Ну где, скажите, еще можно увидеть мужчину, искренне полагающего, что шерстяные кальсоны (пардон, пардон!) — самая что ни на есть верхняя одежда? Не знаете? Тогда я вам скажу: в отделении пресс–центра зимней Универсиады в Ябули. Что, вам и слово это кажется неблагозвучным? Зря. В оригинале его произносили «яблони». В 1897 году русские инженеры, прокладывавшие трассу будущей Китайско–Восточной железной дороги (КВЖД), обнаружили здесь большой яблоневый сад. Сегодня от того сада и следа не осталось, палаточный лагерь сменили каменные здания — теперь здесь самый большой в Китае горнолыжный курорт. На сопках Маньчжурии — это тоже здесь. Сопки эти оказались прекрасным местом для катания на лыжах. Поэтому сегодня урожай здесь если и собирают, то в основном медальный — Универсиада все–таки, народ приехал побеждать.
Да, а как там мужчина в кальсонах, спросит иной читатель. И добавит: и где во время этой встречи был ваш муж, дорогая Плескачевская? Рядом, и мужчин в нижнем белье тоже видел. И вопрос этот мы с ним обсуждали прямо на месте событий. Время было после десяти вечера, соревнования пару часов как закончились. В общем, представьте себе: пресс–центр, мы работаем, а тут мимо проходит коллега (у него на шее — аккредитационный бэдж) в подштанниках и свитере. Заваривает острую лапшу (нос щиплет только от запаха) и садится с тазиком к компьютеру. Видно, оголодал: ужин закончился час назад, до завтрака нескоро, а работать по–прежнему надо.
К слову, китайские журналисты — люди весьма ответственные и задание редакции отрабатывают по полной, используя любую возможность снять, поговорить, взять интервью. Иностранных журналистов здесь мало, поэтому внимание к нам повышенное. Иногда оно принимает удивительные формы. Когда мы сказали, что на время соревнований по фристайлу хотим переселиться из Харбина в Ябули (более 200 км и трех с половиной часов езды в одну сторону), что, кстати, предусмотрено правилами работы журналистов, нам посоветовали... оставаться в Харбине и ездить в Ябули на соревнования. Но с точки зрения банальной логики, мы не можем тратить семь часов в день на переезды. Ведь есть еще вы, мои читатели, и вы тоже хотите знать о том, что происходит на Универсиаде и вокруг нее, правда? Поэтому никаких сомнений — переезжаем в Ябули! Поэтому и сидим сейчас в пресс–центре и смотрим на снующих вокруг коллег в кальсонах (в Харбине работать можно прямо в номере, а в Ябули его площадь не позволяет развернуть кипучую деятельность).
Тут нужно сделать еще одно лирическое отступление и сказать, что у нас и у китайцев, в принципе, разное понятие о том, что прилично и неприлично носить на публике. Заботящийся о своем здоровье китаец (а о здоровье заботятся все) под джинсы (или что там сверху) надевает как минимум одни (шерстяные или стеганые) штаны. А раз такие штаны все носят, то стесняться незачем, и ходить в них, стало быть, вполне прилично. Традиция такая: тепло нужно сохранять в себе и на себе, а не надеяться, что получишь его извне — от отопительных приборов. Топят ведь не так чтобы очень (особенно где–нибудь в сельской местности), а зимы случаются суровые. Особенно здесь, на севере. Снега лежит по колено (сама мерила, пару раз чуть не по пояс провалилась), метель заметает с подвизгиваниями, а окна в домах — огромные, одинарные и с алюминиевыми рамами. Вот этого понять не могу. Едешь по трассе Харбин — Ябули, картинка за окном точно, как у нас в Беларуси: и березки, и дома с покатыми крышами. Только вот деревянных строений нет (лес — дефицит), сплошь каменные, а у буренок, зимующих снаружи, неслабая шерсть на боках. И огромные окна, затянутые снаружи полиэтиленовой пленкой.
Поэтому коллеги и утепляются. Им, кстати, удобнее, чем мне: решив уезжать налегке (потом все равно возвращаться в Харбин, чтобы ездить оттуда на соревнования по биатлону), из теплой одежды взяла только горнолыжные брюки. Сижу вот в пресс–центре — парюсь: для уважаемых журналистов натопили так, что вот–вот задохнемся. Сосед в кальсонах смотрит на меня сочувственно, но раздеться до колготок я не могу: воспитание не позволяет.
