Сколько раз ни писала про Таллин, все получается грустно

Передо мной календарь. Февраль — ровнехонько 4 недели и тут... раз!

29-е — понедельник. Такой зимний хвост или высунутый язык. Без этого 29-го все было бы куда аккуратнее, в понедельник — весна. Все! Закрыли вопрос. Но в понедельник еще зима, и это добавляет в жизнь какой-то грустной краски.

И зима здесь, конечно, ни при чем, и 29-е тоже.

На прошлой неделе мы с детьми прокатились по Прибалтике. Вильнюс — Рига — Таллин.

— Это зимние страны? — спрашивает дочь.

— Как наша...

— Но ведь мы бываем здесь и летом.

— Да, но лето маленькое.

Эстонцы любят шутить, что “лето в этом году было теплым, только я его пропустил, работал в этот день”. И мы смотрим друг на друга понимающе так. И говорим по-русски.

— Вы говорите по-русски?

— В смысле?! — удивляется таксист. — А как еще?

Мы едем по Таллину и смотрим на серые дома, мокрый снег валит с низкого неба, будто бы оно хочет отряхнуться, сбросить балласт и немножко взлететь. Так и будет, завтра обещали солнце.

Сколько раз ни писала про Таллин, все получается грустно. И во всем экзистенциализм.

В блеске глаз пьяных финнов, которых паромами выгружают в порту сроком на выходные, чтобы те повысили градус своего существования, в крике чайки, заблудившейся в старом городе, в нелепости вывески “Тройка” — русский ресторан по соседству с тайским и эстонским средневековым. Темнеет. Чайка смолкла, то тут то там хохочут финны. Загораются вывески “Массажный кабинет”, “Стриптиз-клуб”...

— А почему в этой Европе говорят по-русски? — интересуется дочь.

— Это такая понарошку Европа...

Да, это такая понарошку. И хотя современное поколение эстонцев, литовцев и в меньшей степени латышей не знают русского, по менталитету они не европейцы. Разве что уедут на подработку да там и останутся. Потому что зачем жить в подделке, если можно в оригинале.

В той же Норвегии можно получить неплохую работу лесоруба или служанки. Моя знакомая так поработала пару лет у финской фермерской семьи. Жили в лесу, на хуторе, до ближайшего городка 20 километров. В выходной ездила туда на людей посмотреть. Завыла. Вернулась. Не нужно такой европейской жизни. Многие возвращаются. У другого приятеля вообще ужасная история отношений с ювенальной полицией. Они с женой в Норвегии работали, переехали всей семьей. В один из дней пришли инспекторы, начали проверять холодильник, условия жизни детей, потом всех допросили. Оказалось, одноклассница дочери рассказала учителю, что та жаловалась, будто отец ее убьет, если она телефон потеряет. Стали расследовать, есть ли в семье место насилию. Дочь и сына на месяц отдали в приемную семью. Этого времени хватило, чтобы мой знакомый принял решение об увольнении. Вся семья вернулась жить в Литву. Счастливы. Временно.

И в этом краткосрочном состоянии довольства своей жизнью мы, граждане “зимних” постсоветских стран, очень похожи. Ищем чего-то для себя, верим, что за горизонтом нам готовы предложить блага, и хлопаем глазами от разочарования. Но вариантов немного, потому живем, ждем своего маленького лета, бредя по зимним дорогам. В темноте на работу, в темноте домой, пряча руки в перчатки, тело в длинное пальто, переживания вглубь себя. Когда уже весна? Ах, еще это 29-е в понедельник. Но потом-то уж!