЕС всплеска безработицы не произошло. А производство пробуксовывает.
Не только деньги
Конечно, финансы называют кровью коммерции. Но эта метафора отражает факт, что экономика — сложный организм. И его функционирование и здоровье зависит от жизнеспособности других «органов». Для его здоровья должен быть более широкий инструментарий и профилактики, и диагностики, и терапии, чем универсальное кровопускание, как у средневекового цирюльника, который «скальпелем по венам» лечил почти все хвори. Можно и так, но жили тогда не очень долго. А выздоровление являлось случайностью и промыслом божьим в большей степени, чем являлось свидетельством мастерства эскулапов.Штука в том, что в западном мире, судя по всему, управлять экономикой уже разучились. Только жмут или отпускают монетарную педаль. И не умеют пользоваться другими инструментами управления. Или они уже сломаны?!
В этом и есть белорусское преимущество. И ставка рефинансирования, и ее значение — важный индикатор. Но далеко не единственный. Вместе со смягчением монетарной политики проводятся широким фронтом мероприятия по увеличению предложения. Это и государственные программы, и отраслевые инвестиционные циклы, и те проекты, часть из которых реализуется, как говорится, в ручном режиме. Возможно, не очень рыночно в классическом понимании. Но действенно и эффективно. По крайней мере, в сложившихся объективных условиях. О чем свидетельствуют и макро-экономические показатели, и рост кредитования, и общее оживление делового климата.
Хотя, несомненно, почивать на лаврах еще очень рано.
Гибкость и пластичность нашей экономики — конкурентное преимущество.Но его надо углублять и расширять. Внешние неопределенности не уменьшились, количество и размер «черных лебедей» только увеличиваются. И исходя из не самых благостных геореалий, еще предстоит многое сделать, чтобы удержаться на плаву в этом штормовом мире. А когда буря стихнет, пришвартоваться в наиболее удобной и комфортной гавани.
volchkov@sb.by
